"ЛАБИРИНТ МЕНИНА"

"Решаем все проблемы. Быстро.  Недорого,-  с недоброй ухмылкой сказал я

своему отражению  в зеркале. -- Тоже  мне,  нашли Атланта  --  Мир на плечах

держать. Нет  уж!  Пусть  тысячи, десятки тысяч Вершителей захотят, чтобы он

существовал "на  самом  деле". Пусть не верят, что это возможно -- тем более

страстным  и неуправляемым станет их неосознанное  желание. Если уж  в  этом

мире Вершителей что блох на собаке -- пусть приносят хоть какую-то пользу. А

моему хребту найдется другое применение, как ты считаешь?"

     Мое отражение в зеркале флегматично пожало плечами: дескать, поживем --

увидим. Я  ободряюще  подмигнул  ему  и  засел за  работу. Это было  хорошее

решение -- хотя бы потому, что с того вечера у меня не оставалось ни сил, ни

свободного  времени для  душевных мук,  а  воспоминания,  вместо  того чтобы

бездарно терзать мою изрядно затвердевшую сердечную мышцу, шли в работу, как

старая  мебель в печь. Жизнь моя была скудна людьми и событиями, что, честно

говоря,  меня совершенно  устраивало. Найти  равноценную замену  всему,  что

потерял, я не рассчитывал, а меньшее меня бы уже не устроило. И черт с ним.

     Минуло  почти три года с тех пор, как я  засел за книжки, и ровно два с

того  момента,  когда  я  впервые  увидел  на книжном  лотке свою  писанину,

заключенную  в  темницу  неописуемо уродливой пестрой обложки.  В  той части

Вселенной, где  я  обитал,  наступил  сентябрь  --  время  ветра  и  спелого

винограда; дни, когда по щекам моего двойника, обитающего  в вечной тьме под

опущенными веками, текут слезы, но мои глаза,  оконные отверстия, из которых

он  выглядывает  наружу,  --   остаются  сухими.  Нет  нужды  говорить,  что

сентябрьская ночь -- не время для сна. Если я не отправляюсь на прогулку, то

сижу на подоконнике и смотрю на луну -- хорошо хоть в голос не вою!

     В одну  из таких сентябрьских  ночей  в  мое  настежь распахнутое  окно

влетела  сова.  Вернее, я сначала  подумал, что сова.  Мягкая толстая  птица

оказалась буривухом -- я понял  это сразу, но отказывался верить очевидному.

Но  я  сохранял  спокойствие  -- и  не  только  внешнее.  Нормальная реакция

человека, который  каждое утро  начинает  со  зверской  расправы над чахлыми

ростками надежды.  Выжидающе смотрел  на птицу, словно она  была не событием

моей  единственной  и   неповторимой  жизни,   а  кадром   из  какого-нибудь

топографического   фильма,   который   крутят   мои   соседи   (как   всякое

невежественное  дитя   прогресса,  я  готов  вообразить   любое  техническое

новшество задолго до того, как оно будет изобретено).

     -- Неужели ты мне не рад? -- удивленно спросила птица.

     -- Я  бы  обрадовался.  Но если  дам волю чувствам, то  умру, -- честно

сказал я. --  Поэтому я еще какое-то  время не буду радоваться, ладно? Пусть

все происходит постепенно.

     -- Пусть, -- согласилась птица. -- Хочешь узнать новости?

     -- А разве ты -- это не главная новость? -- Губы едва повиновались мне,

но я как-то  умудрялся  говорить  спокойно, даже вяло.  Это спокойствие было

сейчас  единственным  мостиком, еще соединявшим  меня  с плохонькой -- но уж

какая есть! -- реальностью.

     --  Кто знает...-  откликнулась  птица.-  Джуффин  просил меня передать

тебе, что ты свободен от всех предыдущих обязательств. Если захочешь, можешь

наведаться к нему в  гости. Можешь даже остаться, если тебе снова понравится

в  Ехо. Наш Мир уже тверд  и надежен -- насколько вообще может быть надежной

такая зыбкая штука, как любой обитаемый мир. Джуффин знает, что ты для этого

сделал.  Он  восхищен.  Говорит,  что недооценил  тебя,  твоих земляков... и

возможности  литературы как таковой. Теперь  мы все  можем  быть  совершенно

уверены, что действительно существуем. Странное ощущение, надо сказать!

     --  Черт  с ними  со  всеми, -- сказал  я,  робко  прикасаясь к мягкому

оперению птицы. --  Ты существуешь  -- вот это действительно важно. И будешь

существовать всегда.

     --  Ну уж "всегда",  -- с сомнением сказала птица. -- Не  думаю, что  я

бессмертна.

     -- Бессмертие, если верить моему предшественнику Менину,  -- всего лишь

игра в  прятки со смертью,  -- улыбнулся я.  -- А из нас  с  тобой получатся

хорошие игроки.

     --  Прежде  чем толковать  о  бессмертии,  предложи  даме  пожрать,  --

усмехнулась Меламори, спрыгивая с  подоконника. --  Я дюжину дней постилась,

пытаясь увидеть этот сон...