"МОЙ РАГНАРЕК"

продолжениее

Иса - одна из трех великих Рун Промедления, глубокая ровная царапина на темной поверхности абрикосовой косточки. "Лед очень холоден, он прозрачен, как стекло, он сияет на солнце, которое должно долго светить прежде, чем лед растает", - эти слова когда-то произнесли мои собственные мертвые губы, и с тех пор простая вертикальная черточка - руна по имени Иса - стала символом инерции, прекращения активности, вынужденного ожидания благоприятной ситуации... Я чувствовал, как эта проклятая ледяная руна бездействия забирает мою силу - капля по капле. И все же каждое утро я начинал с гадания - в эти дни я на собственном опыте понял, что такое надежда. Я нуждался в надежде - как ни унизительно это звучит...

Мои пальцы нашарили в темноте руну, предназначенную мне на сегодня. Она была ощутимо теплее прочих - я бы не смог ошибиться, даже если бы захотел. Я положил косточку на землю, немного помедлил и наконец посмотрел на нее: что же сегодня? Целое мгновение я был абсолютно счастлив. Не Иса, больше не она! Наконец-то что-то другое. Несколько глубоких царапин на темной поверхности образовывали знак, немного похожий на букву N из азбуки, придуманной пустоголовыми ромейцами.

"Хагал! - Ошеломленно прошептал я. - Клянусь всеми своими именами, это Хагал! Посланник перемен, неукротимая энергия сметающая все в никуда, разрушающая все вокруг. Град, что приходит с небес и, рассеиваемый ветром, превращается в чистую воду..." Я умолк, поскольку сила руны переполнила меня до краев. В это мгновение я, кажется, уже знал, что нас ожидает - и у меня не было никаких возражений против такой судьбы!

- О, наш Один уже на ногах, бодрый, как фаллос сатира! Так и знала, что застану тебя здесь: как подобает приветствовать грядущий день величайшему из героев, если не сидя на корточках на заднем дворе! - Насмешливый голос Афины вернул меня к действительности. Это был ее настоящий голос, да и облик Афины был таким, каким ему и полагалось быть - на мой взгляд, совершенным. Судя по всему, она просто не успела напялить на себя неприглядное тело какого-нибудь очередного человеческого кумира. Я так обрадовался ее появлению, что не рассердился на ее непочтительный тон. Я хотел тут же выложить ей все, о чем только что узнал, поскольку в жизни каждого случаются мгновения, когда даже самая сокровенная тайна не может удержаться в прорехе рта - и обнаружил, что у меня нет подходящих слов. Все же я попытался сказать ей о том, что грядущие разрушения, дескать, приходят не из "ниоткуда", а из некоего таинственного места, скрытого в потаенной глубине нас самих, и что битва с судьбой может принести только печаль... Я сердито умолк, поскольку уже ничего толком не помнил. Да оно и к лучшему: я всегда придерживался мнения, что ни одну тайну не следует делить на двоих! Афина недоуменно уставилась на меня.

- Что ты говоришь, Один? При чем здесь какая-то "битва с судьбой"? Кто-то убил Диониса этой ночью, здесь, на моей амбе - представляешь?

"Ну и пес с ним", - чуть было не сказал я. Впрочем, секундой позже я решил, что такое исключительное событие как гибель одного из бессмертных заслуживает моего внимания и спросил: - Когда это случилось?

- Говорю же тебе, что этой ночью... И знаешь, что самое странное? Мои Хранители никого не учуяли. Поверить не могу: до сих пор они казались мне безупречными стражами! Идем, со мной, Игг. Может быть, хоть ты сможешь разобраться. Ты же у нас хитроумный...

- Идем. - Я поднялся с земли и едва удержался на ногах: в мое колено с разбега уткнулась глупая морда огромной неуклюжей собаки - одного из Любимцев. Пес прибежал сюда вслед за своей хозяйкой и теперь бестолково крутился у нас под ногами. Все они, Любимцы - совершенно неуправляемые, беспокойные и не слишком разумные существа, но этот пес был чем-то из ряда вон выходящим!

- Отойди от меня, волчий корм! - Рявкнул я. - Да не мельтеши ты, пища серой опоры всадниц мрака!

Афина ухватила своего пса за огромное ухо и кое-как оттащила его от меня.

- Не будь с ним строг, Один. - Мягко сказала она. - У этого существа не было ни единого шанса когда-нибудь стать живым, и все-таки я вдохнула в него жизнь и силу. Неудивительно, что он все время пребывает в состоянии непрерывного восхищения!

- А я ничему не удивляюсь. Просто прошу его не скакать у меня под ногами. - Проворчал я. - Терпеть не могу, когда меня пытаются свалить с ног!

- Ладно, идем, посмотришь на Диониса. - Вздохнула она. - Кому могло прийти в голову, что его следует убить? Он был такой безобидный...

- "Безобидный"?! - Усмехнулся я. - Ну-ну...

- По сравнению с нами, конечно. - Афина пожала плечами. - Не прикидывайся, Игг. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.

Я задумчиво кивнул. Безобидным я бы его, пожалуй, не назвал, но Дионис был самым спокойным и дружелюбным из Олимпийцев. Славный он был парень, этот Дионис! Слишком славный и не слишком удачливый - по крайней мере, для того, кто называет себя одним из богов... К тому же, чувствовалась в нем какая-то странная, почти человеческая беспомощность - она всегда таилась в зеленой глубине его веселых глаз... До сих пор я был уверен, что никто кроме меня не замечает этого его изъяна!

Дионис лежал в углу спальни, отведенной ему для ночлега. Комната ничем не отличалась от моей: пестрый ковер на полу, узкое ложе в центре и большой блестящий ящик напротив ложа, Афина называет его "телевизором" - какая же комната в жилище Олимпийца может обойтись без этой человеческой игрушки, дарующей глупые, утомительные, но, по единодушному мнению Олимпийцев, занимательные сны наяву!

- Посмотри, Вотан. Что это? Ты когда-нибудь видел такое оружие? - Тихо сказала Афина. Она стояла в изголовье мертвого Диониса и внимательно рассматривала его перепачканное кровью лицо. Кровь была так похожа на человеческую, что мне пришлось бороться с очередным приступом бессильного гнева. Очевидно, Олимпийцы действительно понемногу превращались в обыкновенных людей - и куда быстрее, чем хотелось бы... Мне оставалось только молиться, чтобы меня миновала такая судьба, лучше уж умереть раньше срока! Но кому, интересно, может молиться сам Один? Разве что самому себе - не сбрендившему же Зевсу, в конце концов...

Я сначала не понял, на что показывает Афина и вопросительно уставился на кровавое месиво под шапкой спутанных светлых кудрей. Только через несколько секунд я увидел, что из глазниц Диониса торчат какие-то узкие деревянные предметы. Я выдернул один из раны и внимательно его оглядел. Это было небольшое веретено - очень странной конструкции, испещренное замысловатыми узорами, не похожими на узоры, которые мне доводилось видеть на предметах, изготовленных людьми, или богами. Но это было именно веретено, никаких сомнений!

- Видишь? - Я показал его Афине. Она кивнула.

- Женское оружие. - Мрачно сказала она. - Мне как-то доводилось слышать, что разгневанная женщина способна превратить в смертоносное оружие все, что под руку подвернется. До сих пор я считала это некоторым преувеличением. Выходит, я ошибалась - кто бы мог подумать!

- А откуда он вообще здесь взялся? - Спросил я. - Вчера вечером у нас не было гостей.

- У меня, а не "у нас". - Сурово поправила Афина. Я нахмурился. Она уже не впервые невежливо напоминала мне о том, что я здесь - всего лишь гость. В такие мгновения мне очень хочется навсегда покинуть ее амбу - не просто уйти, а исчезнуть, оставив за собой следы из крови и пепла. Но за мной всегда водилось умение выжидать - если я почему-то считаю, что оно того стоит... Поэтому я и бровью не повел.

- Да, разумеется, "у тебя", а не "у нас". Тем не менее, гостей здесь все-таки не было.

- Он прилетел очень поздно, уже после того, как ты ушел в свою спальню. Совершенно пьяный: чуть не угробил свой "Фокер" при посадке. - Вздохнула Афина. - Сказал, что испытывает потребность в дружеской беседе, а на его амбе, дескать, не с кем словом перекинуться. Он же так и не обзавелся ни Любимцами, ни Хранителями. Говорил, что не хочет растрачивать свою силу по пустякам... впрочем, мне кажется, он просто ленился. Чтобы вдохнуть жизнь в неживое существо, надо на пару часов отставить в сторону бутылку!

- Да, такой подвиг ему не по зубам. - Усмехнулся я. Потом покосился на неподвижное тело Диониса: вообще-то считается, что о мертвых следует говорить только хорошее, но я никак не мог привыкнуть к мысли, что наш Дионис действительно мертв, а посему вел себя так, словно он просто выпил больше обычного. - Ладно, с этим все ясно. А что было потом?

- Угадай с трех раз! - Фыркнула Афина. - Разумеется, я сказала ему, что не собираюсь тратить время на пустую болтовню с горьким пьяницей, а посему ему следует поискать себе более подходящую компанию... Когда я закончила произносить последнюю фразу, он уже спал. Мне пришлось отнести его в спальню. Не оставлять же собственного брата валяться на земле! Потом я отправилась спать. А сегодня утром послала нескольких Любимцев разбудить моего дорогого гостя и привести его ко мне. Честно говоря, я собиралась обстоятельно объяснить Дионису, после какой по счету чаши вина ему не следует приходить ко мне в гости. Одним словом, я планировала начать это утро с хорошего скандала - чтобы ему больше никогда в жизни не пришло в голову, что на моей амбе можно мирно отсыпаться после нескольких лет непрерывного кутежа... - Она печально усмехнулась: - Впрочем, визиты бедняги Диониса нам с тобой больше не угрожают. И это печально, Игг! Но зачем было его убивать?

- Зачем было его убивать - с этим вопросом мы можем не слишком спешить. - Я задумчиво крутил в руках окровавленное веретено. - Меня куда больше интересует - кто мог его убить? Бедняга Дионис действительно был вполне безобидным парнем и никуда не годным противником... Но он был бессмертным, как и мы с тобой, Нике.

- Это поправимо, как видишь. - Хмуро сказала она. - Никакие мы не бессмертные, Игг. Просто мы чуть менее смертны, чем люди. Совсем немного - стоило ли поднимать из-за этого такой шум!

"Ну, положим, на твоем месте, я бы говорил только о себе!" - Сердито подумал я, но вслух сказал лишь: - Как бы там ни было, но ты и сама понимаешь, что в этом мире не так уж много существ, способных убить одного из нас.

- Не так уж много, верно... Но любой из нас мог бы убить Диониса, если бы очень постарался. Во всяком случае, ты точно смог бы. И я тоже. Но я его не убивала.

- Можешь себе представить, я тоже его не убивал. - Я сердито пожал плечами. - Даже если бы я вдруг решил поразмяться, я бы начал не с Диониса. И не в твоем доме, можешь мне поверить!

- Спасибо. - Сухо кивнула она. - Я знаю, что это не ты, Игг. Ты всю ночь был в своих покоях, а потом вышел и сразу отправился во двор, не заходя в другие помещения. Мои Хранители следили за тобой. Они всегда следят за тобой, ты уж извини!

- Ну да, а зачем они еще нужны! - Равнодушно согласился я. - На твоем месте я бы и сам отдал приказ следить за таким гостем, что в этом странного?

- Я рада, что мои слова не причинили тебе обиду. - Улыбнулась Афина. - Я почти доверяю тебе, Один, во всяком случае, больше, чем кому бы то ни было, но я, знаешь ли, привыкла не доверять никому кроме себя...

- И это правильно. - Я снова показал ей веретено. - Ты никогда его не видела раньше, Нике? Может быть у кого-то из твоих Хранителей?

- Ни у кого из моих Хранителей нет ничего подобного. - Она еще раз посмотрела на веретено и покачала головой. - Я никогда не видела эту вещь. Скажу больше: я вообще никогда не видела таких веретен. Не думаю, что я смогла бы им пользоваться.

- А ты умеешь прясть? - Насмешливо спросил я. - Никогда не видел тебя за этой работой!

- Разумеется, - холодно ответила она, - я терпеть ее не могу. Тем не менее, я умею прясть, и ткать тоже. В свое время мне довелось научиться и более бесполезным вещам... Во всяком случае, я совершенно уверена, что это веретено не принадлежит никому из наших. Оно изготовлено далеко отсюда, к тому же - руками, которые привыкли двигаться немного не так, как мои руки. Совсем чужая вещь.

- Интересно... На изделия моих людей оно тоже не похоже. Ладно, теперь скажи мне вот что. Как могло получиться, что твои Хранители никого не учуяли?

- Вот этого я сама не могу понять. - Вздохнула Афина. - Мои Хранители учуяли бы кого угодно, до сих пор я была совершенно уверена, что ни одно существо, кем бы оно ни было, не сможет войти сюда и остаться незамеченным. Тут никакое могущество не поможет!

- Ты не преувеличиваешь достоинства своих слуг? - Спросил я. - Все-таки кто-то здесь побывал. Не думаю, что Дионис убил себя самостоятельно...

- Об этом и речи быть не может. - Согласилась она.

- Получается, что убийца возник из небытия, прямо здесь, в этой комнате, сделал свое дело и снова исчез? - Насмешливо подытожил я.

- Получается. - Растерянно кивнула Афина. - Никому из наших это не под силу. А ты мог бы?

- Когда-то мог. Но не сейчас. Теперь это не по плечу старику Одину. - Вообще-то, я был совершенно уверен, что и сейчас вполне способен появиться, где сочту нужным, и исчезнуть откуда угодно, если пожелаю - но зачем открывать свои карты тому, кто неосмотрительно готов поверить тебе на слово? Поэтому я печально добавил: - Сила понемногу уходит от меня, Паллада. Думаю, это не только моя проблема...

- Не только. - Эхом повторила она. - Мне надо рассказать остальным о том, что случилось. Прийдется лететь к Зевсу: спятил он там, или нет, но все-таки он - наш с Дионисом отец и вообще самый старший. Считается, что на нем все держится... Составишь мне компанию?

- Разумеется. А что мы будем делать с Дионисом? Как вы хороните своих мертвых?

- Да, это вопрос... - Растерянно откликнулась Афина. - Видишь ли, Игг, до сих пор никто из нас не умирал. А когда умирали наши родичи из числа людей, мы не препятствовали их домочадцам поступать в соответствии с традициями. Несколько раз случалось, что Зевс забирал своих детей от смертных женщин на Олимп и возвращал им жизнь. Впрочем, ему уже давно не по плечу такие чудеса... Но такого, чтобы умер один из нас, еще никогда не было!

- Что ж, значит до сих пор вам везло. Мне однажды пришлось похоронить своего сына - а ведь он был рожден такой же, как я, а не смертной женщиной!... Ладно, не стоит слишком долго раздумывать о погребении. Мертвому все равно. Поэтому с ним следует поступить так, как это удобно живым.

С этими словами я взялся за меч и решительно начертил в воздухе сияющий зигзаг.

- Делай свое дело, Соулу! - Велел я руне. Она послушно вспыхнула ослепительно-белым огнем, через мгновение так же великолепно засияло и тело Диониса. Через несколько секунд от него не осталось ничего: руна Соулу сжигает, не оставляя пепла. - Он хорошо ушел. - Одобрительно заметил я.

- Никто не знает. - Задумчиво сказала Афина. - Может быть, мертвецам не нравится сгорать - даже в твоем волшебном огне, просто мы не слышим их протестов...

- Глупости! Мертвые которым посчастливилось уйти отсюда через те двери, которые открывает огонь, никогда не жалуются, что им устроили плохие похороны. Пожалуй, им действительно все равно. - Сказал я. Мне не понравился ее недоверчивый взгляд, и я добавил: - Не забывай: когда я говорю о мертвых, я знаю, что говорю!

- Да, действительно. - Равнодушно согласилась она. - Ты ведь, в сущности, такой же стервятник, как наш Гадес, я все время забываю...

Мне не слишком понравились ее слова: терпеть не могу, когда меня с кем-то сравнивают! Я нахмурился, но промолчал. Не ссориться же сейчас по пустякам! Впрочем, Афине еще и не такое могло бы сойти с рук: я заранее был готов простить ей все, что угодно, даже не требуя извинений, и вообще ничего не требуя... Когда я думаю о том, как близко подпустил эту сероокую деву к своему мертвому сердцу, меня разбирают сомнения: а уж не опоила ли она меня каким-нибудь колдовским зельем? Чего не сделаешь, чтобы обеспечить себе надежного союзника накануне первой и последней настоящей войны!

Уже в небе, когда послушный ее воле летательный аппарат нес нас над низкими утренними облаками, Афина вдруг решила, что ей следует извиниться - нечасто в ее голову приходят столь разумные мысли!

- Между прочим, тебе не следует обижаться, когда я сравниваю тебя с Аидом. - Тихо сказала она. - В конце концов, он - самый могущественный из нас... Во всяком случае, Аид - единственный, кто до сих пор вызывает у меня робость. Так что можешь расценивать как похвалу.

- Могу. - Сухо согласился я. - Но не буду: зачем мне пустая похвала? А с чего ты решила, что я обижаюсь?

- Я не решила, я почувствовала. Не сердись на мою болтовню, Игг, никакие вы не стервятники - ни ты, ни Аид. Я сказала, не подумав. - Она на секунду обернулась ко мне, я успел разглядеть на ее прекрасном лице виноватую улыбку. Это было что-то новенькое: до сих пор я не предполагал, что эта сероглазая способна признавать собственные ошибки! Разумеется, я тут же заулыбался, как безусый юнец. Кажется, накануне конца я понемногу утрачивал не только свое знаменитое могущество, но и свою не менее знаменитую мудрость!

На амбе, которую занимал Зевс, было шумно и людно - как всегда. Одних только домочадцев из смертных у него было несколько десятков, о Любимцах и Хранителях я уже не говорю: их и сосчитать-то невозможно! Подозреваю, что этот грозный Вседержитель больше всего на свете боялся обыкновенного одиночества. Афина выскочила из самолета, едва дождавшись, когда он коснется земли.

- И ты здесь, Мусагет? - Удивленно спросила она, обращаясь к высокому загорелому красавчику с томными глазами и безвольным, как у избалованного ребенка, ртом - и как только мужчина, рожденный для битв, может позволить себе выглядеть таким образом, вот чего я никогда не пойму!

- Не угадала, Паллада. Я не Аполлон, я - Арес. - Обиженно возразил тот. Ну да, это была настоящая комедия, уже успевшая всем поднадоесть: эти два дурня уже давно всерьез состязались за право обладать обликом, в свое время принадлежавшем какому-то знаменитому певцу и женскому любимцу. Насколько мне было известно, в затянувшейся сваре в конце концов победил Аполлон. Он заявил, что сам является певцом, а посему и спорить не о чем: кесарю кесарево, и все в таком духе.

- Арес? Вот это да! Ты все-таки уговорил Аполлона уступить тебе облик Элвиса? - Весело спросила Афина. - Что ты ему пообещал? Что больше не будешь пытаться петь в его присутствии?

- Я его не уговаривал. - Усмехнулся Арес. - И уж тем более ничего не обещал. Я просто решил, что буду принимать этот облик, когда мне взбредет в голову, а Аполлону прийдется с этим смириться - поскольку он вряд ли превзойдет меня в драке.

- Заметно, что наше время подходит к концу. Могучие мужи уподобились неразумным младенцам! - Насмешливо вздохнула Афина. -  Напрасно вы оба так цепляетесь за этот облик. Попробовали бы что-то более оригинальное! Ты был чудо как хорош, Марс, когда примерял на себя тело той белокурой красотки - как ее звали? - ну да, Мерилин! Что касается Аполлона, он прекрасен в любой упаковке, если ее голосовые связки соответствуют его потребностям... А с чего это ты вдруг решил навестить Зевса, Арей? Насколько я знаю, вы не очень-то ладили в последнее время.

- И не только в последнее время. - Хмыкнул тот. - А кто с ним ладит, скажи мне на милость?! Но на моей амбе произошло нечто чрезвычайное. Меня пытались убить на рассвете. И я подумал, что Зевс должен об этом знать. В конце концов...

- Тебя пытались убить? - Встревоженно переспросила Афина. - Кто это был, Арес?

- Понятия не имею. - Он пожал плечами. - Было темно, я только проснулся и едва успел сообразить, что происходит. Так что я его не разглядывал, я с ним дрался. Могу сказать одно: до сих пор мне никогда не приходилось иметь дело с таким серьезным противником. Это был кто-то очень странный. Очень могущественный, но даже не в этом дело. Какой-то совсем другой.

- Кто-то чужой, да?

Он молча кивнул.

- А Хранители? - Упавшим голосом спросила Афина. - Они его пропустили?

- Они его не учуяли, никчемные бездельники. - Сердито сказал Арес. - Я хотел было выкинуть их на улицу, всех до единого, но потом решил, что первый проступок заслуживает снисхождения.

- У него, часом, не было при себе такого оружия? - Я показал Аресу маленькое веретено, темное от крови Диониса.

- Все шутишь, Один? - Настороженно хмыкнул он. Аресу все время кажется, что я над ним посмеиваюсь. Вообще-то, это не так уж далеко от истины, но сейчас-то я и не думал шутить!

- Он не шутит. - Вздохнула Афина. Эту прялку мы только что извлекли из глаза мертвого Диониса.

- "Мертвого"? - Изумленно переспросил Арес. - Как это может быть?

- Дионис ночевал на моей амбе. Сегодня утром мы нашли его мертвым. - Лаконично сообщила Афина. - Так что Игг и не думал шутить.

- Плохо дело. - Растерянно сказал Арес. - Мне и в голову не приходило, что кто-то из нас может отправиться к Аиду еще до начала последней битвы!

- Да, ничего хорошего. - Согласилась Афина. - Ладно, давай зайдем к Зевсу. В любом случае, мы за тем и прибыли.

Домочадцы Зевса попытались было сыграть с нами в свою любимую игру: начали бормотать, что мы должны "записаться на прием" и тогда, дескать, Вседержитель рассмотрит нашу просьбу и возможно согласится принять нас "в будущем месяце".

- Отойдите, смертные, и молите своего покровителя Зевса, чтобы я не разгневалась. - Небрежно отмахнулась Афина. Этого оказалось достаточно: насмерть перепуганные смерды молча расступились перед нами. Как только живы остались! Афина умеет при случае грозно сверкнуть очами, этого у нее не отнимешь! Мы зашагали по длинному коридору. Нелепые создания, зевсовы Любимцы с испуганным бормотанием разбегались по углам. Многочисленные Хранители почтительно ускользали в тень: они не были способны задержать самую могущественную из детей Зевса, а уж меня - и подавно! Да они и не пытались. Единственное, что могли сделать Хранители - предупредить своего хозяина о нашем визите. Оно и неплохо: во всяком случае, нам не пришлось силой поднимать его с ложа!

- С какой стати вам пришло в голову, что вам позволено лишать меня покоя, дети? Неужели соскучились? - Сурово спросил Зевс. Потом увидел меня и поспешно постарался придать своему лицу приветливое выражение. Он выглядел заспанным, но нелепый облик грузного чернобрового старца, который, если верить бедняге Дионису, в свое время принадлежал какому-то русскому конунгу, уже был при нем - спал он в таком виде, что ли? Тело выглядело помятым и неухоженным, словно оно было засаленной домашней рубахой, давным-давно позабывшей, как выглядят руки усердной прачки.

- О, и ты здесь, Один? Приветствую тебя. Начинаю думать, что произошло нечто серьезное, если уж и ты ко мне пожаловал. - Зевс усердно старался быть вежливым. До сих пор я только однажды был его гостем - в тот самый день, когда окончательно решил покинуть Асгард и присоединиться к Олимпийцам. Мы оба почти понравились друг другу - ровно настолько, что не сговариваясь решили видеться пореже, чтобы не испортить добрые отношения. Полагаю, Зевсу было довольно трудно смириться с присутствием кого-то более могущественного, чем он сам. Думаю, мое появление серди Олимпийцев стало для него довольно неприятным сюрпризом, хотя он прекрасно понимал, что весьма полезно заполучить такого союзника, как я. Мне были понятны его чувства, и до сих пор я не стремился досаждать Зевсу своим обществом: ничего не может быть хуже, чем два конунга на одной земле!

- Дионис мертв, Зевс. - Негромко сказала Афина. - Его убил кто-то чужой. И еще кто-то чужой пытался убить Ареса.

- У него ничего не вышло, я правильно понял? - Усмехнулся Зевс. - Кстати, дорогая, я уже говорил тебе, что предпочитаю имя Юпитер?

- Дионис мертв. - Настойчиво повторила Афина.

- Ты это уже говорила. - Сухо заметил Зевс. - А чего ты ждешь от меня, девочка? Слез и прочих спутников скорби? Из меня плохая плакальщица. Если хочешь узнать, как прошло его путешествие в царство мертвых, навести Аида. Думаю, Один с удовольствием составит тебе компанию. Я нахмурился: с какой это стати Зевс позволяет себе предсказывать мои поступки!?

- Навестить Аида - и это все, что ты можешь мне посоветовать, Зевс? - Горько спросила Афина. - Опомнись! Последняя битва еще не началась, а нас уже убивают. Ты должен что-то предпринять.

- Давай я сам буду решать, что я должен делать, ладно? - Нахмурился Зевс. Он на секунду отвернулся, а когда снова обратил к нам свое лицо, это был до сих пор незнакомый мне грозный лик того, кто называл себя Вседержителем - смертельно усталый, но все еще устрашающий. Впрочем, сейчас он не собирался никого устрашать - да и вряд ли у него вышло бы что-то путное из такой затеи!

- Я ничего не могу сделать с этой бедой, Паллада. Во всяком случае, пока не могу. - Неожиданно печально признался Зевс. - Счастливые дни, когда мне было ведомо все, что происходит под небесным сводом, давно миновали... Так что тебе и впредь прийдется в одиночку биться со своими врагами, Марс. Если ты сможешь взять в плен того, кто будет посягать на твою жизнь, это может спасти всех остальных, так что расстарайся. Но на мою помощь не надейся: я не стану устраивать засаду на неведомых убийц в твоей спальне, даже если это отдалит конец мира на несколько тысячелетий... А ты, Паллада, навести Аида. Если Дионис действительно мертв, Аид сможет устроить ваше свидание, ты же знаешь: ради тебя мой брат готов совершить любое чудо! Пусть Дионис расскажет тебе, как он умирал: возможно, он научит нас осторожности... Я прошу тебя, Один, быть ей хорошим спутником. В Царстве Мертвых ты почти дома, в отличие от всех нас.

- Это правда. - Все еще сердито согласился я. - Ладно, Зевс, я провожу ее к вашему Аиду. Мне и самому любопытно поглядеть, куда попадают те, для кого закрыты двери Вальгаллы.

- Спасибо. - Зевс действительно старался быть вежливым, а ведь для прирожденных властителей вроде нас с ним, это нелегкое испытание! - Когда будете знать больше, чем сейчас, возвращайтесь ко мне, и мы подумаем, что делать дальше. А теперь позвольте мне остаться одному. Я помню, что недостойно пренебрегать законами гостеприимства, но ваши угрюмые лица сокращают число дней, отведенных мне на этой прекрасной земле - а их и без того осталось немного...

- Ладно. - Кивнула Афина. - По крайней мере, ты дал мне не самый худший совет. - Она обернулась ко мне. - Не обижайся на Зевса, Видур. Нам всем тяжело в последнее время, и у каждого свой способ облегчить свое существование.

- Я и не думал обижаться. - Великодушно сказал я. - Пошли отсюда.

И тут Арес, ошеломленно промолчавший все это время, наконец созрел, чтобы произнести речь.

- Я не нуждаюсь в твоей помощи, Зевс! - Заявил он, гордо сверкнув глазами. - Но желание отсидеться на своей амбе, пока нас убивают поодиночке, покроет тебя вечным позором!

Зевс сердито нахмурил неописуемые брови русского конунга - я и не заметил, когда он успел вернуть себе этот облик!

- Идем, Арес. - Шепнула Афина. - Только ссор нам сейчас не хватало!

- Я не... - Договорить ему не удалось. Я понял, что мне следует вмешаться: я чувствовал, что Зевс прилагает колоссальные усилия, чтобы не вспылить, и его можно было понять! Я молча положил руку на плечо Ареса и пошел к выходу. Разумеется, он последовал за мной без дальнейших возражений - по крайней мере, на это моего могущества пока еще хватало! Я отпустил его плечо только тогда, когда прохладные коридоры зевсовых владений остались позади, и горячие лучи утреннего солнца заставили нас подслеповато прищуриться.

- Чтобы тебя Цербер сожрал, Один! - Возмущенно завопил Арес. - Что ты себе позволяешь?

На мгновение я позволил своим истинным чувствам отразиться на лице. Этого оказалось достаточно: Арес умолк и угрюмо уставился в землю.

- Очень своевременное пожелание - если учесть предстоящее нам путешествие! - Невесело усмехнулась Афина. - Спасибо на добром слове, Арей. А тебе не кажется, что Хар только что великодушно спас твои уши от хорошей трепки?

Это уже был перебор: безусое лицо Элвиса начало багроветь, поскольку вся горячая кровь, бегущая по жилам скорого на ссору Ареса, в одно мгновение прилила к его буйной голове.

- Не нужно сердиться, дружище. - Мягко - а как еще говорить с этим дурнем?! - сказал я. - Ни на Афину, ни на меня, ни на Зевса. Сейчас действительно плохое время для ссор. Самое что ни на есть неподходящее...

- Ладно. - Угрюмо кивнул он. Его лицо постепенно приобретало нормальный цвет. Надо отдать ему должное: он остыл удивительно быстро!

- Мне хотелось бы, чтобы ты согласился принять мою помощь. - Я старался выбрать правильный тон, чтобы нам с Афиной не пришлось заново успокаивать этого мальчишку.

- Мне не нужна помощь. - Сердито буркнул Арес. - Неужели ты думаешь, что кто-то может превзойти меня в бою?

- Возможно, ты прав, и в открытом бою тебе действительно нет равных! - Я решил что мне не стоит громогласно заявлять о том, что я мог бы быстро развеять его самоуверенность одной хорошей затрещиной. - Но наш таинственный враг предпочитает нападать на спящих. Ты ведь сам говорил, что на тебя напали, когда ты спал. И Диониса убили, не потрудившись разбудить. А у ваших Хранителей не хватает силы, чтобы учуять убийцу - кем бы он ни был. Тебя ведь не предупредили, что в доме враг. И Хранители Афины тоже не подняли тревогу. Так что на них рассчитывать не приходится.

- Твоя правда. - Неохотно согласился он. - И что ты предлагаешь?

- Я позову валькирий. В конце концов, в последнее время они грустят оттого, что я пренебрегаю их помощью. Прикажу им оставаться рядом с тобой до тех пор, пока мы не вернемся. А там видно будет.

- Кого это ты собираешься звать? - Ворчливо спросил Арес.

- Прекрасных дев, Арей. Таких прекрасных, что ты глазам своим не поверишь. - Улыбнулся я. - И таких грозных воительниц, что даже наша Паллада осталась бы ими довольна.

- Правда? - Удивленно спросила Афина.

- Рано или поздно ты сама увидишь их в деле. - Я решил, что немного лести не повредит и добавил: - До встречи с тобой я считал, что им нет равных ни в одном из миров!

- Прекрасные воительницы в моей спальне - это звучит неплохо! - Ухмыльнулся Арес.

- Только не вздумай требовать от них любви, герой! Если ты будешь слишком настойчив, для тебя последняя битва начнется сегодня же. Мои девочки очень не любят докучливых любезников.

- Суровые северные нравы! Можно подумать, нужна мне их любовь... - Арес чуть не лопнул от злости.

- Зато они будут хорошими помощницами, если твой таинственный убийца решит нанести тебе еще один визит. По крайней мере, сможешь спать спокойно. - Миролюбиво закончил я. - Думаю, нам следует отправиться на твою амбу, Арес. Зевс будет счастлив, если мы отсюда уберемся, я полагаю.

- Ладно. - Хмуро кивнул Арес. - Следуйте за моим Мстителем.

- Все-таки его "Эвенджер" - очень хороший самолет. - Мечтательно протянула Афина, наблюдая, как мускулистое тело Ареса скрылось в кабине. - Но с моим маленьким Бристолем никто не сравнится! - Счастливым голосом отчаянно влюбленной женщины добавила она.

- Ну давай, вызывай своих прекрасных воительниц, Один. - Ворчливо сказал Арес, когда мы благополучно приземлились на небольшой ровной площадке на вершине облюбованной им столовой горы. Я кивнул и огляделся. Мне требовалось ненадолго уединиться: есть вещи, которые не терпят чужого присутствия.

- Ждите меня здесь. - Сказал я, почти бегом устремляясь к узкой тропинке, которая уводила куда-то вниз - я был совершенно уверен, что найду там хорошее укромное местечко. Я услышал, как Арес спрашивает Афину: "Куда понесло этого одноглазого?" - и ее спокойный ответ: "Туда, где нет нас с тобой."

Я вернулся к ним через четверть часа. За это время я успел призвать своих верных помощниц. Я вызвал сразу шестерых валькирий: иногда лучше немного перегнуть палку. Мои прекрасные девы явились мгновенно - кажется, их сила отнюдь не убывала накануне конца! Я счел это добрым предзнаменованием. Их лица показались мне неуместно счастливыми - если учесть печальные обстоятельства нашего нынешнего существования. Я вкратце обрисовал им ситуацию и велел защищать Ареса от любого, кто явится за его головой. Валькирии восторженно закивали. Они были несказанно рады, что я наконец-то снова отдаю им приказы, как в старые добрые времена.

- Познакомьтесь с моими новыми друзьями, милые. - Сказал я им, указывая на хмурого Ареса и напустившую на себя максимально грозный вид Афину. - Не буду лишний раз оглашать вслух их имена: вам и без того ведомы прозвания всех, кто хоть раз брал в руки оружие.

- А твои друзья - воистину величайшие из асов грома сечи, Отец Битв. - Уважительно заметила Скёгуль - самая разговорчивая из моих грозных дев. Остальные пятеро молча кивнули.

- Еще бы! - Авторитетно подтвердил я. - Эти ребята - такое же воплощение самого Духа битвы, как и мы с вами. - Мне показалось, что и Аресу, и Афине было весьма приятно слушать нашу беседу. Во всяком случае, на их лицах появилось вполне дружелюбное выражение. Арес даже начал что-то говорить насчет больших запасов нектара в его закромах. Дело явно шло к большой пирушке: все-таки всем Олимпийцам - кроме, разве что, Зевса! - иногда бывает присуще благородное чувство гостеприимства.

- Пожалуй, мы не можем принять твое великодушное предложение, Арес. - Вежливо отказалась Афина. - Нам предстоит долгий путь.

- Ну да, с небес - под землю. - Понимающе кивнул он. - Пожалуй, я не стану лукавить и предлагать вам себя в качестве спутника. У меня тут такие гостьи... Да и, сказать по правде, блуждания в царстве Аида мне не по душе.

- Мне тоже. - Мрачно согласилась Афина.

- Не забудьте взять с собой деньги для Харона. - Сочувственно сказал Арес. - Этот скупец скорее позволит вам себя убить, чем сдвинет с места свою лодчонку, пока не получит, что ему причитается. А пересекать Стикс вплавь... Думаю, это даже вам с Одином не под силу!

- Тут ты ошибаешься. - Усмехнулся я. - Впрочем, заплатить все-таки проще. Когда это я жалел серебро?! Спасибо, что напомнил.

- Тебе известен короткий путь в царство Аида, Игг? - Нерешительно спросила Афина, когда ее крылатый любимец оторвался от земли. 

- Известен. - Усмехнулся я. - Мне известен самый короткий путь, Нике. Но тебе он не понравится.

- Что ты имеешь в виду? - Настороженно переспросила она.

- Сама не догадываешься? Для того, чтобы попасть в мир мертвых, нужно просто умереть самому. - Хмыкнул я. - Я уже не раз ходил этим путем - и всякий раз возвращался. Но я не настаиваю на своем предложении.

- Единственный вход в царство Аида, который мне известен, довольно далеко отсюда. - Сухо сказала она. - Думаю, нам прийдется лететь часов двадцать, если не больше. Но выбирать не приходится...

 

Когда я проснулся, было уже далеко за полдень. "Какой я все-таки засоня, ужас! - Весело подумал я. - С меня, пожалуй, станется проспать даже эту самую "последнюю битву", ради которой меня сделали таким "большим начальником" - вот смеху будет!" Потом я увидел рядом со своей подушкой толстенный двухтомник "Энциклопедии мифов" с закладкой на букве "У", вспомнил жутковатые события минувшей ночи и тут же обнаружил парочку кошек в районе своего сердца. Они скребли мою многострадальную мышцу, не покладая лапок.

- С такими страстными индейскими барышнями никакого запаса жизней не хватит! - Мрачно сказал я, обращаясь к потолку.

- Ты звал меня, Владыка? - В моем изголовье колыхнулось облачко серебристого тумана. Через несколько секунд Джинн материализовался настолько, чтобы одарить меня снисходительной улыбкой мудрого дядюшки.

- Да нет, вроде бы не звал. - Честно признался я. - Но все равно хорошо, что ты здесь. Всю жизнь мечтал попадать прямо из постели в ванную - без всяких там занудных блужданий по коридорам. Это возможно?

- Проще простого! - Оптимистически заявил Джинн. Через секунду я обнаружил свое тело в теплой ароматной воде. Под опекой Джинна жизнь стала настолько простой и приятной, что меня подмывало тихо захрюкать от удовольствия.

Через полчаса я сидел на траве, в тени раскидистого дерева неизвестной мне породы и пытался тактично объяснить Джинну, что его представления о том, какое количество пищи мне требуется на завтрак, весьма далеки от реальности: того, что он извлек из небытия, с лихвой хватило бы на дюжину оголодавших молотобойцев.

- Проблемы возникают когда еды слишком мало, Владыка. - Беззаботно возразил он. - Слишком много еды - это не проблема, можешь мне поверить!

- А ты сам не будешь есть? - Спросил я, извлекая из сундуков своей памяти скудные сведения о физиологии джиннов, почерпнутые исключительно из арабских сказок. К моему удивлению, Джинн пожал призрачными плечами.

- Как пожелаешь, Владыка. Я могу столетиями обходиться без пищи, но вполне способен составить компанию тому, кто в ней нуждается. Мне все равно.

- Ну, если ты способен не только составить мне компанию, а еще и получить от этого удовольствие, присоединяйся. - Обрадовался я.

- Слушаю и повинуюсь! - В интонациях Джинна то и дело проскальзывала совершенно божественная ирония, и мне это нравилось - даже больше, чем все остальное. Все-таки хороший собеседник - это величайшая роскошь, недоступная большинству существ, родившихся под этим небом, какими бы важными персонами они не были. А хороший собеседник, на мой вкус, совершенно немыслим без лошадиной дозы иронии, каковой по моему глубокому убеждению, должна приправляться каждая вторая фраза - как минимум!

Джинн тем временем начал сгущаться - не знаю, как еще можно описать то, что с ним происходило. Он здорово уменьшился - почти до нормальных человеческих размеров. В то же время, его тело стало более материальным. Теперь он почти ничем не отличался от человека: симпатичный бритоголовый дядька средних лет, одетый в какой-то неописуемый кисейный балахон, очертания которого оставались неопределенными, как клубы тумана.

- Здорово! - Одобрительно сказал я. - Совсем настоящий!

- Я всегда настоящий, Владыка. Неужели ты думал, что до сих пор я тебе просто мерещился? - Усмехнулся Джинн, усаживаясь рядом со мной. После этого начались настоящие чудеса: этот потрясающий парень за полчаса расправился с горой продовольствия, количество которого совсем недавно казалось мне совершенно неуместным. Я наслаждался этим редкостным зрелищем и скромно похрустывал каким-то печеньем: мой аппетит по утрам всегда оставляет желать лучшего - в полном согласии с заветами просвещенных диетологов.

- Наверное мне надо приниматься за дело, да? - Печально спросил я у Джинна, когда пришло счастливое время первой чашки восхитительного утреннего кофе.

- Тебе виднее, Владыка. - Флегматично заметил он. - Но по моим наблюдениям, если человек долго не принимается за свое дело, дело само принимается за него.

- Еще чего не хватало! - Фыркнул я. - Вообще-то у меня был соблазн устроить себе отпуск на недельку... Ну да ладно, судя по всему, у меня все равно ничего не получится. Угрызения совести по утрам, полуденная скука и сражения с прекрасными индейскими богинями по ночам - вот все удовольствия, которые мне светят! Что ж, в таком случае, мне следует сегодня же отправиться на могилу Мухаммеда и заняться археологическими изысканиями. Ты перенесешь меня в Медину? Эта пустыня - воистину великолепное место, но мне немного надоело быть первопроходцем. И потом, ты будешь смеяться, но я даже не знаю, в какой она стороне, эта чертова Медина!

- Разумеется перенесу, Владыка. Для того я, собственно, и существую, чтобы помогать тебе справляться с мелкими бытовыми проблемами. - Кивнул Джинн. - Отправишься туда прямо сейчас, или все-таки сначала допьешь кофе?

- Разумеется, сначала я допью кофе. - Улыбнулся я. - А потом попрошу у тебя еще одну чашку. А потом, возможно - еще одну, если разойдусь. Думаю, Мухаммед может побыть мертвым еще полчаса, правда?

- Думаю, ты совершенно прав, Владыка. На мой взгляд, излишняя торопливость приличествует только зеленым юнцам и лишенным мудрости полоумным старцам. - Важно кивнул Джинн, с насмешливым полупоклоном подавая мне вторую чашку кофе.

Все это было хорошо, но мне так и не удалось остановить время. Дело кончилось тем, что я решительно отставил в сторону пустую чашку, немного повздыхал и пошел в спальню за своим плащом и "Энциклопедией мифов": мне показалось, что этот источник знаний лучше держать при себе. По крайней мере, из него можно было почерпнуть хоть какие-то сведения о моих будущих соратниках, и врагах, разумеется! Судя по всему, в ближайшее время мне предстояло иметь дело исключительно с мифическими существами...

Неподъемный двухтомник я положил в сумку, притороченную к седлу Синдбада, потом сам взгромоздился на его многострадальную спину. Мой героический верблюд мужественно стерпел это надругательство над основными принципами гуманизма.

- В Медину, Владыка? - Услужливым тоном истосковавшегося по чаевым таксиста спросил Джинн откуда-то из-за моей спины.

- Ага. - Вздохнул я. - Доставь меня сразу на могилу Мухаммеда. Понятия не имею, где она там находится, а мне, вроде бы, надо на нее наступить. Вернее, это Мухаммеду надо, чтобы я на нее наступил...

Я еще не успел договорить, а земля уже ушла из-под моих ног, и вообще все куда-то подевалось - правда, всего на мгновение. Потом мир вернулся ко мне. В этом мире почему-то была ночь, темная и прохладная, и я почти не различал очертаний окружающих меня предметов.

- Приехали, Владыка. - Жизнерадостно сообщил Джинн. - Тебе осталось только спешиться и сделать несколько шагов влево.

Умница Синдбад тут же опустился на землю: очевидно он отлично понимал, что имеет дело с неопытным седоком, так мило с его стороны!

- Налево? - Нерешительно переспросил я, неуверенно шагнув в темноту.

- Да. Еще шаг, Владыка. Не бойся, ты не споткнешься.

- Надеюсь. - Я сделал еще шаг в сторону, потом еще один. Земля начала дрожать под моими ногами. В свое время мне довелось пережить землетрясение - совсем слабенькое, баллов пять, не больше - и я навсегда запомнил панический животный ужас, который охватил меня в тот момент, когда надежная земная твердь беспокойно зашевелилась под моими ногами. Впрочем, поведение окружающих доказывало, что моя паника вполне согласовывалась с общечеловеческими представлениями о том, какие именно чувства следует испытывать в таких обстоятельствах. На этот раз мое слабоумное сердце тоже попыталось со всей дури рвануть в пятки - сказывалась благоприобретенная дурная привычка. Но уже через мгновение я успокоился - вот уж сам от себя не ожидал! На смену закономерному человеческому страху пришло сладкое чувство причастности к происходящему. На этот раз я был причиной разбушевавшейся стихии, а не ее перепуганной жертвой. Земля под моими ногами пружинила, как хороший батут, и мне это нравилось, кто бы мог подумать! Толчки становились сильнее и сильнее, а потом все закончилось - так внезапно, словно кто-то всемогущий резко повернул выключатель, сердито ворча: "надоело!"

- Хвала Аллаху во всяком положении! - С чувством сказал приятный баритон за моей спиной. - Ты все-таки выполнил свою клятву, Али!

Белки широко распахнутых глаз моего нового знакомца ярко блестели в темноте. Он жадно дышал, как бегун на финише, и восхищенно озирался по сторонам. К счастью, он совершенно не был похож на ожившего мертвеца из какого-нибудь второсортного ужастика. Он вообще не был похож на ожившего мертвеца. Нормальный живой бородатый дядька, кажется, довольно симпатичный, несмотря на свою кошмарную биографию. Его лицо казалось мне смутно знакомым. Оно и неудивительно: если верить словам этого красавчика Аллаха, мы с Мухаммедом в свое время были хорошими приятелями. Усилием воли я загнал в самый дальний угол себя воспоминания об этих славных временах, уже готовые прорвать ненадежную плотину, впопыхах сооруженную из жалких остатков моего здравого смысла: мне по-прежнему казалось, что эти самые воспоминания вполне способны свести меня с ума, а это было не совсем своевременно... Мухаммед тем временем грохнулся на колени, уткнулся лбом в землю и принялся велеречиво благодарить моего приятеля Аллаха. Вообще-то, я мог его понять: если бы мне довелось воскреснуть из мертвых, я бы наверняка проявил неменьший энтузиазм, восхваляя всех известных мне богов подряд - на всякий случай, пока они не передумали! Я беспомощно обернулся. Где-то здесь, по моим расчетам, ошивался Джинн, а я как раз нуждался в его мудром совете: тупо топтаться у знаменитой гробницы Мухаммеда мне не очень-то хотелось, на мой взгляд, для полноценного общения нам с Мухаммедом требовалось какое-нибудь уютное местечко. Откуда-то из темноты выглянула флегматичная морда Синдбада, над его головой, словно некий неуместный нимб мерцало хорошо знакомое серебристое облачко.

- Ты здесь, душа моя? - На всякий случай уточнил я.

- Вообще-то я вряд ли являюсь твоей душой. - С некоторым сомнением в голосе возразил Джинн. - Тем не менее, я здесь.

- Мне бы хотелось, чтобы ты доставил нас в какое-нибудь симпатичное уединенное место - вроде того домика, который ты так любезно соорудил для меня в пустыне.

- Мы можем просто вернуться туда, если пожелаешь. - Предложил Джинн.

- Проблема в том, что я не люблю возвращаться. - Виновато вздохнул я. - Во всяком случае, туда, откуда я ушел в твердой уверенности, что это навсегда.

- Это свидетельствует о твоей мудрости, Владыка. - Джинн внезапно решил свалить меня с ног увесистым комплиментом, в котором на сей раз не было и грамма иронии.

- Я думаю, тебе не составит труда соорудить для нас еще что-нибудь в таком роде? - С надеждой спросил я.

- Разумеется. - Заверил меня Джинн. - А в каком месте?

- Да, вот это вопрос. - Я пожал плечами. - Понятия не имею! Да в любом, наверное... Главное, чтобы это место было пустынным.

- В настоящий момент почти все места под этим небом являются пустынными. - Огорошил меня Джинн. - Ты забываешь, что время живых уже закончилось, а время мертвых еще не началось. Насколько я понимаю, они ждут, когда ты их позовешь.

- О господи! - Тихо охнул я. - Так все уже случилось? А я-то, дурак, думал...

- Все уже случилось. - Мягко подтвердил Джинн.

- Я знаю, куда нам следует отправиться. Наш совместный путь должен начаться в пустыне - в том самом месте, откуда начался твой путь ко мне. Всякое великое дело следует начинать два раза. - Мухаммед неожиданно вмешался в нашу беседу. Я-то думал, что он выпал из жизни часа на два, но этот дядя довольно шустро разделался со своими благодарственными молитвами и тут же включился в совещание.

- Желание клиента для нас закон! - Елейным голосом менеджера средней руки прогундосил я. И обернулся к серебристому облачку - Джинн почему-то упорно ленился принимать какой-то более конкретный облик.

- Значит, нам нужно попасть туда, где я развлекался с этой сумасшедшей кошкой... Жаль, что тебя со мной там не было: уж вместе мы бы ей показали почем фунт кошачьего дерьма в неурожайный год! А ты сможешь найти это место? - Озабоченно спросил я Джинна.

- Проще простого! - Оптимистически отозвался он.

- Ну просто чудо какое-то! - Растроганно вздохнул я. Мне начинало казаться, что мой приятель Джинн был самым совершенным существом во Вселенной!

Через несколько секунд мы уже стояли на горячем песке, под раскаленным потоком лучей пронзительно белого солнца. Я увидел большой камень и почти машинально на него уселся. Судя по всему, это был тот самый камень, сидя на котором я ждал Сфинкса. Во всяком случае, моя задница снова обрадовалась возможности соприкоснуться с этим воистину совершенным сидением... Все это было довольно странно: мы с Джинном покинули наше очаровательное пристанище вскоре после полудня и сразу же оказались в Медине, но там почему-то была глубокая ночь. А здесь, в пустыне - опять самый разгар дня, как и положено. В то же время, мне смутно казалось, что мы никуда не отлучались из Восточного полушария. По моим расчетам, основанным исключительно на неопределенных представлениях о географии, эта самая пустыня находилась где-то в северной Африке. Впрочем, географ из меня тот еще...

- Тебя что-то удивляет, Владыка? - Тут же осведомился Джинн. Кажется, помимо прочих своих достоинств этот парень был наделен талантом читать мои мысли - или, по крайней мере, чутко реагировать на выражение моего лица. Впрочем, моя физиономия всегда была открытой книгой для всех желающих читать эту дребедень...

- В Медине была ночь. - Объяснил я. - А здесь...

- Во всем мире воцарилась ночь, Владыка. - Удивленно объяснил Джинн. - И только в некоторых местах смена дня и ночи по-прежнему происходит обычным образом. Эта пустыня - одно из таких мест. Твоей силы хватает, чтобы вдохнуть жизнь в реальность, замершую в ожидании конца. Кроме тебя под этим небом есть и другие существа, у которых хватает могущества, чтобы увидеть солнечный восход. Но в Медине их не было, а твой визит туда был слишком коротким... Вообще-то, я думал, что ты и без меня все знаешь, Владыка!

- Ничего я не знаю. - Виновато вздохнул я. - По всему выходит, что ничегошеньки! Ты очень разочарован?

- Мне неведомо чувство разочарования, Владыка. - Беззаботно заявил Джинн.

- Ты не мог бы попросить своего могущественного слугу разбить для нас шатер? - Вежливо осведомился Мухаммед. - Нам с тобой не приличествует вести беседу под открытым небом.

- Ты не очень огорчишься, если это будет не совсем шатер? - Осторожно спросил я. - В последнее время я, знаешь ли, привык к комфорту...

- Я уверен, что ты сделаешь наилучший выбор, Али. - Прочувствованно сказал он. Я обернулся к Джинну.

- Сооруди что-нибудь вроде того домика, в котором мы провели прошлую ночь, со всеми удобствами, кондиционерами и так далее, о'кей?

- О'кей. - Невозмутимо отозвался Джинн.

Наша с Мухаммедом деловая беседа состоялась только на закате: после того, как этот дядя приобщился к таинству гидромассажной ванны, все остальное утратило для него значение.

- Хвала Аллаху, я уже в раю! - Твердо сказал он, погружаясь в теплую булькающую воду. У меня были некоторые сомнения касательно места его пребывания, но я предпочел не пускаться в теологическую дискуссию.

Пока Мухаммед плескался, мы с Джинном коротали время за игрой в нарды. У него даже хватало великодушия изредка мне поддаваться, поэтому я получил некоторое удовольствие от игры. За полчаса до заката я начал всерьез беспокоиться: мне пришло в голову, что если Мухаммед захлебнется от свалившегося на него счастья, мне прийдется взвалить на себя и его работу - в придачу к своим собственным загадочным обязанностям, которые я, честно говоря, планировал тактично переложить на могучие плечи этого пророка. Так что я пошел проверить, не утонул ли он, часом. Мухаммед сидел в ванне с блаженным лицом слабоумного и восторженно хлопал ладонями по воде. Летящие во все стороны брызги, судя по всему, забавляли его чрезвычайно. Из уважения к моим гипотетическим былым заслугам он согласился продолжить это интеллектуальное занятие несколько позже и принялся старательно отжимать бороду. Я попросил Джинна добыть какой-нибудь банный халат для нашего дорогого гостя. Надо отдать должное: в красном махровом халате до пят  Мухаммед смотрелся более чем импозантно. Я отвел его в прохладную просторную гостиную, усадил на диван и кратко изложил суть предстоящей нам "великой миссии". Мне показалось, что Мухаммеду было абсолютно по барабану - какое там войско мы должны возглавить и какую битву выиграть. Жизнь представлялась ему простой и прекрасной: он только что счастливо ускользнул из объятий смерти, где-то там на небе, по его представлениям, все еще орудовал мой приятель Аллах, рядом с ним сидел я - так сказать, "полномочный представитель" этого самого Аллаха, так что все должно было уладиться само собой. Пророк восхищенно поглощал разнообразные продукты питания, извлеченные из небытия хозяйственным Джинном, доверчиво хлопал миндалевидными глазами и легкомысленно отмахивался от моих попыток растолковать ему, что мы влипли в серьезную передрягу - а уж все остальное человечество и подавно! В конце концов я понял, что ему лучше вернуться в ванную: по крайней мере, там парень будет счастлив, а толку от него все равно никакого.

- Скажи мне, Али, а в этом раю есть гурии? - Нерешительно поинтересовался Мухаммед перед тем, как снова погрузиться в воду.

- Кто?! - Ошеломленно переспросил я.

- Гурии. - Настойчиво повторил он. - Вообще-то, в раю они должны быть...

- О господи! - Я не знал плакать мне, или смеяться. - Я же сказал тебе, что это - не рай, а просто домик в пустыне. Уютное наваждение со всеми удобствами на одну ночь. Впрочем, если тебе так уж требуются гурии... Сейчас попробуем.

Я отправился в сад, где обнаружил Джинна, снова склонившегося над игральной доской. Рядом топтался Синдбад. Через несколько секунд я с суеверным ужасом понял, что Синдбад не просто топчется, а принимает активное участие в игре. Время от времени он осторожно брал в зубы стаканчик с игральными костями, аккуратно его тряс, переворачивал, разглядывал цифры, а потом прикасался влажным носом к деревянной фигурке, которую по его мнению следовало передвинуть. Ну да, конечно! После того как бедняга Джинн полдня играл в нарды со мной, верблюд вполне мог показаться ему достойным соперником...

- Наш Мухаммед требует гурий. - Сообщил я Джинну. - Поможешь?

- О, это просто. - Джинн на мгновение поднял глаза от доски, что-то пробормотал и снова задумчиво уставился на игровое поле. Насколько я мог проанализировать ситуацию, Джинн понемногу проигрывал верблюду...

- Что, уже? - Восхищенно спросил я. - Наш пророк уже нежится в объятиях прекрасных дев?

- Разумеется. - Флегматично кивнул Джинн. - Кстати, я могу оказать тебе такую же услугу, Владыка. Дюжина-другая гурий вполне поместится в твоей спальне.

Я удивленно покачал головой.

- А мне-то они зачем?

- Странный вопрос. - Усмехнулся Джинн. - Ну, скажем так: для того, чтобы не испытывать одиночества.

- По моим наблюдениям, одиночество такого рода приносит прохладу в летнюю ночь и возможность свободно размахивать ногами во сне. - Усмехнулся я. - А я как раз весьма дорожу и тем, и другим. Так что я, пожалуй, откажусь от твоего любезного предложения. Лучше просто попробую выспаться. Чует мое сердце: пока наш приятель Мухаммед будет сидеть в ванной, мне прийдется пахать за двоих. А он будет плескаться еще тысячу лет, это как минимум...

- Ты не любишь женщин, Владыка? - Понимающе улыбнулся Джинн. - Так и скажи. Не хочешь гурий - я могу привести к тебе прекрасных юношей.

- Ну да, прекрасных юношей, склонных к мужеложеству, героев знаменитой загадки Сфинкса! Заодно, проверим на практике, насколько соответствовал истине ответ, за который мне пришлось заплатить жизнью! - Фыркнул я. - Расслабься, душа моя. Ничего не надо. Мужчин я люблю еще меньше, чем женщин! Во всяком случае, когда обнаруживаю их под своим одеялом.

- А может быть ты предпочитаешь Джиннов? - Встревоженно спросил он. И тут же расслабился: - Впрочем, я могу призвать кого-нибудь из своих родичей: среди них встречаются весьма любвеобильные...

- Не надо. - Твердо сказал я. - Не надо ни Джиннов, ни домашних животных, ни птиц, ни насекомых - никого!

- Извини, Владыка. - Виновато сказал Джинн. - Я не знал, что ты уже настолько близок к совершенству...

- Я к нему не просто близок, я оно и есть! - Расхохотался я.

- "Оно"? - Удивленно переспросил Джинн.

- "Оно". - Подтвердил я. - В смысле - совершенство... Знаешь, мне бы хотелось, чтобы этой ночью ты поработал не сутенером, а охранником. Вдруг эта соленая индейская леди решит снова заключить меня в свои объятия. Сколько бы там жизней не было у меня в запасе, но умирать каждую ночь - так мы не договаривались! А если она доберется до Мухаммеда, будет еще хуже. Выбраться из одной могилы и сразу угодить в другую - это как-то чересчур! К тому же он еще не успел насладиться всеми нехитрыми радостями бытия...

- Я буду охранять твой дом. - Серьезно кивнул Джинн. - Прошлой ночью я растерялся, поскольку никогда прежде не встречал тварей вроде твоей гостьи. Но сегодня я буду начеку.

- Вот и славно. - Улыбнулся я. - Тогда спокойной ночи. У меня глаза слипаются.

Кто бы мог подумать: мир, в котором я родился, катился ко всем чертям, а я - будущий "идейный вдохновитель" конца времен! - спал, как младенец. Без прекрасных гурий и прочих излишеств в таком роде, зато и без кошмарных снов - скорее наоборот. Мои сновидения были сладкими и ни к чему не обязывающими. Думаю, у меня даже хватило наглости улыбаться во сне, с меня станется! К счастью, за мной никто не подсматривал, даже Джинн, который озабоченно слонялся по садовым дорожкам - для полного сходства с ночным сторожем ему не хватало только тулупа и двустволки! - так что неуместное выражение моей физиономии осталось маленьким секретом, принадлежащим только мне самому и всеведущему Небу над головой, которому, впрочем, все по фигу...

Утром за завтраком Мухаммед выглядел неважно. Я косился на него с некоторым злорадством, как убежденный трезвенник взирает на ближнего, изнемогающего от зверского похмелья. Впрочем, сегодня пророк внимательно выслушал мой деловой бред, посвященный организации грядущего апокалипсиса. Задумчиво погладил бороду, покивал. Мои слова по-прежнему его ни капли не шокировали... а чем, интересно, можно шокировать человека, только вчера восставшего из мертвых?!

- Если Аллах хочет, чтобы я повел людей на последнюю битву, значит так и будет. - Лаконично подытожил он.

- Вот и славно. - Я чувствовал себя начинающим менеджером по рекламе, только что умудрившимся всучить какой-то громоздкий заказ до неприличия богатому клиенту.

- Я так благодарен тебе, за то, что ты сдержал свое слово, Али! - Прочувствованно сказал Мухаммед, отставив в сторону тарелку. - Когда ты обещал, что вызволишь меня из любой беды, даже из объятий смерти, мне очень хотелось верить, но я все же не надеялся, что такое возможно. Прости меня. Мне не следовало сомневаться в могуществе Аллаха, чьей чудотворной рукой ты являешься от начала времен!

- Скорее уж двумя руками сразу. - Угрюмо буркнул я. - И самое противное, что ни одна из этих рук не может скрутить кукиш!

- Я не понимаю тебя. - Растерянно сказал Мухаммед.

- И не надо. Все равно я мету чушь. - Я заставил себя дружелюбно улыбнуться этому славному дядьке, который так трогательно верил в мою непогрешимость, что мне плакать хотелось! Вообще-то, он начинал мне нравиться, этот наивный бородач - несмотря на то, что его смуглое морщинистое лицо то и дело вызывало в глубине моей памяти смутные образы, которые мне ужасно не хотелось ворошить. Я прилагал чудовищные усилия, чтобы заставить их оставаться смутными, как тревожное сновидение, которое уходит прочь, пока чистишь зубы - если, разумеется, тебе очень нужно, чтобы оно ушло прочь...

- А где войско, которым мне предстоит командовать? - Деловито осведомился пророк. - Тебе прийдется наступать на могилу каждого мертвеца, чтобы вернуть его к жизни? Это отнимет много времени, даже у такого могущественного чудотворца, как ты... Или они сами восстанут из могил и явятся к нам?

- Боюсь, что именно так они и сделают, и меня не спросят. - Я пожал плечами. - Во всяком случае, у меня такое чувство, будто вот-вот что-то начнется. А в последнее время мои предчувствия то и дело сбываются...

- Хорошая шутка, Али! - Неожиданно развеселился Мухаммед. - "Предчувствия", "в последнее время", это надо же!

Я удивленно уставился на него, а потом понял, почему он ржет. Ну да, разумеется! Предполагалось, что я говорю голосом самого Аллаха, да еще и являюсь "его рукой" - на минуточку! - а посему будущее известно мне ничуть не хуже, чем настоящее. Как же, размечтались! Впрочем, я не стал его разочаровывать. Дело наживное, сам разберется, что я за птица. Или не разберется... Честно говоря, я уже давно не знаю, что могу отколоть в следующую секунду, а уж в последнее время - и подавно!

События начали разворачиваться сразу после завтрака, с пугающей меня самого стремительностью. Со мной всегда так бывает: стоит немного расслабиться, понадеяться, что чудеса решили немного отдохнуть от меня, и - хлоп, уже что-нибудь натворил... На этот раз я и сам не заметил, как рассеянно пробормотал что-то насчет "небольшой прогулки", выскользнул в сад, почти бегом промчался по сочной густой траве, еще влажной от утреннего дождя, организованного на рассвете безотказным Джинном по моей личной просьбе, а потом мои следы, глубокие, как стариковские морщины, один за другим отпечатались на раскаленном бархатном теле пустыни, окружавшей наше убежище. Я довольно долго брел куда глаза глядят - вообще-то, никуда они не глядели, если разобраться...

Я остановился, когда понял, что мне в лицо дует пронзительный холодный ветер, совершенно неуместный под этим знойным небом. Его ледяные порывы делали меня бесконечно счастливым - можно было подумать, что я родился только для того, чтобы однажды встретиться с этим невероятным северным ветром, лицом к лицу, и вот сбылось, наконец-то! "Вообще-то, чтобы извлечь мертвецов из их уютных могилок, требуется труба архангела. - Неожиданно подумал я. - А никакой трубы у меня нет, да и какой из меня трубач? Такой же хреновый, как и архангел!" Словно в ответ на мои идиотские размышления, откуда-то издалека донесся удивительно чистый звук - но не трубы, а саксофона, такое ни с чем не спутаешь! Странная мелодия, изорванная, мучительная, и в то же время  нечеловечески гармоничная звучала - не то в небесах, не то в моем сердце. В какой-то момент мне все-таки удалось увидеть тонкий, слегка ссутулившийся силуэт чернокожего музыканта. Кажется, его ноги не касались земли - впрочем, сказать что-то наверняка было невозможно: нас разделял не один десяток метров и прозрачная завеса, сотканная из невыносимо яркого солнечного света и мириадов песчинок, растревоженных ветром. "Хорошо, если это и есть покойный Чарли Паркер - как раз по нему занятие!" - Весело подумал я. Но гипнотические звуки его саксофона быстро разогнали мои глупые мысли, так что больше некому было ломать голову, пытаясь установить личность этого невероятного "архангела". Потом я закричал, захлебываясь от восторга - понятия не имею, что именно я вопил! Вообще-то, до сих пор я никогда не понимал людей, способных прийти в экстаз на концерте...

Это безобразие продолжалось довольно долго. Когда я наконец опомнился и заткнулся, музыка уже стихла, силуэт саксофониста тоже исчез. На мой нос упало что-то холодное и мокрое, потом еще и еще. Я глазам своим не поверил: это были снежинки. Они лениво кружились в воздухе, медленно опускаясь на остывающий песок. Я понял, что смертельно устал: у меня даже не было сил, чтобы как следует удивиться. Поэтому я просто развернулся и пошел обратно, педантично наступая на собственные следы - это был единственный способ вернуться домой... если, конечно, уговорить себя считать, что симпатичное наваждение, наспех состряпанное Джинном, и есть мой дом. Когда вдалеке замаячили зеленые деревья и красная черепичная крыша нашего пристанища, мои следы окончательно скрылись под снегом, который становился все гуще.

- Что это, Али? - С благоговейным ужасом спросил Мухаммед. Он стоял на границе между садом и пустыней и ошарашенно созерцал снегопад. Надо отдать должное Джинну: на нашей территории погода оставалась теплой и солнечной, снегопад не затронул этот крошечный островок зелени. В отличие от нашего жилища, снег был отнюдь не иллюзией. Самый настоящий снег, холодный и влажный - пожалуй, куда более настоящий, чем вся наша компания вместе взятая...

- Это снег. - Лаконично объяснил я. - Ну да, ты же его никогда раньше не видел... Ничего особенного, обыкновенное природное явление. Хотя в этих местах он обычно не идет, равно как и в тех, где прошла твоя жизнь. В общем, можешь считать, что просто случилось еще одно чудо.

- Воистину непостижимы деяния Аллаха! - Растерянно вздохнул Мухаммед. Я не стал с ним спорить, поскольку чувствовал непреодолимую потребность улечься на траву и закрыть глаза. Темнота, которая за этим последовала, устраивала меня как нельзя больше...

Я пришел в себя, когда на мой лоб опустилась прохладная рука. От нее слегка пахло гиацинтами и еще чем-то сладким, совершенно незнакомым. Я улыбнулся от удовольствия и открыл глаза. В сером сумеречном свете призрачный силуэт склонившегося надо мной Джинна выглядел особенно эффектно.

- Спасибо, что разбудил. - Прочувствованно сказал я. - Отрубиться в саду, на траве, как пьяный подросток на даче у приятеля - фи! Хорошо хоть этот зеленый кошмар оказался неплохим одеялом... - Я зябко закутался в свой чудовищный, но чертовски уютный плащ, который постепенно начинал казаться мне самым родным существом в мире. - Сколько я тут валяюсь?

- Часа три. Я даже собирался перенести тебя в дом, но к тебе пришли, Владыка, так что прийдется вставать. - Сообщил Джинн. Его голос показался мне встревоженным - совсем чуть-чуть, и все же это настораживало.

- Кто это ко мне пришел? - Озабоченно осведомился я. - Опять эта соленая маньячка? Или моя подружка Сфинкс снова возникла из небытия? Вообще-то я за ними еще не соскучился...

- К тебе пришли люди, Владыка. Много людей. - Сочувственно сказал Джинн. - И мне кажется, что от них слегка пахнет смертью, совсем как от твоего друга Мухаммеда. Они окружили сад, поскольку не могут преодолеть поставленную мною преграду. Эти люди в один голос утверждают, что ты сам их позвал - послал за ними ветер, что-то в таком роде... Я полагаю, что это и есть твое войско - еще не все, конечно. Они прибывают и прибывают.

- Уже началось? - Обреченно спросил я, растирая виски ледяными кончиками пальцев. - Ох, ну почему все происходит так быстро?! И что я буду делать с этим войском - не представляю!

- Ты не любишь повелевать людьми, да? - Понимающе спросил Джинн. - От души сочувствую тебе, Владыка. Впрочем, мудрецы говорят, что именно из тех, кому противна власть над другими, получаются самые лучшие правители.

- Все может быть. - С некотором сомнением протянул я. Вообще-то, ребята, которым в свое время довелось поработать со мной в качестве подчиненных, вряд ли согласились бы с этими гипотетическими "мудрецами": периодически я с удивлением замечал, что при моем приближении беднягам ужасно хочется оказаться где-нибудь на другом краю Вселенной. Странно, конечно - на мой вкус, я вполне безобидное существо...

Я поднялся на ноги - они были ватными и дрожали - противное ощущение. И вообще я чувствовал себя как на третий день гриппа, когда самое худшее вроде бы уже позади, но вам все еще чертовски паршиво, и - что особенно ужасно - кажется, что теперь так будет всегда!

- А твоего могущества хватит, чтобы привести меня в порядок? - С надеждой спросил я. К моему изумлению, Джинн печально покачал головой.

- Если бы ты был болен, я бы тебя вылечил. Но ты не болен. Просто потерял слишком много сил, когда призывал к себе свое воинство. А я не хранитель твоей силы, Владыка. Поэтому...

- Какое свинство! - Вздохнул я. И поспешно добавил: - Я не тебя имею в виду, дружище. Очевидно, я сам дурак. И на кой мне вообще сдалось кого-то там к себе призывать... Ладно, чего зря ныть! Ну хоть чашечка кофе у тебя найдется, надеюсь?

- Разумеется. - С облегчением заулыбался Джинн. - Самого наилучшего!

Я уселся на траве, скрестив ноги и с удовольствием попробовал содержимое маленькой фарфоровой чашки, которую Джинн торжественно извлек из ниоткуда отработанным жестом провинциального фокусника.

- А, собственно, на кой я им сдался, этим "пахнущим смертью"? - Устало спросил я. - Вроде бы, мы с Мухаммедом договорились, что величайшим полководцем всех времен и народов у нас будет он, а я - так, серый кардинал на полставки... Где он, кстати? Опять в ванной с гуриями - так, что ли?

- О, ты настоящий провидец, Владыка! - В интонациях Джинна присутствовала увесистая порция самого доброкачественного ехидства.

- Возмутительно! - Фыркнул я. - А работать кто будет?

- Может быть, когда прийдет время выступать в поход, Мухаммед действительно возглавит твое войско, Владыка. - С заметным сомнением сказал Джинн. - Но сейчас он тебе ничем не поможет. Ты вернул этих людей к жизни, ты их призвал, и они должны увидеть тебя, чтобы принять свою судьбу.

- Какой ты мудрый! - Вздохнул я. - Мне даже крыть нечем... Если я скажу, что не собирался возвращать их к жизни и вообще ничего не собирался делать, это ничего не изменит, правда? Все равно все уже почему-то случилось!

- Беседуя с тобой, я, кажется, начинаю постигать логику таинственной силы, которая движет всем во Вселенной. - Улыбнулся Джинн. - Если бы эта сила пожелала вступить с нами в беседу, она бы тоже наверняка сказала, что "не собиралась ничего делать", но все, тем не менее, "почему-то случилось".

- Уверен, что так оно и есть! - Усмехнулся я. - Ох, подожди! А как же я буду с ними разговаривать, с этими ребятами? Я знаю-то всего пару языков, да и то неважно... Может быть, ты сможешь быть переводчиком?

- Это не понадобится, Владыка. И языки, которые ты успел изучить, тебе не понадобятся, так что не старайся воскресить в своей памяти как можно больше чужих слов. - Успокоил меня Джинн. - Собственно говоря, человеческих языков больше нет. Они иссякли, как солнечный свет.

- Но мы же как-то говорим! - Растерянно возразил я.

- Да, разумеется, мы по-прежнему можем вести беседу. - Кивнул он. - Вернее, тебе кажется, что я говорю на твоем родном языке, в то время, как мои уста вообще сомкнуты. А мне кажется, что я просто читаю в твоем сердце, когда я вижу, как движутся твои губы... Одним словом, между нами что-то происходит, и мы прекрасно понимаем друг друга. И когда ты обращаешься к Мухаммеду, он понимает тебя, хотя вряд ли ты удосужился употребить в беседе хоть одно арабское слово. То же самое будет, если ты захочешь поговорить с людьми, которые тебя ожидают. Я понятно изъясняюсь?

- Честно? Боюсь, что я так ничего и не понял, кроме одного: у меня не будет никаких проблем с языковым барьером. И на том спасибо! Ладно, если так, пойду погляжу на свое грозное воинство. Составишь мне компанию? - Весело спросил я, отставляя в сторону чашку и поднимаясь с травы. - А то вдруг они начнут хулиганить, эти мои покойнички... - Я легкомысленно хихикнул. Мое самочувствие как-то незаметно пришло в норму и настроение, соответственно, тоже. Даже мысль о сладострастном бездельнике Мухаммеде, снова засевшем в ванной с дежурной бригадой гурий, теперь вызывала у меня не раздражение, а только снисходительную улыбку, как и положено. Я решительно зашагал туда, где сад граничил с пустыней. Джинн не отставал от меня ни на шаг. Его присутствие меня здорово успокаивало. Вообще-то, я не любитель толкать речь перед большой аудиторией, а уж аудитория у меня на сей раз намечалась самая что ни на есть грандиозная...

Впрочем, мне не пришлось "толкать речь". Когда я увидел неподвижное человеческое море, окружившее мою резиденцию, я неожиданно успокоился. Остановился на самом краю сада, огляделся. Снег уже прекратился, но еще не растаял. Там, за невидимой оградой, было чертовски холодно, какие уж раскаленные пески! Я пытался вглядеться в непроницаемые, невыразительные лица людей, стоявших поблизости. Из сгущающихся сумерек на меня смотрели жутковатые, абсолютно пустые глаза, какие бывают только у новорожденных и умирающих. Потом толпа тихо вздохнула - дружно, словно по команде. Вздох был полон неописуемого облегчения. Кажется, им ничего больше и не требовалось - только увидеть меня, убедиться, что их одинокие блуждания в темноте окончены, пути назад нет и быть не может, потому что все, чему суждено было случиться, наконец-то случилось - или, по крайней мере, начало случаться... Теперь лица, которые я мог видеть, внезапно ожили. Через несколько секунд я уже любовался на целую гамму разнообразных выражений: были здесь лица счастливые и смертельно испуганные, сердитые и недоумевающие, восхищенные и озадаченные, одним словом - вполне живые. Они начали рассматривать друг друга, переговариваться, кажется кто-то знакомился со своими случайными соседями. В пустыне стало совсем светло - странно, ведь только что были сумерки, и я отлично помнил, как мутным пятном белела в синеватой темноте фарфоровая чашка с кофе, а теперь сумерки закончились, хотя никакого солнца на небе по-прежнему не было. Мое сердце сжалось от какого-то тревожного чувства, а через секунду я понял, что нам нельзя здесь больше оставаться. Обещанные Аллахом мертвецы нашли меня, мое войско было в сборе, кто-то всемогущий с любопытством открыл книгу судеб на последней странице, и теперь промедление было подобно смерти. Я обернулся к Джинну.

- Скажи Мухаммеду, пусть поцелует на прощание своих гурий и вылезает из ванной. Райский период его жизни закончился, полагаю, что навсегда... И приведи Синдбада. Пора ехать.

- Удачи тебе, Владыка. - Серьезно сказал Джинн.

- Спасибо, - улыбнулся я, - она мне пригодится.

Через несколько минут Мухаммед уже стоял рядом со мной и с любопытством рассматривал наших волонтеров.

- Я никогда не видел столько людей вместе. - Наконец сказал он. - У нас самое большое войско, какое только можно вообразить!

- Это только начало. - Вздохнул я. - Думаю, с каждым днем они будут прибывать... Ничего удивительного: в конце концов, предполагается, что в нашей армии будет тянуть лямку чуть ли не все человечество! Знаешь, в какой цифре выражалась численность населения земного шара перед началом этой заварушки?

Мухаммед озадаченно покачал головой. Разумеется, он не знал. Да и я, честно говоря, не очень-то помнил, сколько миллиардов неприкаянных душ шаталось под этим восхитительным небом. Единственное, что я мог сказать наверняка - этих самых миллиардов было до фига и больше...

Влажный нос Синдбада деликатно пощекотал мой затылок. Мне пришло в голову, что Мухаммеду тоже понадобится какое-нибудь транспортное средство, но Джинн и без меня сообразил, что такому большому начальнику не следует передвигаться на своих двоих. Рядом с Мухаммедом уже топтался большой белоснежный дромадер - точная копия моего Синдбада.

- Они близнецы? - Улыбнулся я.

- Не совсем. - Усмехнулся Джинн. - Этот верблюд - девочка. Леди-верблюд, если тебе так больше нравится. Я подумал, что возможно Синдбад любит одиночество не так страстно, как ты, Владыка.

- У тебя хобби устраивать всем личную жизнь, да? - Фыркнул я. - Какая прелесть! Мухаммед непременно должен дать ей имя своей любимой гурии... А если Синдбад решит, что она - не девушка его мечты? Или еще хуже: он ей не понравится? Два разбитых верблюжьих сердечка - что может быть печальнее?! Я сейчас заплачу!

Джинн снисходительно пожал призрачными плечами - дескать, смейся, парень, но из нас двоих кое-кто знает, как лучше, и это, увы, не ты! Довольный Синдбад одарил меня не менее снисходительным взглядом сверху вниз и неторопливо опустился на землю, чтобы я мог устроиться на его спине.

- Мы отправляемся в путь. - Сказал я, обращаясь к окружавшим меня незнакомцам. - Следуйте за мной, ребята.

Я говорил совсем тихо, но почувствовал, что меня услышали все мои новобранцы до единого, а не только те, кто стоял рядом. Толпа расступилась, пропуская меня. Я ехал, не оглядываясь. Да и на кой мне было оглядываться, я и так знал, как обстоят дела за моей спиной. Верблюдица Мухаммеда дышала мне в затылок, Джинн тоже был где-то рядом, наше уютное пристанище уже наверняка благополучно кануло в небытие, а мое войско, разумеется, следовало за мной, оставляя бесчисленные следы на сверкающей плоскости заснеженной пустыни - что им еще оставалось?! Впрочем, это все равно не имело значения: мне наконец-то удалось окунуться в теплые воды абсолютного пофигизма - состояние души для бедняги Макса совершенно недостижимое. Я просто ехал куда-то в темноту, снова залившую все обозримое пространство, ничем не отличавшуюся от беспокойной мельтешащей темноты под моими прикрытыми веками, и мне было абсолютно все равно: совершать это путешествие в одиночестве, или в сомнительной компании нескольких тысяч, миллионов, или даже миллиардов мертвецов - тех, кого называл "мертвецами" мой таинственный работодатель по имени Аллах... По крайней мере, от ребят не пахло тленом, за что я был глубоко благодарен этой душке, своей судьбе. Чем меня действительно легко доконать - так это дрянными запахами...

Через несколько часов я понял, что можно сделать привал. Тревожное чувство, настойчиво гнавшее меня прочь, постепенно угасло. Пришло время отдышаться, перекусить, почистить перышки, заодно отправить любимца гурий Мухаммеда знакомиться с нашим войском и наводить в его рядах какое-то подобие порядка, чем раньше - тем лучше! Во мне внезапно проснулось здоровое чувство коллективизма: я решил, что мне не стоит уединяться в каком-нибудь очередном коттедже. Я вполне мог обойтись демократичными посиделками у походного костра, тем более, что ночь была прохладной, но не слишком холодной, а под ногами Синдбада уже поскрипывал не снег, а обыкновенный песок.

К тому моменту, как мои ноги коснулись земли, неподалеку по воле расторопного Джинна уже пылал огонь, разрушительные действия которого строго ограничивались аккуратным кругом, тщательно выложенным из крупных камней. Наверное, в одном из своих воплощений этот парень был скаутом. Кроме того, он явно читал мои мысли. Впрочем, у меня не находилось никаких возражений на сей счет: было бы что скрывать!

- Позаботься и об остальных, ладно? - Нерешительно попросил я. - Наверное, им тоже нужно погреться у огня и что-нибудь съесть... Или их слишком много? Ты справишься?

- Их действительно немало, поэтому мне потребуется много времени. Полчаса, не меньше. Но это пустяки. - Великодушно отозвался Джинн, растворяясь в темноте за моей спиной.

Мухаммед тоже спешился, уселся на холодный песок и задумчиво уставился на огонь. Он молчал минут десять, потом решительно поднялся на ноги.

- Пойду прогуляюсь, посмотрю на наших воинов. Нам понадобится выбрать самых достойных, чтобы они стали нашими помощниками. - Деловито сообщил он. Потом удрученно прибавил: - Боюсь, это будет нелегко. Их слишком много, а у нас волею Аллаха совсем нет времени.

- Что будет нелегко - найти "самых достойных"? - Вяло откликнулся я. - Думаю, это как раз будет проще простого.

- Как это? - Опешил Мухаммед.

- А так. Пока что все происходило как бы само собой - во всяком случае, для меня. Думаю, так будет и впредь. Просто пойди прогуляйся среди их костров. Люди, которые нам нужны, сами подадут тебе какой-нибудь знак. - Я сам поражался нахальной уверенности своего тона. До сих пор в моем голосе отродясь не прорезалось таких уверенных ноток, да еще и в столь неопределенной ситуации! Тем не менее, даже удивление не заставило меня усомниться в собственной правоте.

- Какой именно знак мне подадут? - Осведомился Мухаммед.

- Не знаю. Какой-нибудь. - Я пожал плечами. - Самые разные знаки. Кто-то вытянет ногу так, что ты споткнешься о нее в темноте, кто-то поднимется тебе навстречу, сам не зная почему, кто-то нечаянно толкнет тебя - да мало ли у судьбы способов свести тех, кого следует! Сам разберешься.

- А ведь ты только что вернул мне мой собственный совет. - Улыбнулся Мухаммед. - То же самое я сказал тебе, когда ты...

- Когда я пришел к тебе и попросил помочь мне найти подходящих товарищей для охоты на драконов. - Растерянно закончил я. - Я тогда собирался отправиться в Мазари-Шериф... Черт, откуда я это взял?! - Я действительно понятия не имел, из каких плотно запертых сундуков собственной памяти я выудил это замысловатое географическое название, да и все остальное впридачу...

- Так все и было, Али. - Мягко усмехнулся Мухаммед. - Что с тобой? Ты не хочешь вспоминать? Но почему? Ты тогда действительно победил драконов, и вообще это были хорошие времена...

- Да, наверное. - Вздохнул я. - Но я действительно не хочу вспоминать - и не только это. Я вообще ничего не хочу вспоминать. Недавно Сфинкс разбудила мою память, ей как-то удалось заставить меня вспомнить, кто я на самом деле, и это было ужасно, можешь мне поверить! Просто потому, что от меня ничего не осталось, когда эти воспоминания заставили умолкнуть мой разум... Теперь они снова ушли, и мне очень хочется еще немного пожить без них. Хотя бы еще одну ночь.

- Ты и раньше был таким, Али. - Задумчиво сказал Мухаммед. - Ты всегда говорил неизбежному: "только не сегодня", и тебе нередко удавалось заставить его отступить. Но неизбежное если и отступает, то ненадолго, ты и сам знаешь.

- Знаю. - Буркнул я. - Тем не менее, "только не сегодня" - это до сих пор моя любимая фраза. Так что не обессудь, дружище: вечер воспоминаний откладывается. Лучше пойди, прогуляйся среди наших новых приятелей, как и собирался. Может быть, судьба действительно потрудится свести тебя с кем-то стоящим.

- Как скажешь. - Он пожал плечами и зашагал в темноту, а я решительно потряс головой, пытаясь прогнать подальше незапланированное "просветление": чего мне сейчас не хватало, так это вспомнить славные времена наших с Мухаммедом великих походов во славу Аллаха и позволить бредовым фрагментам смутных фантазий превратиться в неопровержимую, до неузнаваемости искаженную реальность! Мне все еще нравилось узнавать себя по утрам в зеркале, быть старым добрым Максом, а не каким-то там "Али", и уж тем более не неким загадочным "Владыкой" - даже после всего, что успело со мной случиться... Тем не менее, это жутковатое словечко тут же прозвучало за моей спиной, как по заказу.

- Я все сделал, Владыка. - Жизнерадостно сообщил Джинн. Я поморщился, потом обернулся и восхищенно покачал головой: красноватые отблески пламени самым причудливым образом перемешивались с его собственным серебристым свечением. Эстетический эффект этого феномена не поддавался описанию!

- Как там наш Мухаммед? - Наконец спросил я.

- Он ведет поучительную беседу с одним из многочисленных человеческих существ, о комфорте которых мне только пришлось позаботиться в соответствии с твоим пожеланием... Время от времени они оба изрекают весьма мудрые вещи. Хочешь послушать?

- Да ну их! Что я, мудрых вещей никогда не слышал? - Фыркнул я. А потом заинтересованно посмотрел на Джинна. - Подожди, ты хочешь сказать, что мог бы предоставить мне возможность услышать их разговор, не вставая с места?

- Разумеется, - кивнул Джинн, - и не только услышать. Я могу сделать так, что ты будешь видеть каждое их движение, и даже выражение лица. Ну что, передумал?

- Да нет, не передумал. - Нетерпеливо отмахнулся я. - А ты можешь показать мне только тех, кто находится поблизости, или все, что угодно?

- Почти все, что угодно. Если быть точным, только те события, которые в настоящий момент происходят под этим небесным ковром. К сожалению, прошлое, будущее, а также вещи, которые происходят в других мирах, скрыты от меня плотной пеленой тумана.

- Черт с ними, с другими мирами! - Легкомысленно заявил я. - Слушай, что же ты раньше молчал? Мне бы очень хотелось увидеть, что творится на этой несчастной планете. Что стало с городами, по улицам которых я любил бродить, и с городами, где я никогда не бывал, и так далее: ностальгическая экскурсия по полной программе...

- Я могу показать тебе твой мир, Владыка. - Кивнул Джинн. - Но я опасаюсь, что это зрелище испортит тебе настроение.

- Очень может быть, что испортит. - Кивнул я. - Но это не имеет значения. Все уже произошло, вне зависимости от того, получу я наглядные доказательства случившегося, или нет... И потом, мне это даже полезно - утратить последние иллюзии. А то мне до сих пор кажется, что в эту игру с последней битвой можно играть вполсилы, и только до тех пор, пока не позовут домой обедать. Так что давай испортим мое драгоценное настроение, чтобы до меня наконец дошло, что никакого "домой" больше не существует, да и "обедать" меня уже никто никогда не позовет... разве что ты, дружок!

- Я понимаю тебя, Владыка. Все люди так устроены: они ничему не верят, пока не увидят собственными глазами. А в тебе все еще довольно много человеческого. Думаю, ты долго скитался по миру в этой личине.

- Не сомневаюсь. - Усмехнулся я. - Уж больно уютно я себя в ней чувствую. Ужасно не хочется переодеваться.

- Все равно прийдется. - Сочувственно сказал Джинн. - Но я уверен, что тебе даже понравится снова обрести себя. Впрочем, тебе, наверное, не обязательно спешить - пока... Ладно, выбирай: что ты хотел бы увидеть в первую очередь?

- Нью-Йорк. - Решительно сказал я.

- Какое смешное название! - Одобрительно заметил Джинн.

Мой выбор порядком огорошил меня самого: я никогда не жил там подолгу. С этим городом меня ничего не связывало - или почти ничего. Разве что, несколько досконально обследованных мною кварталов Сохо, огромные стеклянные окна художественных галерей, в которые мне никогда не хотелось заходить - чтобы не разочароваться, увидев вблизи полотна, таинственными смутными пятнами мерцающие в сумерках - и еще нежно любимый мною "Клуб-88" в Гринвич-Виллидж, и безумные выпуклые глаза еще живой, но уже обреченной на смерть от умелой руки повара диковинной рыбы на базаре в Чайна-Тауне - заглянув в них, я содрогнулся от неописуемого холода, ощутив на собственном затылке ровное дыхание смерти и внезапно понял, что мы с этой выставленной на продажу рыбиной были в одной лодке, так что я не могу позволить себе роскошь ее пожалеть - как, впрочем, и она меня... Вообще-то мне было вполне хорошо в те дни, когда я шатался по Нью-Йорку, но тогда у меня был такой смешной период жизни: мне везде было вполне хорошо... Одним словом, Нью-Йорк никогда не был моим городом. Впрочем, оно и к лучшему: по крайней мере, мне не грозил жестокий приступ сентиментальной хандры. С другой стороны, Нью-Йорк всегда был самым живым, суетливым, безумным, неуютным - самым человеческим городом планеты, со всеми вытекающими последствиями. Поэтому я решил, что мне будет вполне достаточно убедиться в том, что Нью-Йорк закончился - если нет его, значит вообще ничего больше нет.

Пока я предавался размышлениям, Джинн извлек из небытия какую-то странную штуковину. В первый момент мне показалось, что предмет здорово похож на портативный телевизор, совмещенный с магнитофоном и радиоприемником, этакий дачный вариант, у меня самого когда-то был подобный. Приглядевшись, я понял, что слово "похож" в данном случае не совсем уместно: это и был переносной телевизор фирмы "SHARP", произведенный в почти доисторические времена, чуть ли не в шестидесятые годы - судя по незамысловатому дизайну. Впрочем, простота дизайна с лихвой окупалась великолепными узорами: допотопный аппарат был тщательно разрисован чьей-то умелой рукой - совсем как пасхальное яйцо, только в другой манере. Этот изысканный и одновременно грубоватый орнамент скорее был бы уместен на страницах какого-нибудь очередного кодекса исчезнувших Майя, чем на черной пластмассе телевизора, но такое несоответствие только усиливало впечатление. Джинн деловито разматывал аккуратно скрученный провод - можно подумать, что у него под рукой была розетка!

- Только не говори мне, что нам прийдется подключать этот аппарат через твою задницу! - Нервно рассмеялся я. - И, уж тем более, через мою. 

- Можно и через задницу, Владыка, и даже через твою, если пожелаешь. - Невозмутимо усмехнулся Джинн. - Но это не обязательно. Достаточно будет, если я просто возьму конец этой штуковины в руки... Между прочим, мне впервые приходится иметь дело со столь странным устройством. Полагаю, это именно твое воображение заставило мое Зеркало Мира так преобразиться. Так бывает.

- Да уж... - Я удивленно покачал головой.

Джинн тем временем зажал штепсель в своем призрачном кулаке. Маленький экран тут же засветился голубоватым сиянием. Потом он снова потемнел, но это была совсем другая темнота - почти непроглядная чернота ночного города, в котором внезапно погасли все осветительные приборы. В тусклом свете ущербной луны я с грехом пополам разглядел очертания небоскребов - вполне достаточно, чтобы понять, что мне показывали именно Нью-Йорк: такое ни с чем не перепутаешь!

- Можно посмотреть подробнее? - Сам не знаю, почему я перешел на шепот. - Увидеть какую-нибудь улицу - ну хоть Бродвей, что ли...

- Можно. - Кивнул Джинн. - Хочешь проверить, нет ли там прохожих? Можешь мне поверить: никаких прохожих больше нет. Нигде, в том числе, и в Нью-Йорке.

- Верю. - Вздохнул я. - Но лучше уж увидеть это своими глазами, чтобы убедиться раз и навсегда.

Потом я вглядывался в смутные пятна темноты на экране, пока мои глаза не отказались принимать участие в этом идиотском мероприятии. Разумеется, никого я так и не увидел, на улицах Нью-Йорка было темно и пусто. Никаких видимых разрушений я не заметил: с домами все было в порядке, и многочисленные автомобили, запрудившие проезжую часть, хоть и стояли на месте, но производили впечатление совершенно целых. Не было ни пожаров, ни взрывов, ни искалеченных тел - вообще ничего из ряда вон выходящего. Можно было подумать, что все жители Нью-Йорка просто внезапно решили, что ночью надо спать, а не жечь зазря электричество. Впрочем, вскоре я заметил, что какая-то жизнь там все-таки продолжается: на крыше огромного белого лимузина деловито суетилась белка - одна из нахальных нью-йоркских белок, серых, как крысы, но почти таких же очаровательных, как их рыжие европейские родственники, неописуемо дерзких и совершенно уверенных, что мир принадлежит только им - ну, разве что, еще воробьям, которых, впрочем, можно не принимать во внимание ввиду их ничтожных размеров.

- Белка. - Растерянно сказал я Джинну. Немного подумал и еще более растерянно добавил: - Живая.

- Разумеется, живая. - Согласился Джинн. - Она же зверь, а не человек. А все происходящее касается только людей - по крайней мере, пока.

Мне почему-то стало гораздо легче.

- Как хорошо, что они еще прыгают, эти чертовы белки! - Искренне сказал я. - Слушай, ну их в баню, эти мертвые города! Лучше покажи мне какой-нибудь лес, океан... Вот, придумал. Покажи мне китов! Если есть киты, остальное приложится. В конце концов, считается, что на их спинах держится мир.

- Когда-то он на них действительно держался. - Невозмутимо заметил Джинн.

Через полчаса мое настроение окончательно пришло в норму. Я налюбовался на китов, слонов, пингвинов, сов, кенгуру и колибри, насладился видами джунглей, саванн и океанских глубин... одним словом, я понял, что ничего на самом деле пока не закончилось - если принять за аксиому утверждение, что люди - это еще далеко не все. Аксиома принялась как миленькая. Антропоцентризм никогда не был моим пунктиком. Так что исчезновение людей не казалось мне такой уж большой трагедией - при условии, что с остальными обитателями планеты все по-прежнему в порядке. Зрелище мертвых стволов засохших деревьев и скукоженных птичьих трупиков вполне могло бы сбить меня с ног - куда скорее, чем панорама опустевшего города...

- Ты плачешь, Владыка? - Почти испуганно спросил Джинн. Я даже рассмеялся от неожиданности.

- Да нет, ерунда какая! Просто глаза устали. Думаю, хватит с меня на сегодня этого развлечения. - Глаза у меня действительно устали уже давно - от яркого света костра, дыма и созерцания смутных картинок на слишком маленьком экранчике - и отчаянно слезились. Джинн вгляделся в мое умиротворенное лицо, удовлетворенно кивнул, и экран телевизора погас. Как раз вовремя: я услышал, как скрипит песок под тяжелыми шагами Мухаммеда.

- Думаю, я нашел тех, кого искал. - Лаконично сообщил он, усаживаясь рядом со мной.

- И где они? - Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего кроме бесчисленных желтых огней в темноте - костров нашей "великой армии". Это было так великолепно, что дух захватывало!

- Я пока не стал приводить их сюда. Велел им развести костер неподалеку от нашего и ждать, когда их позовут. - Он пожал плечами. - Я не был уверен, что ты захочешь тратить на них свое время.

- А почему бы и нет? - Усмехнулся я. - Подозреваю, что теперь мое время принадлежит именно им... Во всяком случае, не мне, это точно! Так что позови их. Должен же я познакомиться с нашими ближайшими помощниками... Сколько их, кстати, этих полезных ребят?

- Трое.

- Всего-то?! - Разочаровано фыркнул я. - Я думал, что нам понадобится не меньше сотни генералов - с такой-то армией! Впрочем, что я мету! Гораздо больше сотни.

- Я тоже так думал. - Невозмутимо согласился Мухаммед. - Но судьба распорядилась иначе. Возможно, позже мы найдем и других помощников...

- Ну ладно, будем смиренно полагать, что судьбе виднее. - Вздохнул я. - А кто они?

- Двое мужчин и одна женщина. - Мухаммед с сомнением посмотрел на меня. - Очень странная женщина. Впрочем, среди людей, которые считают себя твоими воинами, оказалось на удивление много женщин. Большинство из них одето совершенно неподобающим образом, в том числе и эта! Сначала я не хотел брать ее в расчет, но она попадалась на моем пути снова и снова, ноги все время сами приносили меня к ее костру. А когда ветер сорвал с меня чалму, и она покатилась по песку, а потом оказалась в руках этой женщины, я понял, что не могу пренебречь указаниями судьбы, хотя мне очень хотелось не обращать на них никакого внимания.

- А почему, собственно?... Ну да, конечно! - На этом месте я благополучно заткнулся, поскольку наконец-то вспомнил, что мой приятель Мухаммед - самый настоящий классический образец средневекового менталитета, да еще и основатель мусульманской религии, так что и отношение к женщинам у него должно быть соответствующее... Я попробовал внести некоторые коррективы в его представления о жизни - боюсь, довольно безуспешно! Он, конечно, не стал открыто заявлять, что я сошел с ума, но на дне его миндалевидных глаз притаились упрямство и недоверие. Кажется, в эту ночь мой непререкаемый авторитет слегка пошатнулся, несмотря на то, что Мухаммеду, вроде бы, полагалось думать, что моими устами говорит сам Аллах... Пока мы с Мухаммедом вяло обсуждали проблему равенства полов, сообразительный Джинн успел доставить наших будущих генералов пред мои ясные очи. Я все больше утверждался в мысли, что дирижировать предстоящим ответственным мероприятием следовало бы не нам с Мухаммедом, а ему: Джинн казался мне куда более мудрым, могущественным и расторопным парнем, чем мы оба вместе взятые.

Разумеется, я не отказал себе в удовольствии во все глаза уставиться на единственную даму в нашей компании. Она показалась мне удивительно симпатичной женщиной неопределенного возраста: многочисленные седые пряди в волосах и глубокие морщинки у рта наводили на мысль, что ей уже перевалило за пятьдесят, но темные глаза на ее загорелом лице были совсем юными, а улыбка - ослепительной. Мне сразу стало ясно, почему Мухаммеда так возмутил ее внешний вид: короткое черное пальто-перелина и еще более короткая юбка темного делового костюма открывали моему взору вид на самые безупречные ноги во Вселенной - честное слово, я и вообразить не мог, что обыкновенные нижние конечности могут оказаться настоящим венцом творения!

- Как вас зовут? - Я с изумлением понял, что вот-вот покраснею от смущения. Тоже мне, "великий предводитель темных сил"!

- Доротея. - Она улыбнулась еще шире, что, на мой вкус, не совсем соответствовало мрачным обстоятельствам нашей встречи. - А я могу спросить у вас, кто вы? Этот хмурый бородатый парень что-то пытался мне втолковать, но боюсь, что я поняла его превратно. Кажется, он имел в виду, что вы кто-то вроде бога, а сам он - пророк... Но этого не может быть, верно?

- Да уж, "бог" - это вряд ли... Правда, наш Мухаммед действительно пророк, и это - исторический факт. А вот что касается меня, тут без поллитра не разберешься... Ладно, если уж вы - Дороти, будем считать, что я - Оз, "великий и ужасный"!

Она неудержимо расхохоталась, я с удовольствием присоединился. Еще один из незнакомцев - невысокий коренастый бородач, не то смуглый, не то просто очень загорелый, одетый в самые тривиальные джинсы и уютный вязаный свитер - одобрительно рассмеялся. Судя по всему, он тоже читал "Волшебника страны Оз". Остальные присутствующие включая Джинна, вежливо молчали, почтительно взирая на сей приступ "священного безумия". Присоединиться к нашему веселью их явно не тянуло.

- По крайней мере, хорошо, что вас зовут не Алисой. - Наконец вздохнул я. - Надеюсь, теперь мы надежно застрахованы от погони за белым кроликом и бесконечного чаепития в обществе Болванщика... И то хлеб! - Я наконец заставил себя оторвать взгляд от изумительных коленок Доротеи и сосредоточить внимание на ее спутниках. Кроме улыбающегося бородача там имелся еще один субъект - замечательный во всех отношениях! Его порядком потрепанные, но все еще пышные одеяния заставили меня перебрать в памяти эпизоды всех исторических фильмов, которые мне довелось увидеть на своем веку. В конце концов, я весьма нерешительно остановился на версии средневековой Европы. Но эта расплывчатая гипотеза явно нуждалась в дополнительной корректировке: я в очередной раз убедился, что кинематограф отнюдь не является источником достоверной информации. Худое скуластое лицо этого типа поражало воображение: его правильные, но грубоватые черты неподражаемо оттенялись лихорадочным блеском совершенно безумных черных глаз. В нашей компании он был единственным существом, колоритная физиономия которого идеально соответствовала грядущим событиям. Я был так заинтригован, что тут же вежливо осведомился о его имени.

- Мое имя Влад. - Неприятным ломким тенором сообщил он. Немного подумал и добавил: - Князь Влад Тапиша, что значит - "пронзатель". Впрочем, у меня есть и другие, не менее завидные прозвища. - Он важно умолк, очевидно ожидая наших заинтересованных расспросов.

"С ума сойти, какая важная персона!" - Ехидно подумал я. Но вслух комментировать не стал: даже ты самый великий начальник всех времен и народов, некоторая сдержанность при первом знакомстве не повредит. Я уже собрался подробно расспросить этого вельможного дядю о его "завидных прозвищах", но меня опередил улыбчивый бородач.

- Если вы действительно князь Влад Тапиша, значит одно из ваших прозвищ - Дракула. - Торжественно заявил он. К моему величайшему изумлению, князь Влад важно кивнул.

- Что означает - "дракон". - Гордо пояснил он. Я уже не знал, плакать, или смеяться. Час от часу не легче, только графа Дракулы мне не хватало для полного счастья!

- Известный исторический персонаж, как и господин Мухаммед. И литературный, разумеется. - Тоном университетского профессора, вынужденного объяснять общеизвестные факты желторотым первокурсникам, сообщил бородач, обращаясь ко мне. - А вот никого вроде вас я пока не припоминаю.  Так кто же вы, все-таки?

Я основательно призадумался: это был вопрос вопросов! Наконец я пожал плечами.

- Мне до сих пор кажется, что меня зовут Макс. Мой друг Мухаммед упорно именует меня "Али", и я не вижу серьезных причин отказывать ему в этом удовольствии. Мой друг Джинн вообще обходится без имен и называет меня "владыкой", хотя владыка из меня тот еще, конечно... В общем, мое имя не имеет значения, можете называть меня, как вам взбредет в голову. Думаю, что со временем я вообще начну откликаться на любой набор членораздельных звуков. А что касается всего остального... Только не смейтесь ребята: по всему выходит, что я - художественный руководитель и главный дирижер грядущего конца света. А вы - мои "первые скрипки". Нам, знаете ли, предстоит возглавить армию благополучно оживших мертвецов и вступить в последнюю битву с бессмертными богами и прочими так называемыми "светлыми силами". Я вас не очень шокирую?

Я их не шокировал. Даже не рассмешил. Мои новоиспеченные "генералы" молча смотрели на меня тремя парами изумленных глаз. Самое потрясающее, что в их напряженных взглядах напрочь отсутствовало недоверие. У меня было такое ощущение, что эти ребята лучше меня понимают, что происходит. Мухаммед тоже внимательно прислушивался к моему выступлению: очевидно, он пропустил мимо ушей мои давешние объяснения. Оно и понятно: в тот момент его голова была занята куда более простыми и приятными размышлениями... Джинн тем временем протянул мне чашку с отличным кофе - как раз вовремя! Потом он извлек из небытия какие-то напитки для остальных. Не сомневаюсь, что каждый получил именно то, чего ему хотелось.

- Не сочтите за хамство, но меня все время подмывает спросить: а не была ли ваша мать "блудницей, принимаемой за девственницу", или "монахиней, нарушившей обет"? - Неожиданно рассмеялся бородач. - И входит ли в ваши ближайшие планы победа над египетским, ливийским и эфиопским царями? Или хотя бы усердные занятия "ложным чудотворством", для начала? - Он уже ржал как сумасшедший, это могло бы сойти за истерику, если бы в его смехе не было столько здоровой жизнерадостности.

- Ложным чудотворством - это можно. - Миролюбиво сказал я. - А вот что касается моей матушки - боюсь, что ваша версия никуда не годится. Насколько мне известно, в ее жизни было несколько меньше романтики. Она, знаете ли, просто вышла замуж за моего отца, всего-то!

- В таком случае, одно из двух: или вы - не Антихрист, или же пророки древности были полными мудаками! - Весело резюмировал он. - Подозреваю, что второе предположение ближе к истине... Извините, я еще не представился. Меня зовут Анатоль. Еще вчера я был совершенно уверен, что являюсь неплохим программистом... Впрочем, в настоящий момент я уже вообще ни в чем не уверен, и мне это даже нравится!

- Да, не самое худшее состояние души. - Согласился я.

- Я правильно понял, что мы выступаем в поход против христиан и их бога? - С неожиданным интересом спросил князь Влад.

- Даже не знаю, что вам сказать! - Растерянно признался я. - Об этом мне ничего не говорили, а я как-то не поинтересовался. Но вполне может оказаться, что среди наших противников окажутся и они. - Я подумал, что у этого парня наверняка будут серьезные проблемы. Дракула он там, или нет, а в его время люди отличались глубокой религиозностью: спасение души, и все такое...

- Если в числе наших противников будут христиане, я сочту это величайшей удачей! - Неожиданно заявил князь. - У меня свои счеты с этими неблагодарными собаками! Всю жизнь я не щадя сил истреблял язычников. Счет убитых мною врагов христианской церкви ведется на тысячи! И что я получил взамен? Сначала меня бросили в темницу, а потом и вовсе лишили жизни. Собаки!

- Вас лишили жизни? - Растерянно спросила Доротея. - Как это может быть? Вы же сидите здесь!

- Вы тоже сидите здесь. - Вздохнул я. - И пророк Мухаммед, если уж на то пошло, тоже сидит здесь. Почему князь должен быть печальным исключением из этого правила?

Так что, мы все уже умерли? - С ужасом спросила она. И горячо замотала головой. - Не может быть! Я не помню, чтобы со мной случилось что-то плохое. Неужели можно умереть и не заметить, что ты умер?

- Выходит, что можно. - Задумчиво сказал ей Анатоль. - Мне тоже кажется, что я не умирал. Помню, что ехал на работу, накануне у меня дома была вечеринка, которая затянулась чуть ли не до рассвета, так что я задремал на заднем сидении. Очень хорошо помню, мне снился какой-то джазовый концерт... ну, может быть не джазовый, но там играл саксофон, это точно! Потом я вроде бы проснулся, открыл глаза - ни машины, ни водителя, вообще ничего. Сначала я подумал, что все еще сплю. Вообще-то, так часто бывает: кажется, что ты уже проснулся, а на самом деле просто начался другой сон... Но на этот раз я почему-то был уверен, что все происходит на самом деле - даже когда обнаружил, что топчусь на снегу, вокруг темно, холодно и полным-полно незнакомых людей. А где-то вдалеке стоял этот господин в зеленом плаще, - он отвесил мне довольно ехидный полупоклон, - и я вдруг обнаружил, что его присутствие делает меня совершенно счастливым. Я вдруг понял, что именно теперь в моей жизни все наконец-то правильно - только потому, что в доброй сотне метров от меня стоит какой-то незнакомый парень. Честно говоря, как бы я не хорохорился, я до сих пор испытываю то же самое иррациональное чувство. - Он повернулся ко мне и комично развел руками: - Я, знаете ли, чертовски хорошо чувствую себя в вашем присутствии - словно наглотался каких-то стимуляторов нового поколения, вы уж простите меня великодушно за такое сравнение!

- Сравнение как сравнение. - Вздохнул я. - Продолжайте, дружище. Учтите, что мне действительно интересно. Вам наверное будет трудно поверить, но я совсем недавно на этой работе.

- На какой работе? - Спросил Анатоль и тут же понимающе хмыкнул и кивнул: - Ну да, до меня уже дошло... А знаете, что меня больше всего удивляет? - Я помотал головой, и он торжественно заявил: - Моя собственная невозмутимость... вот именно - невозмутимость, и еще - доверчивость! Сами посудите: мы все пошли за вами невесть куда, не задавая никаких вопросов, потом внезапно остановились - и опять никаких вопросов! - откуда-то появились костры, еда и теплая одежда, что, впрочем, никого не удивило, в том числе и меня... И вот я брожу в темноте от костра к костру, пытаясь разыскать кого-нибудь из знакомых - а вдруг повезет! - натыкаюсь на этого экзотического господина в чалме, который без излишнего смущения заявил, что его зовут Мухаммед, и он - пророк Аллаха. И я, взрослый, психически нормальный, цивилизованный человек, не бегу к ближайшему костру, чтобы узнать, нет ли поблизости доктора, а спокойно киваю и спрашиваю у пророка, чем я могу ему помочь... Понимаете, что я имею в виду? - Я кивнул, и он продолжил: - Потом я прихожу сюда и слышу, как один из моих новых знакомых заявляет, что он - знаменитый князь Влад Тапиша, то есть тот самый - между прочим, много веков назад почивший! - граф Дракула из трансильванских легенд, герой романов Стокера и иже с ним. И я почему-то тут же заключаю, что так оно и есть, безоговорочно верю его, на мой взгляд, совершенно бредовому заявлению...

- А что, разве обо мне рассказывают легенды? - С интересом спросил князь.

- Еще бы! - Улыбнулся Анатоль. - Если вам интересно, я могу пересказать их содержание - немного позже, когда мы окончательно откажемся от попыток разобраться в происходящем...

- Мне не очень-то интересно, что обо мне наплели эти смердящие людишки. - Надменно заявил князь Влад. - Тем не менее, ваше предложение столь любезно, что я его принимаю.

- Вот и славно. - Улыбнулся Анатоль. И снова повернулся ко мне. - Вот так-то! Мало того, что я без тени сомнения верю, что только что познакомился с самим Дракулой, я еще и в совершенном восторге от возможности пересказать ему содержание всех известных мне романов о вампирах... А ведь это идеальный постмодернистский сюжет: граф Дракула внимает краткому изложению романа Стокера, да еще и в моем исполнении, какой соблазн! А что касается вас, Макс - ничего, если я буду называть вас именно этим именем? - на ваш счет у меня вообще нет никаких сомнений! Я, знаете ли, абсолютно уверен в вашем бесконечном могуществе. И меня восхищает возможность находиться рядом с вами, да еще и вести эту беседу. Имейте в виду: я заранее готов поверить каждому вашему слову! Знаете, вообще-то на меня это не очень похоже. Обычно я даже историям о любовных похождениях моих приятелей верю со скрипом - и непременно разделив все числа хотя бы на два!

Я одобрительно хихикнул, Доротея тоже улыбнулась. Мухаммед и князь Влад не оценили шутку, как я и ожидал. Они оба смотрели на огонь, не слишком обращая внимания на нашу болтовню. При этом выражение лица у Мухаммеда было самое что ни на есть мечтательное, а у Влада - донельзя мрачное. Зато неожиданно развеселился Джинн - от его неудержимого смеха ночной воздух замерцал разноцветными сполохами. Я тут же подумал, что наконец-то раскрыл тайну северного сияния: наверняка джинны очень любят на досуге собираться в полярных широтах, травить анекдоты и ржать до потери пульса!

- Так что, выходит, что мы все-таки умерли? - Снова спросила Доротея. - В отличие от вас, Анатоль, я не могу восстановить в памяти события последних часов... я имею в виду - последних часов нормальной жизни. Но мои ощущения говорят мне, что я жива... Если честно, так хорошо я себя уже давно не чувствовала! Поясница больше не ноет, ноги не болят - а ведь я только что несколько часов кряду шла по пустыне, да еще и в новых туфлях... Вы очень правильно все сказали, - она повернулась к Анатолю, - я тоже почему-то верю, что этот господин и есть пророк Мухаммед, а этот - самый настоящий граф Дракула. Эта информация просто не подлежит сомнению - как утверждение, что у каждого из нас по две руки. И потом, мне просто абсолютно безразлично: правда это, или нет. И я очень хорошо осознаю, что это на меня совсем не похоже. Зато очень похоже на то, как бывает во сне. Но я уже столько раз себя щипала...

- Вообще-то щипок - довольно дрянная техника. - Оживился Анатоль. - На своем веку я успел познакомиться с целой кучей разнообразных практик, так что я знаю не один действенный способ проснуться по собственному желанию. Можете мне поверить, в этот вечер я их уже неоднократно испробовал. Ни фига не помогает! Так что я уж успел смириться с мыслью, что это не сон, чего и вам советую.

Доротея удрученно покивала, соглашаясь. Потом внезапно улыбнулась и уставилась на меня.

- Буду считать, что я все-таки жива. - Решительно сказала она. - Все это не слишком-то похоже на загробную жизнь. Во-первых, у меня чешется нос... Что вы смеетесь? У мертвых не чешутся носы, разве не так? И потом, в моей чашке самый настоящий "эспрессо", в точности такой, как я сама готовлю каждое утро, а не какая-нибудь "манна небесная"!

- Хорошее решение! - Жизнерадостно подтвердил Анатоль. - В конце концов, жизнь - это осознание, а в настоящий момент я осознаю происходящее так же ясно, как всегда... Пожалуй, даже более ясно.

- В отличие от вас, господа, я отлично помню свою смерть. - Неожиданно сказал угрюмый князь Влад. - Она была мучительной, унизительной и преждевременной, и мне до сих пор хочется отомстить моим палачам. Но сейчас я, как и вы, чувствую себя совершенно живым. И это место не похоже ни на рай, ни на ад, ни даже на чистилище... - Он восхищенно посмотрел на меня. - Я знаю, что ты вернул меня к жизни. Я помню, как меня разбудила труба архангела, а потом твой голос сказал мне: "вставай, Влад, и иди ко мне, Страшного Суда не будет". Не знаю, кто ты, но ты подарил мне еще одну жизнь, и я готов заплатить тебе ту цену, которую ты назовешь.

- Боюсь, что в один прекрасный день я действительно буду вынужден назвать эту самую цену. Впрочем, может быть, и обойдется, поживем - увидим... Да, кстати о трубе архангела! - Я заговорщически посмотрел на Анатоля. - Думаю, вам это будет особенно интересно. Говорите, когда вы уснули в машине, вам снилось, что играет саксофон? Ну так вот: я почти уверен, что труба архангела оказалась саксофоном Чарли Паркера. Я его даже видел - правда, издалека. Не смог толком разглядеть...

- Я вам снова верю. - Усмехнулся он. - Во всяком случае, Чарли Паркеру очень подходит такая ситуация, правда?

- Еще бы! - Согласился я и полез в карман своего идиотского пронзительно-зеленого плаща за сигаретами.

- Вы курите? - Изумился Анатоль.

- Иногда. - Я почувствовал себя виноватым - со мной такое бывает, когда кто-то из волонтеров армии некурящих ловит меня на месте преступления. Мне стало смешно, потом я ощутил знакомое дурацкое желание оправдаться, объяснить всему человечеству, что в последнее время я курю редко и понемногу, так что это можно сказать вообще "не считается". Я окончательно смутился и виновато добавил: - Вам это мешает? Но мы же не в закрытом помещении...

- Да нет, ничего страшного. Просто до сих пор я думал, что эта вредная привычка свойственна только людям... - Растерянно сказал он.

- А я и есть человек. - Улыбнулся я. - Не без некоторых странностей, но самый настоящий живой человек, можете потрогать. - Я сунул ему под нос свой локоть. Тоже мне, нашел "веское доказательство"!

- А можно попросить у вас сигарету? - Неожиданно вмешалась Доротея. - Мои остались... вот дерьмо, даже не знаю, где! В прошлой жизни, наверное...

- Господи, конечно! - С облегчением улыбнулся я. По крайней мере, хоть кто-то в нашей компании был со мной в одной лодке!

- Какой ужас! - Ехидно сказал Анатоль. - Ребята, вам никто не говорил, что курить ужасно вредно?

- Особенно накануне конца света. - С неподражаемым сарказмом заметила Доротея. - Как же, как же...

Стоило только начать! Эти двое еще часа полтора с видимым удовольствием упражнялись в прикладном злословии. Я предпочитал сохранять нейтралитет и молча наслаждался их дискуссией. Ребята добродушно препирались, как старые добрые друзья, одно удовольствие было их послушать! Можно было подумать, что кто-то могущественный и равнодушный внезапно отменил ужасающую реальность последних дней этого мира: слишком уж наши посиделки смахивали на настоящую жизнь...

Этой ночью я почти не спал: все-таки беседа с этими ребятами здорово выбила меня из колеи. Сами-то они дрыхли без задних ног, завернувшись в теплые меховые одеяла из неиссякаемых запасов нашего могущественного интенданта Джинна, утомленные собственным воскрешением из мертвых, долгим путешествием и еще более долгой беседой. К моему величайшему удовольствию, в нашей странной компании все мужчины вели себя как истинные джентльмены, так что у Доротеи не возникло никаких проблем, и мне не пришлось выпендриваться, защищая ее "девичью честь". Все было очень пристойно, никакой "дискриминации по половому признаку на работе", даже Мухаммед не подкатился к ней с предложением немедленно пополнить его гарем. Впрочем, скорее всего, она просто была не в его вкусе...

Я все взвесил и был вынужден признать, что новые знакомые мне очень понравились. Вообще-то я уже давно уяснил, что в мире не так уж много людей, которые могли бы стать моими хорошими приятелями. К этому факту я относился совершенно спокойно: нет - и не надо! Если честно, я был довольно равнодушен к людям - с тех пор, как мне стало скучно активно их не любить... Но - наверное, это один из законов насмешницы-природы! - чем меньше восторгов у тебя вызывает все человечество в целом, тем больше шансов у какого-нибудь незнакомца задеть таинственную, тонкую, болезненно звенящую струнку в твоем сердце. Достаточно пустяка: неожиданно отчаянной улыбки, поворота головы, при котором лицо случайного собеседника вдруг на мгновение становится лицом ангела, теплой ладошки, доверчиво вцепившейся в темноте в твою собственную руку, золотистой искорки веселого безумия, всколыхнувшей темное болото тусклых глаз - и ты вдруг понимаешь, что готов на все, лишь бы вдохнуть свою, настоящую жизнь в это удивительное, чужое существо, а потом развернуть его лицом к небу и спросить, задыхаясь от благоговения перед свершившимся чудом: "ну вот, теперь ты видишь?"

Я ворочался с боку на бок: неуместный романтический бред не желал выветриваться из моей глупой головы. Кажется, я здорово влип: эти незнакомые ребята, мои "генералы", уже удобно устроились в моем сердце и не собирались оттуда выметаться. А потом в моей голове закопошились мысли, в данных обстоятельствах совершенно неуместные. Во мне просыпалось чувство ответственности за судьбу человечества, отдельные представители которого неожиданно оказались такими симпатичными ребятами. Часа через три после полуночи оно окончательно проснулось, обнаглело и начало вопить во весь голос - как всегда, более чем невовремя! К сожалению, у меня настоящий талант превращать чужие проблемы в свои собственные...

Кроме этих фундаментальных переживаний было еще кое-что: я все время ощущал чье-то чужое враждебное присутствие. Я мог спорить на что угодно, что моя кровожадная поклонница Уиштосиуатль бродит где-то поблизости. Заверения Джинна, что ситуация под контролем, не слишком меня утешали: ее присутствие не столько пугало меня - а что, извините, может напугать человека, у которого в запасе имеется еще шестьсот шестьдесят четыре жизни самого отменного качества?! - сколько действовало на нервы, как назойливый плач младенца в соседней квартире.

Уснуть мне удалось только на рассвете, а когда я проснулся, солнце уже стояло довольно высоко над горизонтом. Мои новые знакомцы дружно завтракали у гаснущего костра и недоверчиво поглядывали на дромадеров, каковые, по мнению Джинна, теперь полагались им по штатному расписанию. Думаю, до сих пор им не приходилось пользоваться столь экзотическим транспортным средством. Впрочем, я был совершенно уверен, что у ребят не возникнет никаких проблем, как не возникло у меня самого: а я-то ведь тоже никогда прежде не посвящал свою жизнь урокам верховой езды на верблюдах! Я решительно отбросил в сторону одеяло, вскочил на ноги и закутался в плащ, ярко-зеленый цвет которого уже не вызывал у меня особенных возражений: человек ко всему привыкает, знаете ли... Мне и в голову не пришло, что следует бурно возмутиться по поводу отсутствия горячего душа и утренней газеты и потребовать у Джинна немедленной компенсации за моральный ущерб - совершенно на меня не похоже! Но мне было не до того: какая-то часть моего существа лихорадочно дрожала от нетерпения и требовала немедленных действий. Никаких водных процедур, никакой уютной болтовни с новыми приятелями за чашечкой чая! Пора было ехать дальше - я и сам не знал, куда. Впрочем, можно считать, что все-таки знал: на север, куда же еще?...

Чашку чая я все-таки потребовал - уже после того, как взгромоздился на спину Синдбада. Пить утренний чай в седле, в полном боевом вооружении, уютно укрывшись от беспардонно горячих солнечных лучей в тени волшебного щита - в этом был некий своеобразный шарм! У моего Синдбада была удивительно ровная поступь: я не расплескал ни капли драгоценного Эрл-Грея. Совокупность всех этих очаровательных фактов вынудила меня продемонстрировать небу самую что ни на есть благодушную улыбку.

- Тебе начинает нравиться твоя новая жизнь, Владыка? - Весело спросил Джинн, принимая из моих рук и отправляя в небытие пустую кружку. Он стал почти невидимым и теперь серебристым облачком мерцал над моей головой.

- Наверное. - Задумчиво согласился я. - Ну, не то что бы она мне действительно так уж нравилась. Просто я понемногу смиряюсь с тем фактом, что теперь моя жизнь будет именно такой, как она есть...

- Так даже лучше. - Авторитетно заметил Джинн. - Обернись назад, Владыка. Твоему взору предстанет воистину впечатляющее зрелище!

Я послушно обернулся и обомлел: оказывается, до сих пор я совершенно не представлял себе масштабов затеянного мероприятия! Неспокойный океан разномастных человеческих тел затопил пустыню до самого горизонта. Мухаммед и наши новые коллеги возглавляли процессию: они ехали в ряд следом за мной, держась немного поодаль. Черная перелина Доротеи эффектно трепетала на ветру, князь Влад величественно возвышался на спине своего дромадера и со сдержанным интересом косился на оживленно жестикулирующего Анатоля - думаю, тот как раз приступил к подробному изложению романа Стокера, как и обещал. Мухаммед отрешенно пялился на небо с блаженной улыбкой типичного божьего  избранника - надеялся обнаружить среди облаков какое-нибудь мудрое изречение из Корана, я полагаю!

- Вот это и есть знаменитая четверка "всадников Апокалипсиса"! - Фыркнул я. - Все-таки некоторые пророчества иногда сбываются, кто бы мог подумать!

- Да, некоторые сбываются. - Задумчиво подтвердил Джинн.

 

Путешествие было долгим. Мне уже начало казаться, что мы с Афиной приговорены вечно лететь на запад сквозь сумрак затянувшегося заката. Впрочем, мне бы даже понравился такой приговор: вечность в компании этой сероглазой - неплохая штука, даже если нам прийдется провести эту самую вечность в тесной кабине ее летающей машины, заблудившейся в густых облаках над бесконечной поверхностью океана! Всю дорогу Афина была молчалива, как никогда. В этом были свои преимущества: ее голос ни разу не зазвучал гневно, или насмешливо, и мне не пришлось в очередной раз напоминать себе, что сейчас - плохое время для ссор: никакими ссорами и не пахло. Иногда она оборачивалась ко мне с почти робкой улыбкой, словно желая проверить, на месте ли я. Кажется, ее здорово утешал тот факт, что я был ее спутником в этом нескончаемом путешествии. Вот уж не думал, что Афину можно напугать таким пустяком, как визит в мир мертвых... Наконец я заметил в разрывах облаков землю. Мы все-таки пересекли океан и теперь медленно снижались.

- Ого, кажется нас с тобой занесло в те самые места, которые мои люди в свое время называли Винландом! - Удивленно сказал я.

- Не знаю, какие земли твои люди называли "Винландом", но думаю, что на сей раз ты попал пальцем в небо, о грозный, но малообразованный повелитель валькирий! - Неожиданно рассмеялась Афина. - Этот маленький участок Северной Америки сейчас называется Мэн. Не помню, как его называли коренные жители, но не "Винланд", это точно... Когда-то давно здесь были знаменитые Стигийские болота. - Озабоченно добавила она. - Теперь в этих местах стало немного посуше, и все же они не очень подходят для хорошей посадки. Я об этом не подумала - впрочем, если бы даже и подумала, что толку... Ну что ж, значит прийдется совершить чудо!

И она совершила это чудо. Аккуратно посадила свой "Бристоль" на небольшой лужайке, со всех сторон окруженной лесом. Я ничего не понимаю в управлении летательными аппаратами, и нередко наотрез отказываюсь восхищаться мастерством Афины, которым она любит прихвастнуть после каждого полета, но на сей раз даже мне было ясно, что Афина сделала нечто совершенно невозможное.

- Как здесь все изменилось! - Изумленно сказала она. - Я, конечно, давненько не бывала в этих местах, и все же тут произошло слишком много перемен!

- А ты уверена, что это именно то место, которое нам требуется? Если уж ты говоришь, что все изменилось...

- Я понимаю, к чему ты клонишь. - Улыбнулась она. - Но не забывай, что я все еще принадлежу к числу великих богов. Перед тобой не глупая девчонка, заплутавшая в темном лесу! Я могу отыскать вход в царство Аида руководствуясь чутьем, а не знанием каких-то примет. Мое сердце говорит мне, что вход рядом, значит так оно и есть.

- Не серчай, Паллада. - Снисходительно улыбнулся я. - Просто сам я ничего особенного не чувствую в этом месте...

- Правда? - Рассеянно удивилась Афина. - Ничего, почувствуешь еще... - Она обошла свой ненаглядный "Бристоль", убедилась, что с ним все в порядке, потом звонко хлопнула ладонью по изображению черного кота с желтым бантом на шее. Изображение тут же ожило, соскользнуло на землю, с удовольствием потянулось и визгливо мяукнуло. Афина погладила кота, и под ее рукой он начал расти. Кот рос, пока не превратился в настоящее чудовище, голова которого почти достигала верхушек деревьев. Как и все Хранители, которых мне доводилось встречать до сих пор в домах Олимпийцев, кот оставался плоским как тень. Впрочем, насколько я знаю, это странное свойство делает Хранителей даже более опасными, чем можно предположить...

- Теперь мой "Бристоль" не останется без присмотра. - Одобрительно сказала Афина. - Из этого зверя получился хороший Хранитель. Один из лучших. Мы можем идти.

Она уводила меня все глубже в лесную чащу. Кажется, здесь царили вечные сумерки - не настоящая темнота, а лишь обещание темноты. Если бы я был не Одином, а кем-то другим, я бы не раз содрогнулся от ужаса. В этих местах царила совершенно непередаваемая атмосфера страха, уныния и отчаяния. Я-то, понятное дело, мог позволить себе роскошь не обращать внимания на зловещее настроение окружившего меня леса, но что, интересно, должны были чувствовать люди, жившие в этих местах на протяжении столетий?!

- Что, и тебе не слишком весело? - Заметила Афина. - Ничего не поделаешь, Игг: мы уже совсем близко.

- Да мне-то вполне весело... - Я пожал плечами. - Я все думаю о людях, которые жили в этих местах. Славно им жилось, нечего сказать!

- Да, в свое время меня тоже занимала судьба смертных, которые сами того не ведая поселились по соседству с входом в Аид. - Оживилась она. - Я даже не поленилась кое-что разузнать. Можешь не слишком о них печалиться, Один: на протяжении многих столетий здесь жили полудикие мудрецы, которые умудрялись даже черпать силу от такого соседства. А когда им на смену пришли неприкаянные бродяги, отважившиеся пересечь Океан в поисках лучшей доли, ни они, ни их потомки вообще ничего не заметили, тупицы! Можешь себе представить? Впрочем, лучшие из них все-таки что-то смутно чувствовали. Среди жителей этих мест было на удивление много мастеров сочинять страшные истории, которые так любят читать их соплеменники. Эти бедняги смертные, из числа тех, что любят толочь воду в ступе, все недоумевали: и почему это маленький штат Мэн подарил миру так много писателей...

- Так что, эта мрачная земля породила много скальдов? - Рассмеялся я. - Славно! Вместо того, чтобы дрожать от страха, или предаваться унынию, они просто слагали истории, способные напугать жителей других мест, какие молодцы... Нет, все-таки они были не безнадежны, эти недолговечные обитатели Митгарда! Не зря я тратил столько времени, чтобы их растормошить!

- Ты настоящий безумец, Хрофт! Только тебе могло прийти в голову, что умение складывать истории о событиях, которые никогда не происходили, может оправдать бессмысленное существование смертных! - Горько усмехнулась Афина.

- Я не безумец. - Холодно сказал я. - Это ты не видишь дальше собственного носа, Паллада. Знала бы ты, сколь причудливые вещи случаются во Вселенной, когда хороший скальд переплетает слова, обратив лицо к небу!

- Ладно, что толку с тобой спорить... В любом случае их больше нет, этих твоих "скальдов" - ни плохих ни хороших! А мы уже пришли. Видишь? Это и есть вход в обитель мертвых. Уж он-то ни капельки не изменился, к сожалению!

Навстречу нам гостеприимно оскалился темный провал. Это не было похоже на пещеру, яму, или дверь - даже на дверь, открытую в темноте. Просто пятно абсолютной пустоты, словно грубая заплата на тонкой ткани реальности. Афина нерешительно затормозила на самом краю, пропуская меня вперед. Вот уж не подозревал, что Олимпийцы настолько привязаны к скучноватой упорядоченности Серединного мира! Все-таки они были подобны мне и моим родичам - при всем их несовершенстве... Афина робко топталась на пороге иной реальности, как обыкновенная юная ведьмочка из смертных. Я решил не растягивать удовольствие, взял ее за руку и шагнул в темноту. Наши ноги тут же увязли в прибрежном иле. Темная речная волна лизнула мой сапог, словно пробуя его на вкус, и неохотно отползла назад.

- Это Стикс. - Вздохнула за моей спиной Афина. Она не спешила отнимать у меня свою руку: видимо, ей все еще было не по себе. - Тебе повезло, Хар. - Завистливо добавила она. - Хорошо быть своим в мире мертвых!

- Хорошо, или плохо - во всяком случае, мне не с чем сравнивать... Ну, и где этот ваш хваленый перевозчик?

- Наверное, надо немного подождать. - Неуверенно предположила она. Зябко поежилась: - Холодно здесь... Не нравится мне все это. Я ведь бывала в этих местах и прежде. Не могу сказать, что мне здесь так уж нравилось, но меня никогда не пугали воды Стикса. Скажу тебе больше: до сих пор я вообще не знала, что подразумевается под словом "страх". А теперь знаю. Мне не нравится это знание - не для меня! Что происходит с нами, одноглазый?

- Дионис умер, Зевс с трудом просыпается по утрам, я умоляю собственные руны подарить мне надежду, а величайшая из воителей содрогается от страха... Мы становимся слабыми, Паллада. - Зло сказал я. - Ты только заметила?

- До сих пор мне удавалось думать, что эти печальные перемены происходят с другими - с кем угодно, только не со мной! - Неохотно призналась Афина. - Да, ты прав, все мы теряем силу, и я в том числе. Ненавижу тебя, Один. Ну почему ты не родился дураком, который мог бы просто сказать мне: "не знаю"?!

- Может быть я и родился дураком, Нике. - Примирительно сказал я. - Просто с тех пор прошло много времени... Вышло так, что я успел здорово поумнеть, ты уж не обессудь!

- Оно и к лучшему! - Неожиданно рассмеялась Афина. - Хороша я была бы, если бы скиталась по Тартару в компании дурака! С тобой, по крайней мере, не слишком скучно... Смотри, а вот и Харон!

От противоположного берега реки действительно отчалила какая-то жалкая лодчонка. Она приближалась к нам на удивление быстро.

- Хороший гребец этот Харон. - Уважительно заметил я.

- Ну да. Это же единственное, что он умеет делать, было бы странно, если бы он и это делал плохо! - Усмехнулась она. Потом нахмурилась: - Подожди-ка! Никакой это не Харон, его бы я узнала... Глазам своим не верю! Да это же сам Аид, собственной персоной. Как такое может быть?!

- Все может быть, когда мир стоит на краю. - Равнодушно сказал я, усаживаясь на мокрый песок. - Чему ты удивляешься?

- Всему! - Решительно ответила она. -  Твое глубокомысленное "все может быть" - это единственное объяснение, на которое я могу рассчитывать?

- Зачем тебе мои объяснения? Через несколько минут твой родич будет здесь и сам расскажет тебе, что происходит. - Миролюбиво сказал я.

- Твоя правда, наимудрейший. - Печально усмехнулась она, усаживаясь рядом. Потом неожиданно рассмеялась: - Знаешь, Один, в этой истории есть один положительный момент: я терпеть не могла этого проходимца Харона!

- А что, твой дядюшка тоже мнит себя великим певцом, вроде этого красавчика Аполлона? - Насмешливо спросил я, прислушиваясь к обрывкам какой-то тягучей песни, долетавшим до моих ушей. - На его месте я бы не слишком усердствовал! - У Аида явно не было музыкального слуха, да и голос оставлял желать лучшего: он то и дело срывался на хриплый фальцет подобающий разве что безусому юнцу.

- Впервые слышу, как он поет. - Фыркнула Афина. - И хвала Зевсу, что до сих пор сия чаша меня миновала! - Потом она помрачнела: - Похоже, он совсем рехнулся, бедняга. Плохая новость...

- Думаю, все не так страшно. Он больше похож на захмелевшего гуляку, чем на безумца. Сама не видишь?

- Думаешь? - Недоверчиво переспросила она. - Никогда в жизни не видела Аида с чашей вина в руках.

- Пение пьяного ни с чем не перепутаешь, поверь уж моему опыту! Да ты сама на него посмотри.

Челн как раз уткнулся носом в берег. Аид молодецки отшвырнул в сторону весло и попытался встать на ноги, потерял равновесие и бухнулся на четвереньки. Его руки оказались в мутной прибрежной воде, ноги беспомощно колотили по ветхому дну лодки, которая тут же перевернулась.

- Срам, да и только! - Сердито сказала Афина, извлекая из воды своего драгоценного дядюшку.

- Ну почему сразу "срам"? - Снисходительно усмехнулся я. - Пображничал грозный муж, да перебрал с непривычки - с кем не бывает...

- Ты прав, одноглазый. - Угрюмо согласился Аид. - Я немного перебрал. Имею полное право: моя работа наконец-то завершена. Надо же было как-то отметить первый день праздной жизни!

- Что ты имеешь в виду, Гадес? - Изумленно спросила Афина. - Как твоя работа может быть завершена? В твоем царстве и в прежние дни было полно обитателей, а уж теперь-то к тебе пожаловало все человечество!

- Ага, пожаловало. Но они уже ушли. - Объяснил Аид, с видимым удовольствием укладываясь на мокром песке. - Все ушли. Наконец-то нашелся хитрец, пообещавший им новую жизнь взамен давно закончившейся, и эти глупцы ему поверили. Впрочем, на их месте я и сам бы не упустил шанс вернуться в мир живых... В общем, они все куда-то подевались. Напоследок утопили Харона. Им всем, оказывается, давно хотелось это сделать... А Кербер издох. Отравили они его, что ли? Но чем можно отравить моего Кербера - не представляю! И Персефона куда-то ушла. Моя Персефона, надежная как сама смерть, верная, как собственная рука... Впрочем, пусть себе шляется где хочет, она мне уже давно надоела!

- Могу тебя понять! - Ехидно согласилась Афина. - Она действительно редкостная зануда... Не спи, Гадес! Ты еще ничего нам не объяснил.

- А что я вам могу объяснить? Я и сам ничего не понимаю. - Устало признался он, неохотно отрывая голову от мокрого песка. - Все закончилось, все ушли, и я ничего не смог с ними поделать. Финита ля комедия! От меня вам никакого проку, ребята, так что дайте мне поспать... А почему вы вообще сюда пришли? Путь-то неблизкий! И ты никогда не была охотницей бродить по моему царству, Паллада... Неужели у вас уже судачат о моих неприятностях?

- Нет. Мы пришли сюда, чтобы найти Диониса. - Вздохнула Афина.

- Что за нелепая идея - искать здесь Диониса! - Расхохотался Аид. - Кто из нас пьян, Паллада?

- Все-таки ты, Гадес. Мы пришли потому, что Диониса убили прошлой ночью. - Терпеливо объяснила Афина. - Мы не знаем, кто мог это сделать, и Зевс послал меня сюда расспросить его тень. А Один любезно согласился составить мне компанию...

- Вот оно что... Паршивая история! - Аид даже малость протрезвел от такой новости. - С каких это пор ты заделалась вестницей несчастий, Паллада? День последней битвы еще не настал, а смерть уже получила власть над детьми Зевса, вот оно как! Вроде бы, мы с ней так не договаривались... Но я все равно не понимаю, почему Зевс решил, что вы найдете здесь тень Диониса? Мое царство всегда было последним приютом для смертных, это правда. Но Дионис - не один из них, как и все мы. Если даже у него есть тень, мне ничего не известно о том, где она блуждает...

- Ясно. - Вздохнула Афина. - Вообще-то, я с самого начала не слишком надеялась, что мы встретим здесь Диониса, прогуливающегося по Елисейским полям. Но надо было попробовать... Пошли отсюда, Один. Нам здесь ничего не светит.

- Ты не думаешь, что нам следует взять его с собой? - Я указал на распластавшегося на песке Аида. - Ему больше нечего здесь делать.

- Ему и у нас нечего делать, если подумать. - Она нетерпеливо пожала плечами. - И потом, в моем "Бристоле" всего два места... Гадес - не ребенок, пусть проспится, а потом сам решает, где ему теперь надлежит пребывать. Если захочет присоединиться к нам - сам доберется. Если нет - не будем его неволить.

Словно соглашаясь с ней, Аид громко захрапел, зарываясь в песок, как кутаются в одеяло. Я кивнул и пошел прочь. Любое место, навсегда покинутое обитателями - неприглядное зрелище, даже если это обитель смерти, из которой ушли мертвецы...

Мы возвращались в молчании: нам обоим было о чем подумать.

- Мертвые ушли к нему, да? - Спросила Афина перед тем как забраться в кабину "Бристоля". - К этому твоему "великану Сурту"?

- К кому же еще! - Кивнул я. - Этого следовало ожидать. Он пришел и теперь собирает войско. Он был бы дураком, если бы не поторопился!

- Если и дальше так пойдет, его ожившие мертвецы останутся без работы. - Буркнула Афина. - Нас просто перебьют поодиночке, как беднягу Диониса. А те, кто сохранят жизнь, заплатят за нее остатками своего разума. Не повезло твоему "великану Сурту" - ему и сразиться-то будет не с кем!

- Можешь не трудиться оплакивать его жребий, Нике. По крайней мере, мы с тобой не собираемся ни погибать от руки неизвестного, ни утрачивать разум, верно? А мы вдвоем стоим целого войска!

- Оказывается, ты умеешь утешать, если захочешь! - Слабо улыбнулась она.

- Я все умею.

- Не все, Один. Хочешь, я научу тебя управлять самолетом? - Неожиданно предложила Афина. - Только тебе прийдется обзавестись собственной машиной. Мой "Бристоль" слушается только меня.

- Научи. - Согласился я. Не то, чтобы я действительно собирался променять свой дар путешествовать среди облаков в компании одного лишь северного ветра на сомнительную возню с громоздкой летающей телегой, но мне хотелось порадовать Афину.

- У тебя получится. - С энтузиазмом заверила она. Да я и не сомневался: нет таких вещей, которым я не могу научиться, было бы желание!

Всю дорогу Афина восторженно расписывала мне мое ближайшее будущее, которое по ее версии должно было протекать исключительно в кабине моего собственного аэроплана.

- Навестим Ареса? - Спросила Афина. Я и не заметил, как наше долгое путешествие домой подошло к концу.

- Еще бы! - Рассмеялся я. - Я же просто обязан выяснить, не обижал ли он моих валькирий.

- Таких обидишь, пожалуй... - В устах Афины это был серьезный комплимент, валькирии могли гордиться! - Я все думаю: может быть этот загадочный убийца снова его навестил? На этот раз у Ареса были хорошие шансы его разглядеть.

Марс и валькирии встретили нас на удивление дружной компанией, чуть ли не в обнимку. Я сразу понял, что дело не обошлось без заварушки: мои храбрые девы признают только один способ быстро подружиться с незнакомцем - вместе ввязаться в хорошую драку.

- Вижу, что у вас есть новости. Рассказывайте! - Потребовала Афина, устало вытягиваясь прямо на ковре, которым был устлан пол в комнате для трапез.

- Новостей у нас хватает. - Кивнул Марс. - Кстати, вы случайно не встретили в царстве Аида тень нашей Венеры?

- Мы не встретили там вообще никаких теней. - Усмехнулась Афина. - Они, видишь ли, разбежались, а Аид с горя напился и бормочет что-то нечленораздельное... Подожди, Арес! Ты хочешь сказать, что...

- Да, ее убили. - Кивнул он. - Прошлой ночью. Точно так же, как Диониса: из ее мертвых глаз торчали странные вещицы, вроде тех, что вы извлекли из его ран.

- Веретена, да? - Озабоченно уточнила Афина.

- Ну да, что-то вроде веретен... А вот меня, судя по всему, навестил кто-то другой. Никаких веретен у него не было и в помине. Грозный он воин, друзья мои! Мы славно сражались, но ему удалось уйти от нас живым. Девочки отправились за ним в погоню, но если верить их речам, он исчез бесследно: растворился в облаках над пустыней... Думаю, я должен поблагодарить тебя, Один. Если бы не эти прекрасные, но грозные девы, я бы уже наверняка знал, что случается с бессмертными после смерти.

- Ты тоже славно сражался. - Скёгуль решила ответить любезностью на любезность. Ее подружки сдержанно покивали. Марс мог гордиться: до сих пор никто из чужаков не удостаивался такой похвалы из их уст!

- А как он выглядел, этот "грозный воин"? - Спросил я. - На этот раз у тебя было сколько угодно времени, чтобы разглядеть его, верно?

- Он выглядел довольно странно. - Задумчиво сообщил Арес. - "Странно" - это еще слабо сказано! Бородатый человек в маске, изображающей уродливое лицо с огромными губами. На нем была высокая шапка из пятнистой шкуры и такая же пятнистая набедренная повязка, на груди - пластина в виде причудливой раковины. Сражаясь, он все время смеялся... Но иногда в время битвы он утрачивал человеческий облик и превращался в огромную змею, покрытую зелеными перьями. В эти мгновения драться с ним было особенно трудно! Могу сказать одно: мне он совершенно незнаком. Откуда он взялся, и зачем ему понадобилось отнимать мою жизнь - ума не приложу!

- Вы когда-нибудь встречали кого-то вроде этого существа? - Спросил я у валькирий. Они отрицательно покачали головами. Неудивительно: я и сам впервые слышал о таком создании, а ведь в этом мире не так уж много тайн, скрытых от моей мудрости!

- Нас стало еще меньше. Вот и Афродиты больше нет. - Печально заключила Афина. - Хорошо, что хоть тебе удалось отбиться от этого змея, Арей! Без тебя было бы совсем грустно.

- Спасибо. - Невесело усмехнулся он. - Без тебя тоже, Паллада!

- Не накаркайте беду! - Хмуро сказал я. - И кстати о беде: кто-нибудь знает, где сейчас бродит наш противник и чем он занимается?

- Ты имеешь в виду Лодура? О нем пока нет никаких вестей. - Отозвалась Скёгуль. - Но его время еще не пришло, ты же знаешь... - Робко добавила она.

- Хель с ним! Меня сейчас интересует не Локи, а Сурт. - Валькирии уставились на меня с ужасом и недоумением. Я печально кивнул: - Он уже здесь. Я видел его. Впрочем, его трудно назвать великаном. Он выглядит как самый обыкновенный человек, даже на конунга не смахивает, но ничем человеческим там и не пахнет... Уверен, что он действительно вполне способен сжечь мир - просто из любопытства, или для того, чтобы наконец сложить хоть одну путную вису, любуясь на сполохи пожара.

- Виса - это песня? А знаешь, что-то в таком роде уже случалось! - Неожиданно хохотнул Арес. - У людей есть легенда, что один из владык Рима по имени Нерон приказал сжечь город, поскольку ему позарез требовалось поэтическое вдохновение... Может быть, это он воскрес из мертвых?

- Не думаю... Впрочем, все может быть! - Равнодушно отозвался я. - Какая разница! Главное, что он уже наверняка воссоединился со своей армией - а куда еще могли податься мертвецы, покинувшие Аида, если не к нему под крылышко!... Хотелось бы мне знать, когда нам следует ждать их в гости?

- Ты говоришь, у него есть армия? - Напряженно спросила Гудр. Она была самой молчаливой из моих неразговорчивых воительниц, я даже не был уверен в том, что мне доводилось слышать ее голос прежде, поэтому я изрядно удивился.

- Он носит зеленые одежды? - Настойчиво уточнила она. Я кивнул, валькирии встревоженно переглянулись.

- Объясните, в чем дело. - Потребовал я.

- Мы его видели, когда отправились в погоню за этим пернатым змеем. - Неохотно сказала она. - Змея мы так и не догнали, зато видели мужа, которого ты именуешь Суртом, и огромное человеческое стадо, покорно бредущее за ним... Пусть Скёгуль рассказывает: она разглядела их лучше, чем я. Мне было неприятно смотреть на эту шваль. Впрочем, среди них есть разные люди, в том числе и настоящие воины, но их слишком мало!

- Все равно они - не шваль. - Задумчиво возразила Скёгуль. Может быть раньше они были обыкновенным человеческим мусором, но теперь все изменилось. Они знают, что мертвы, и ничего не боятся. К тому же их странный предводитель имеет над ними страшную власть. Пока он равнодушен ко всему, и его люди - тоже, но если он захочет, они преисполнятся настоящей ярости и станут подобны лучшим из твоих воинов, Отец битв.

- Сколько человек в его войске? - Деловито осведомился Марс.

- Их невообразимо много. Точнее сказать не могу: я не знаю таких больших чисел - до сих пор они могли понадобиться разве что, для того, чтобы считать песчинки на морском берегу, но мне никогда не приходило в голову считать песчинки... Но вам вряд ли следует поспешно готовиться к сражению. Они идут в другую сторону.

- Как это - в другую?! - Изумилась Афина. - И куда же?

- Мы видели их к северу отсюда, довольно далеко. И они идут прямо на север, не сворачивая.

- На север, к морю, а потом дальше, к месту Последней Битвы, куда же еще! - Кивнул я. - Этот парень не станет тратить время, чтобы сражаться с нами здесь - это ему и даром не нужно! Зачем, если нам все равно суждено встретиться на поле Оскопнир, и ни один из нас не в силах отменить это свидание...

- Выходит, что мы напрасно ждали его здесь все это время? - Афина выглядела обиженной, словно ее не пригласили на праздник. - Надувались от гордости, считали себя форпостом, а оказались в глубоком тылу... И что теперь? Мы так и будем сидеть на амбах, теряя рассудок - каждый на свой манер! - и ждать, пока загадочный пернатый змей и его приятели перебьют нас поодиночке?

- Мы не будем сидеть на месте. - Твердо сказал я. - Все что угодно, только не это! У нас же есть ваши стремительные летательные машины, оружие, придуманное хитроумными людьми, и остатки нашего собственного былого могущества - не так уж мало, правда? Все это теперь пригодится... Возможно, мы не в силах изменить предначертанное, но ничто не помешает нам хорошенько потрепать эту армию и нервы ее предводителя, заодно. Мне не терпится проверить, так ли они равнодушны к смерти, как говорила Скёгуль! И кто знает, может быть наш враг куда более уязвим, чем мне кажется? - Мои речи восхитили меня самого: на какое-то мгновение мне удалось поверить, что у нас все-таки есть шанс победить в последней битве - даже прежде, чем она успеет начаться...

- Мне очень нравятся твои слова, Один! - Прочувствованно сказал Марс. - Мы ему покажем, этому твоему Сурту! Можешь не сомневаться: Аид и протрезветь не успеет, а в его царстве снова будет полным-полно народу!

- Не думаю, что они туда вернутся, даже если снова умрут. - Равнодушно возразил я. - Впрочем, это - не наша забота...

- Мне тоже нравится твое предложение, Вотан. - Улыбнулась Афина. - Не так уж нас мало, если соберемся вместе! И мы все еще многое можем. Только надо поторопиться, пока этот пернатый змей и его подружка с веретенами не перебили нас по одному... А у тебя нет никаких соображений на их счет? Как нам быть с этой напастью? В твоем пророчестве насчет "сумерек богов" ничего не говорилось о неведомых тварях, которые приходят из темноты за жизнями бессмертных?

- Ничего. - Хмуро сказал я. - Я ведь уже не раз говорил тебе, что понятия не имею, кто они такие и откуда взялись на нашу голову! Я бы дорого заплатил, чтобы это узнать. - Я решительно поднялся и пошел к выходу из просторной пещеры.

- Куда ты, Один? - Удивился Марс.

- Я скоро вернусь. - Пообещал я. - Мне нужно немного побыть одному. Должен быть какой-то выход. А если нет, я его придумаю.

Некоторое время я неторопливо брел куда глаза глядят, спускаясь с вершины столовой горы по узкой тропинке. Иногда, впрочем, я сворачивал с проторенной дороги и карабкался по каким-то невероятным нагромождениям камней: земля сама говорила мне, куда следует ступать, чтобы доставить ей удовольствие... Наконец мои ноги приняли решение остановиться. Я не стал с ними спорить и уселся на большой круглый камень, согретый послеполуденным солнцем. Отвязал от пояса мешочек с рунами. Сейчас мне позарез требовался их совет - как никогда прежде! Поэтому я решил достать не одну руну, а три. Впервые за свою долгую жизнь я отступал от собственного правила. "Много рун - для слабых духом, для нуждающихся в надежде и утешении, а для Одина - всегда только одна", - гордо говорил я когда-то. Но сейчас мне пригодились бы и надежда, и даже столь презираемое мною утешение. А больше всего мне был нужен дельный совет. Незнакомцы, вышедшие на охоту за Олимпийцами, тревожили меня все больше. На свой счет я был совершенно спокоен: пророчество старой карги Вёльвы насчет моей - теперь уже совсем близкой! - смерти от клыков Фенрира было хорошо хотя бы тем, что позволяло мне высокомерно пренебрегать прочими опасностями, как и подобает отцу всех воинов. Но мне очень не нравилось, что мои новые приятели Олимпийцы оказались такими уязвимыми. Было бы досадно столь быстро потерять моих новых союзников - заносчивых не по чину, несговорчивых и не слишком могущественных, но изобретательных, веселых и по-юношески бесстрашных. Да и не только в этом дело: они мне нравились, чем дальше - тем больше, а я привык считать, что жизнь того, чье существование доставляет мне удовольствие, священна. И самое главное: мое равнодушное древнее сердце начинало ныть, словно заячье сердечко несмышленого мальчишки, когда я думал, что завтра утром могу обнаружить смертоносные веретена - или зеленые перья приходившего к Марсу существа? - в мертвых серых глазах Афины.

Я быстро достал три теплые косточки, положил перед собой на песок и медленно перевернул - сначала ту, что лежала справа, потом - центральную и напоследок ту, что была слева.

 

Первым открылся все тот же Хагал, грозный знак небесного града - именно эту руну я вытащил из мешочка за несколько минут до того, как Афина пришла, чтобы сообщить мне о смерти бедняги Диониса. Хагал по-прежнему сулил нам "очищающее разрушение" и "перемену участи". Два дня назад это обещание почти восхитило меня, но сегодня я не испытывал прежней радости: я уже знал, какого рода эти самые перемены, и пока они мне не слишком нравились.

Мои надежды с самого начала были связаны со второй руной: по законам гадания именно она должна была подсказать мне выход из положения.

- Гебо! - Увидев две перекрещенные линии, я скорее удивился, чем обрадовался, хотя Гебо всегда была очень хорошим знаком. Руна, символизирующая Священный Союз. Помощь прийдет со стороны - вот что означала руна Гебо, и мне оставалось только недоумевать: вроде бы, ждать помощи уже давно было неоткуда, а сейчас - и подавно! "Обычно этот знак появляется, когда близко облегчение от беспокойства, время мира и согласия. - Изумленно вспомнил я. - Но какое уж тут "время мира и согласия"! Может быть, руны тоже могут утратить разум? Ладно, теперь посмотрим, чем все закончится..."

Третья косточка, которая должна была сообщить мне, чем закончится тревожащая меня история, была чистой. Ни одной царапины на гладкой поверхности. Вейрд - пустая руна. Единственное из моих созданий, способное напугать даже меня самого. Знак непознаваемого, испытание моего мужества и моей веры - хотел бы я знать: веры во что?! Вейрд некстати напоминала мне, что будущее больше не в моей власти - даже мое собственное будущее, поэтому единственное, что остается - это смириться и ждать. Вот уж чего я точно не собирался делать, я не согласился бы и на миг предаться смирению, даже в обмен на вечную радость и сотню царств, по сравнению с которыми мои золотые чертоги могли бы показаться убогим хутором! Я вздохнул, собрал руны, сложил их в мешочек и отправился обратно.

 

Поначалу наш идиотский поход на север почти не отличался от обыкновенного турпохода - если не принимать во внимание рекордное количество участников и мое вполне комфортное существование: когда при тебе постоянно дежурит всемогущий Джинн, вещи вроде горячего душа, хорошего ужина и удобного ночлега не являются проблемой. Мои "генералы" оказались отличными ребятами, их компания вполне меня устраивала, а остальные рядовые бойцы "армии тьмы" меня не слишком интересовали. Они дисциплинированно следовали за мной по бескрайней пустыне и никоим образом не усложняли мое существование - вот и ладненько!

Князь Влад отлично вписался в наш коллектив. С Мухаммедом он, можно сказать, подружился - насколько эти серьезные дяди, типичные представители мрачного средневековья, вообще были способны "подружиться" с кем бы то ни было! Они часами вели ученые беседы, пока их верблюды неторопливо брели по пустыне. Иногда до меня долетали обрывки их бредового диалога: "Аллах сотворил землю, - важно сообщал пророк, - но у земли не было основания, посему под землей он сотворил ангела. Но у ангела не было основания, посему под ногами ангела он сотворил рубиновую скалу. Но и у скалы не было основания, посему под скалой Аллах сотворил быка с четырьмя тысячами глаз, ушей, ноздрей, пастей, языков и ног. Но у быка не было основания, посему он сотворил под быком рыбу по имени Багамут, и под рыбой он поместил воду, а под водой - мрак, а далее знание человеческое не способно достичь..." "А вот я слышал от одного пьяного монаха, что земля стоит на воде, вода на скале, скала на лбу быка, бык на песчаном ложе, а песок - на Багамуте, Багамут же этот стоит на удушливом ветре, а удушливый ветер на тумане. Я велел монаху сказать, что находится под туманом, а он твердил, что сие никому не ведомо. Так что пришлось посадить его на кол... Может, зря я так?" "Ну почему же "зря"! - великодушно утешал его Мухаммед. - Этот человек плохо обошелся с истиной. Сей "удушливый ветер" действительно был сотворен Аллахом, но совсем для других нужд, да и как может ветер служить опорой для Багамута!?" - Тут я хватался за голову и поспешно отъезжал куда-нибудь в сторонку.

Разумеется, меня, Анатоля и Доротею до слез смешил тот факт, что рядом с нами находится легендарный "Дракула". В первый же день Влад с неподдельным интересом выслушал пересказ романа Брема Стокера в исполнении начитанного Анатоля, после чего решительно попросил Джинна раздобыть ему стакан человеческой крови - на пробу! - и хороший гроб с запасом трансильванской земли - вместо кровати. Кровь, как ни странно, оставила его довольно равнодушным: князь снисходительно пробормотал что она, дескать, "утоляет жажду не хуже, чем кислое вино", а у меня хватило ума не лезть к нему с отеческими советами, что кровь следует пить не из стакана, а непосредственно из сонной артерии несчастной жертвы: я ни секунды не сомневался, что Влад немедленно попытается проверить сие смелое утверждение экспериментальным путем - зачем мне паника в войске?! Зато гроб превзошел все ожидания. Наутро князь выглядел счастливым, отдохнувшим и даже помолодевшим. Гроб был тут же водружен на спину его многострадального верблюда, поскольку Влад наотрез отказался расставаться с этим сокровищем...

Незадолго до заката третьего - или четвертого? - дня нашего похода я увидел на горизонте какое-то диковинное сооружение. Его очертания смутно напоминали мне полузабытые иллюстрации из учебника по древней истории для младших классов, а цвет почти не отличался от золотисто-серой бесконечности пустыни, словно загадочное строение было всего лишь огромным песочным замком.

- Что это, мираж? - Удивленно спросил я Джинна.

- Нет, храм одного из местных богов. - Равнодушно ответил он.

- Одного из наших противников - так, что ли? - Настороженно уточнил я.

- Противников?! Вот уж не думаю! - Очевидно, мое предположение было на редкость нелепым: Джинн даже рассмеялся и энергично затряс головой. В конце концов он решил, что я заслуживаю небольшой лекции: - Обитатели этого места - не враги и не друзья. Можно сказать, что они сохраняют нейтралитет. В пустыне иногда встречаются очень старые боги, Владыка. Они не участвуют в игре, поскольку уже не принадлежат этому миру.

- Как это - "не принадлежат"? - Удивился я. - Они же здесь присутствуют...

- Отчасти. - Задумчиво согласился Джинн. - Они присутствуют здесь подобно тому, как люди присутствуют в своих снах - в тех снах, о которых они забывают прежде, чем успевают проснуться. Я понятно выражаюсь?

- Вполне. - Кивнул я. И удивленно заметил: - Все-то ты знаешь! Странно все-таки, что самым большим начальником всего происходящего почему-то считаюсь я, а не ты. По-моему, это нелогично. Может быть, махнемся должностями? Из меня хреновый слуга, и у вас тут же начнутся проблемы со снабжением, зато справедливость будет восстановлена!

- Я всего-навсего - сундук, в котором хранится твоя собственная мудрость и могущество, Владыка. - Равнодушно заметил Джинн. - Тебе только кажется, что я отвечаю на твои вопросы. На самом деле, ответы приходят из твоего собственного сердца. А я - просто наваждение, такое же, как этот храм на горизонте. Одно из многих твоих наваждений. Возможно, самое полезное.

- Безусловно! - Рассмеялся я. Честно говоря, я так ничего и не понял из его объяснений, но это уже не имело значения. У меня пропала охота разбираться в загадочной природе Джинна, да и в своей собственной, не менее загадочной природе, заодно!

Через час мой Синдбад нерешительно затормозил в нескольких шагах от высокой стены, светлой, как песок пустыни, и, судя по всему, такой же древней. Мой волшебный щит Змея, который в последнее время начал казаться мне чем-то вроде зонтика, отлично охраняющего от солнца мой драгоценный нос, неожиданно забеспокоился и перебрался поближе к моему телу. Если бы щит мог говорить, он наверняка пробормотал бы: "береженого бог бережет" - я сердцем чувствовал его настороженное настроение.

- И куда это мы приехали? - Весело осведомился Анатоль. - Если это отель, то никак не больше трех звездочек!

- Похоже на древнеегипетский храм. - Нерешительно высказалась Доротея.

- Неудивительно! - Фыркнул я. - Судя по всему, это и есть древнеегипетский храм. Теперь уже и я узнаю этот стиль: Древнее Царство - не больше и не меньше. Такое ни с чем не спутаешь!

- Это крепость наших врагов, Али? - Оживился Мухаммед. - Ну, с таким-то войском мы ее в два счета разрушим, а ее защитников убьем!

- Мы возьмем их в плен и посадим на кол. - С надеждой добавил князь Влад. Я было удивился такому причудливому ходу его мыслей, а потом вспомнил, что Влад у нас не только Дракула, а еще и Тапиша - что значит "пронзатель". И теперь ему со страшной силой хотелось "пронзать" всех, кто под руку подвернется. Сентиментальные воспоминания о любимых развлечениях юности, знаете ли!

- Притормозите, ребята! - Я покачал головой. - Насколько я знаю, хозяева этого места вне игры. Так что сажание на кол отменяется.

- Но они стоят на нашем пути. - Заметил Мухаммед.

Я был вынужден согласиться: древнее сооружение действительно стояло на нашем пути, а сворачивать в сторону мне не хотелось. Впрочем, дело даже не в том, хотелось мне этого, или нет: я чувствовал странную, непреодолимую, почти физическую потребность идти прямо на север, никуда не сворачивая - даже совсем чуть-чуть, чтобы обойти стороной этот чертов памятник архитектуры.

- Если я правильно понял своего научного консультанта, этот храм - наваждение... или почти наваждение. - Неопределенно объяснил я. - Так что мы просто можем идти дальше - так, словно здесь ничего нет. Думаю, его хозяевам на нас глубоко наплевать: какая разница, что видеть во сне?!

- Вы полагаете, что мы пройдем через стену и покажемся сном тем, кто обитает внутри этого храма? - Оживился Анатоль. - Любопытно! А почему вы так решили?

- Эта гениальная гипотеза тоже принадлежит моему научному консультанту. - Усмехнулся я. - Если вам нужны подробности, расспросите Джинна сегодня вечером. Мне тоже будет интересно послушать. Во всяком случае, мы можем прямо сейчас проверить его гипотезу опытным путем... Синдбад, умница моя, будь так любезен, пройди через эту стену!

Мой дромадер послушно шагнул вперед. Его голова утонула в золотисто-серой поверхности стены, а через мгновение я и сам окунулся в густой туман неописуемого чужого пространства.

- Это не похоже ни на что! - Изумленно сказала Доротея. Она была где-то рядом, но я не видел даже ее очертаний. Впрочем, я вообще ничего не видел, кроме густого золотистого света, из которого было соткано это древнее наваждение...

- Здесь столько света... Что, мы уже на небесах? - Неожиданно спросил князь Влад откуда-то из-за моей спины. 

- В каком-то смысле. - Хмыкнул я. - Во всяком случае, люди, которые жили несколько тысячелетий назад, вполне могли бы счесть это место "небесами"... Интересно, кому из богов египетского пантеона принадлежит этот храм?

Ответ последовал почти немедленно - признаться, я совершенно на него не рассчитывал!

- Уходите отсюда, чумазые, а не то я обрушу на ваши неразумные головы все пески Нубийской пустыни! Не мешайте мне подобающим образом расчленять брата моего, Осириса. - Грозно потребовал низкий глубокий голос. Он раздавался со всех сторон, и все же это был не хор, а один-единственный голос.

- Теперь это называется "нейтралитет"! - Усмехнулся я. - Ну-ну...

- Судя по всему, это храм Сетха. - Невозмутимо заметил Анатоль. - Насколько мне известно, за таким экзотическим занятием, как расчленение “брата своего Осириса”, можно застукать только его.

- Ага. Мое фирменное везение! - Буркнул я. - Он еще и обзывается, сволочь! "Чумазые" мы, видите ли... Тоже мне, нашелся блюститель личной гигиены! Нет, чтобы нарваться на кого-нибудь безобидного...

- Насколько я помню, среди богов Древнего Египта вообще не было "безобидных". - Возразил Анатоль. - Впрочем, Сетх и правда самый крутой в этой милой компании... Что будем делать?

- Ничего из ряда вон выходящего. Будем идти дальше. - Твердо сказал я. - Я сейчас - что-то вроде трамвая, дружище. Могу двигаться только по заранее проложенным рельсам. Ничего не поделаешь: эти чертовы "рельсы" проложены именно здесь!

- А как насчет "всех песков Нубийской пустыни"? - Испуганно спросила Доротея. - Вдруг действительно обрушит?

- Пусть только попробует! - Нахально заявил я. - Я ему покажу кузькину мать!

- А что, мать этого незнакомца - настолько уродливая женщина, что ее облик может напугать даже демонов пустыни? - С неподдельным интересом спросил Мухаммед.

- О, она - настоящее чудовище! - Не моргнув глазом согласился я. Наш бредовый разговор поднял мое настроение до максимальной отметки, так что я окончательно решил: плевать я хотел на этого зануду Сетха, мое дело - идти своей дорогой с наглой мордой, а там - будь что будет!

Еще какое-то время - мне показалось, почти целую вечность! - ничего особенного не происходило. Мой дромадер нес меня вперед сквозь невероятную, смутную, дрожащую плоть медленно оживающего наваждения. Я неподвижно сидел на мягко покачивающейся спине Синдбада и равнодушно ждал, чем все это закончится. Я ощущал совершенно неописуемое спокойствие - оно казалось мне не просто состоянием души, а чем-то большим: очень материальным, почти осязаемым. Я чувствовал, что надежная броня моего оцепенения каким-то образом защищает всех нас - и меня самого, и моих "генералов", и людей, следующих за нами, всех до единого - подобно тому, как ровное дыхание канатоходца помогает ему сохранить равновесие на головокружительной высоте. Мы все стали одним существом, чем-то вроде этого самого канатоходца, и только мое ровное дыхание удерживало наше общее тело над пропастью. У нас был великолепный невидимый щит, прикрывший нас от гнева древних существ, обитающих в этом невероятном месте. Сетх больше не пытался высказать нам свои претензии: сейчас он был бессилен. Он ждал.

Внезапно я обнаружил, что уже вернулся в привычный мир, где нет никакого мерцающего тумана, зато над головой синеет стремительно темнеющее небо, на котором загораются первые искорки звезд, в лицо дует теплый ветер, и можно услышать, как скрипит песок под мозолистыми ногами верблюдов. Мои спутники были рядом, теперь я снова мог заглянуть в их лица, так что мне показалось, что наше маленькое приключение уже благополучно завершилось. Я так обрадовался, что опустил поводья. Синдбад тут же остановился и начал деловито оглядываться по сторонам в поисках какого-нибудь подножного корма - интересно, что он рассчитывал здесь найти?!

- Тебе следует отъехать подальше, Владыка. - Тактично шепнул Джинн. - Если ты будешь стоять на этом месте, может случиться давка. Ты наверное забыл, сколько людей следуют за тобой, и всем им не терпится поскорее покинуть опасное место...

- Действительно забыл! - Виновато признался я. Синдбад неторопливо затопал вперед, не дожидаясь особого приглашения. И тут я сделал чудовищную ошибку: обернулся назад, чтобы убедиться, что моя армия все еще благополучно следует за мной - а куда, интересно, они могли подеваться?! В то же мгновение я всем телом ощутил, как дрожит и тает спасительный шлейф моего невероятного спокойствия, только что окутывавший всех, кто шел за мной - словно застенчивое чудо не смогло выдержать моего пристального взгляда.

- Говорил же вам, чумазые: уходите прочь, пока не поздно! - На сей раз гневный и торжествующий голос Сетха донесся до меня издалека - с призрачной территории его храма, через которую как раз проходила моя армия. Небо над храмом внезапно потемнело - это выглядело, как аккуратная черная клякса на синем фоне сумерек. Чернота казалась мне живым существом, разумным и рассерженным. В отличие от самого Сетха, в существование которого я по-прежнему не очень-то верил, поскольку не мог отделаться от легкомысленной идеи, что он всего лишь безобидный персонаж древних мифов, это пятно темноты было настоящим противником - абсолютно непостижимым, но чертовски опасным.

- Смотри-ка, он действительно собирается выполнить свою угрозу. - Удивленно заметил Джинн. - Не думал, что до этого может дойти! Надо бы...

Я уже не слушал. Меня захлестнула тяжелая ледяная волна невероятного гнева - вот уж сам от себя не ожидал! Душка Макс куда-то подевался, вместо него власть в моем удивительном организме временно захватил весьма неприятный, но грозный тип, уже немного знакомый мне по разного рода передрягам. В критических ситуациях обычно выясняется, что он - это я и есть. Сей факт не вызывает у меня особого восторга, но куда денешься от себя, любимого... Этому сердитому варианту Макса ужасно не понравилось, что какой-то "всеми забытый божок" - цитирую дословно! - отважился противостоять его армии. Так что он собирался немедленно разобраться с "этим выскочкой Сетхом". Черт, к моему величайшему изумлению, у него - то есть, у меня! - были все шансы на победу...

Я сам не очень-то понимаю, каким образом мне удалось оказаться в самом центре черного пятна, повисшего над храмом. Подозреваю, что я просто взмыл в воздух, как истребитель с вертикальным взлетом и немного полетал над пустыней, словно был каким-нибудь очередным суперидиотом, сошедшим со страниц комиксов - страсти-то какие! Чернота над храмом вела себя как живое существо. Она ненавидела меня так, что от ее ярости у меня ныл живот, и отчаянно сопротивлялась моему вторжению. Впрочем, мои манеры тоже оставляли желать лучшего: кажется, я рычал от удовольствия, когда неописуемо чудовищные клешни, в которые превратились мои руки, разрывали в клочья этот сгусток живой тьмы. Я жадно впивался зубами в невидимые, но осязаемые, дрожащие от боли тугие волокна, которые - тогда я знал это без тени сомнения! - были чем-то вроде артерий этого древнего существа, вызванного к жизни не то гневом Сетха, не то просто причудливой прихотью моей стервозной судьбы...

Все это закончилось внезапно и как-то очень буднично. Я с изумлением обнаружил, что больше не демонстрирую окружающим свои выдающиеся способности к левитации, а просто стою на небольшой ровной площадке на самой вершине храма. Храм уже не был туманным океаном мистического киселя: я ощущал под собой твердые камни, все еще теплые от дневного солнца. В моей левой руке был зажат горячий комок какого-то тяжелого вязкого вещества, на ощупь похожего одновременно на пластилин и свинец - все, что осталось от моего невероятного противника. Комок ритмично пульсировал в моей ладони, он дрожал, как живая и смертельно перепуганная птица. Гнев мой прошел бесследно, и вообще никаких эмоций я не испытывал - наверное, слишком устал. Я рассеянно покрутил в руках свой странный трофей, а потом с силой кинул его себе под ноги, побуждаемый скорее туповатым любопытством слабоумного, чем осознанной необходимостью. На каменной кладке появилась трещина, потом другая, а через несколько секунд пол задрожал под моими ногами, и я почти испугался, потому что мое тело наотрез отказывалось снова взлетать к звездам. Его желания были простыми и понятными: оно ужасно хотело стоять на твердой земле, причем как можно дальше от того участка Вселенной, где рушатся древние храмы. Теоретически я прекрасно понимал, что у меня в запасе все еще видимо-невидимо жизней, но отчаянные вопли инстинкта самосохранения, которому было решительно плевать на академическое знание, сводили на нет все гипотетическое удовольствие, которое вроде бы должен испытывать бессмертный перед лицом заурядной опасности... Одним словом, когда храм Сетха рухнул ко всем чертям, увлекая меня за собой, я отчаянно заорал "джеронимо" - и не потому что хотел удачно пошутить, а в смутной надежде, что крик заглушит пронзительный голос первобытного ужаса: в тот миг я искренне верил, что мне пришел конец.

- "Джеронимо" - это твое новое заклинание? - Уважительно спросил Джинн. Он каким-то образом успел подхватить меня и увлечь на безопасное расстояние от рушащихся стен - в самый последний момент, как в каком-нибудь дурацком голивудском триллере, авторы которых искренне полагают, что герои должны честно выстрадать заранее запланированный happy end!

- Ага, заклинание! - Нервно рассмеялся я. - Любимое заклинание американских десантников. Могучие были чародеи! Самый простой способ позвать на помощь замешкавшегося джинна...

Джинн тут же поверил моему идиотскому заявлению, и начал заверять меня, что это было не обязательно: он, дескать, и так пришел бы мне на выручку! Я почувствовал себя свиньей неблагодарной и срочно попытался объяснить ему, что просто пошутил. Джинн слушал с заметным недоверием, но вслух не возражал. Наконец он аккуратно опустил мое драгоценное тело прямо на спину Синдбада. Мои спутники смотрели на меня с благоговейным ужасом. Очевидно, импровизированное воздушное шоу со стороны выглядело весьма впечатляюще!

Мухаммед воспользовался случаем и толкнул пространную речь, посвященную безграничному могуществу нашего с ним ненаглядного приятеля Аллаха. Я честно старался сохранять тактичное молчание во время его выступления - даже за выражением своего лица следил по мере сил, чтобы оно не расплывалось в совсем уж ехидной гримасе.

- А что с нашей армией? - Спросил я у Джинна, когда Мухаммед наконец угомонился. - Они не пострадали?

- Сейчас посмотрю. - С готовностью отозвался он, растворяясь в синих сумерках новорожденной ночи.

- Теперь мне снова хочется спросить у вас: кто вы? - Тихо сказал Анатоль. - И что вы сделали с этим храмом? Это был самый крутой кошмар в моей жизни!

- Да уж, какой я иногда бываю сердитый - сам удивляюсь! - Усмехнулся я. - Тем не менее, мне по-прежнему упорно кажется, что меня зовут Макс. И я понятия не имею, что именно я сделал с этим долбаным храмом, и как я это сделал! Я вас очень разочаровал?

Анатоль комично пожал плечами:

- Так и знал, что вы отмажетесь!

- Кстати, мы уже давно могли бы перейти на "ты". - Улыбнулся я. - Надо брать пример с князя Влада, он с самого начала взял верный тон. А мы все расшаркиваемся, как профессорские жены на университетской вечеринке!

- Ваша правда. - Хмыкнул Анатоль. - Вернее - твоя. Вот уж никогда не думал, что боги столь демократичны!

- Час от часу не легче! - Вздохнул я. - Ну какой из меня "бог"? Ты имеешь в виду того парня, которому по воскресеньям молятся в церкви, и который всегда пишется с большой буквы - даже когда героиня бульварного романа говорит своему любовнику: "ради Бога, Жорж!" - так, что ли? Ну спасибо, дружище!

- Ну, не обязательно именно тот, "с большой буквы", которому молятся в церкви, скорее уж наоборот... - С некоторым сомнением протянул Анатоль. И извиняющимся тоном добавил: - Я никогда не придавал особого значения официальным религиям, поэтому мне трудно определиться... Но в вашем поведении явно есть что-то божественное!

- Все что угодно, только не это! - Решительно возразил я. - Я, знаете ли, вполне познаваем, мое тайное имя не зашифровано на шкуре ягуара, иногда я потею и даже хожу в туалет... Да, я же еще и курю, неужели забыл? Так что бога из меня не получится - ни с большой буквы, ни с маленькой.

- Вы уверены? - Настороженно спросила Доротея откуда-то из темноты.

- Совершенно! - Твердо сказал я. - И не "вы", а "ты", мы же только что договорились...

- Ладно. - Улыбнулась она. - "Ты", так "ты"... Вообще-то, даже жалко, что ты - не бог. Меня бы вполне устроила Вселенная, у которой такой симпатичный создатель!

- Откуда ты знаешь, что я мог бы наворотить? - Печально усмехнулся я. - В свое время я был знаком с совершенно очаровательным человеком - думаю, он был самым славным парнем из всех, кого мне доводилось встречать... Он писал книги - на мой вкус, довольно занятные.  Но как этот тип издевался над своими героями, ребята! А ведь хороший писатель - это Творец в миниатюре, так что...

- Я понял: ты - это Он! - Внезапно сообщил мне притихший было Дракула.

- Кто - "он"? - Непонимающе нахмурился я.

- Князь Тьмы. - Замирающим шепотом объяснил Влад.

- Ну уж нет! - Рассмеялся я. - Куда мне: ни рогов, ни копыт, ни даже хвоста, хочешь - можешь проверить... И потом, сам посуди: я же не пытаюсь купить у тебя душу!

- А зачем тебе покупать мою душу, если она и так принадлежит тебе? - Упрямо возразил он.

- Что он имеет в виду, когда называет тебя "князем тьмы", Али? - Неожиданно заинтересовался Мухаммед. До сих пор он оставался совершенно равнодушен к нашей беседе.

- Он имеет в виду, что я - самый главный шайтан! - Ехидно сказал я. Мухаммед укоризненно покачал головой.

- Али - не шайтан, а рука Аллаха. - Внушительно объяснил он Дракуле.

- Все правильно: твоему Аллаху поклоняются язычники. Поэтому тот, кто является его рукой, и есть... - Влад замялся, подбирая подходящий эвфемизм: он явно не решался произносить вслух слово "сатана", и замогильным шепотом закончил: - Он!

- Как ты можешь говорить такое?! - Возмутился Мухаммед. - Аллах пребывает в сердцах праведных, это твоего Ису почитают неверные!

Мы с Анатолем переглянулись и неудержимо расхохотались: с точки зрения интеллигентного европейца, живущего в конце ХХ века, диалог этих средневековых знаменитостей был вершиной идиотизма, настоящей жемчужиной! Компания у нас подобралась та еще, конечно... Доротея некоторое время напряженно всматривалась в мое лицо - очевидно пыталась окончательно определиться с моим диагнозом: а ну как Влад попал в точку, с кем не бывает! - потом легкомысленно махнула рукой и тоже рассмеялась. Кажется, интригующая беседа о моей "божественной" природе благополучно сошла на нет. Выразить не могу, как меня это радовало!

- Можно сказать, что с твоей армией все в порядке, Владыка. Несколько тысяч человек погребено под обломками храма, но число погибших представляется ничтожным, если вспомнить, как велико твое войско. - Невозмутимо отрапортовал Джинн. Он уже успел вернуться и некоторое время вежливо ждал, пока мы досмеемся. После его сообщения наше давешнее веселье показалось мне несколько неуместным. Мухаммед и Дракула тут же прекратили свой теологический диспут и внимательно уставились на меня. Хотел бы я знать, чего они ожидали? Большого мистического шоу с фейерверком и оживлением мертвых в финале - так, что ли?!

- Несколько тысяч? - Упавшим голосом переспросил я. - Совсем плохо! Зря я разрушил этот храм. Надо было подождать, пока все пройдут...

- Если бы ты не разрушил храм, его хозяин наверняка захотел бы продолжить битву. - Заметил Джинн.

- И попытался бы "расчленить" нас, как горемычного брата своего Осириса. - Ехидно добавил Анатоль. - Я этих египетских богов насквозь вижу!

- Наш противник оказался довольно силен, и он был по-прежнему подвержен приступам божественного гнева, совсем как в былые времена. Поэтому ты должен не печалиться, а ликовать, что жертв оказалось так мало. - Оптимистически заключил Джинн.

- Ладно, буду ликовать. - Мрачно согласился я. - Странно вообще-то, что кто-то погиб... Эти ребята недавно воскресли из мертвых. Я думал, что они навсегда избавились от глупой привычки умирать - разве нет?

- Ты подарил им еще одну жизнь, но отнюдь не бессмертие. - Сухо сказал Джинн. - Твои люди почти так же уязвимы, как и прежде. А бессмертия вообще не существует, ни для кого. Даже для тебя, Владыка. Иногда смерть можно отсрочить, но ее нельзя отменить.

- Спасибо, обнадежил! - Угрюмо хмыкнул я. - Ладно, идем отсюда. Уже совсем темно, а эти развалины не кажутся мне идеальным местом для ночлега... Но наверное, сначала следует похоронить наших мертвых. Ты справишься с этой неприятной работой, дружище?

- Работа как работа. - Спокойно сказал Джинн. - Скажи только, по какому обряду я должен их похоронить?

- А что, есть разница?

- Не знаю. Тебе виднее.

- Да? - Удивился я. - Что ж, тогда сожги их. Огонь - это единственное чудо, которое живые могут сделать для мертвых. Разведи большой костер на развалинах храма, и пусть пламя будет безжалостным и жадным. Пусть искры погребального костра пляшут среди звезд, пока не угаснут, а когда умрет и огонь, утренний ветер сам смешает пепел с песком, и тогда у смерти не останется ничего от ее богатой добычи, и она уйдет с пустыми руками... - Я смущенно осекся, поскольку сам не ожидал от себя такой неуместной лирической импровизации.

- Да ты поэт, парень! - Улыбка Анатоля была восхищенной и печальной - и, кажется, немного насмешливой.

- Был когда-то. - Буркнул я. - Довольно давно и без трагических последствий. Я очень вовремя остановился: уже после того, как старательно соскреб защитный слой сала с собственного сердца, но прежде, чем завел себе милую привычку заливать мировую скорбь дешевым вином и выть на злодейку луну, поскольку "меня никто не любит".

- "Соскреб сало с сердца"?! Хорошо сказано! - Восхитилась Доротея. Анатоль понимающе покивал. Мы немного полюбовались на оранжевое пламя, медленно разгорающееся в темноте - неутомимый Джинн уже взялся за дело - и поехали дальше. Наше войско следовало за нами, скорее вдохновленное, чем напуганное, преисполненное восхищения перед моим могуществом - ну да, им-то я не удосужился объяснить, что не являюсь ни богом, ни дьяволом! - молчаливое, бесстрашное, равнодушное к смерти: я затылком чувствовал их настроение, и оно немного пугало меня самого...

Часа через два я решил, что теперь вполне можно остановиться. Я был не слишком уверен, что моей армии действительно требуется какой-то там отдых, вполне могло оказаться, что эти ребята способны идти за мной не останавливаясь и даже не требуя воды и пищи. Но я никак не мог отделаться от мысли, что там, позади, идут нормальные живые люди, пусть даже восставшие из мертвых - какая, к черту, разница?! - и среди них наверняка попадаются такие же симпатичные ребята, как мои "генералы", просто у меня не было времени познакомиться с ними поближе... Во всяком случае, мне было приятно думать, что они, как и я, любят спокойно посидеть у костра рядом с новыми - а возможно, и старыми - приятелями, болтая о какой-нибудь милой чепухе за чашкой чая, или чего-нибудь покрепче... Наверное, из меня получился самый наивный предводитель "темных сил" всех времен: мир катился в тартарары, а я прилагал все усилия, чтобы путь армии воскресших мертвецов к месту последней битвы хоть немного смахивал на затянувшуюся поездку за город с непременным пикником и продолжительным бестолковым трепом обо всем на свете...

Я удобно устроился на мягком ковре в нескольких шагах от костра. Заботливый Джинн протянул мне чашечку с кофе. Я обрадовался, вдохнул его густой аромат и с удивлением отодвинул чашку.

- Странно, мне больше не нравится этот запах. Что происходит с моими милыми маленькими дурными привычками? И что, интересно, я без них буду делать?!

Ряд экспериментов показал, что запахи вкусной еды и табачного дыма тоже не вызывают у меня никакого энтузиазма, скорее наоборот. Да и не хотелось мне ни есть, ни курить, ни даже спать. Вообще-то очень удобно, но я начал нервничать: мой разум во весь голос орал, что со мной "не все в порядке". Тоже мне новость, конечно...

- Кажется, я все-таки превращаюсь в ангела. Какой ужас! - Тихо пожаловался я Джинну.

- Ты ни в кого не превращаешься. Просто ты возвращаешься к себе, Владыка. - Спокойно сказал он. - Когда-то ты прекрасно обходился без сна и еды - я уже не говорю обо всем остальном! - просто потому, что не знал, что существуют такие вещи как сон и еда... или тебе не было до них дела.

- Хочешь открою тебе тайну, дружище? - Невесело усмехнулся я. - Мне страшно.

- Это пройдет. - Пообещал он. - Когда-то ты вполне обходился и без страха...

- Мне все время кажется, что этот могущественный тип, которого ты называешь "владыкой", только и ждет удачного момента, чтобы сожрать меня с потрохами и остаться на хозяйстве. - Пожаловался я.

- Не выдумывай, ладно? - Покровительственно улыбнулся он. - Никто тебя не "сожрет", даже если очень попросишь... Ты весьма забавно это себе представляешь! Послушать тебя, так выходит, что есть ты сам, и есть кто-то еще - могущественный чужак, претендующий на то, чтобы занять твое тело. Но ты - это только ты, Владыка, и изменить сей факт невозможно. - Отточенным движением старого фокусника Джинн извлек из воздуха колоду карт и помахал ею перед моим носом. - Эту колоду карт можно перетасовать так, что сойдется самый сложный пасьянс, а можно - так, что не сойдется даже самый простой. Но колода-то всегда одна и та же: четыре масти и пятьдесят две карты. Если что и изменится так это их порядок. Можешь считать, что ты - такая же колода карт, и как раз сейчас тебя тасует очень хороший шулер, вот и все.

- Хочешь сказать, что скоро сойдется даже самый сложный пасьянс? - Слабо улыбнулся я. - Ты здорово все объяснил, но мне все равно страшно... Наверное ты прав, дружище, и это пройдет, но какое мне дело до этого светлого будущего, если здесь и сейчас - невыносимо!

- Знаешь, я слышал, что люди, которые очень долго просидели в темнице, нередко боятся выходить на свободу. У тебя тот самый случай, Владыка. - Сочувственно сказал Джинн. - Что они с тобой сделали?!

- Кто - они? - Насторожился я.

- Твои тюремщики, или товарищи по заключению - называй, как хочешь. Просто люди, среди которых ты слишком долго жил. Которые сами слишком долго жили друг возле друга. В отличие от них, тебе очень повезло, Владыка: хочешь ты, или нет, а тебе прийдется покинуть свою темницу. Так уж все сложилось.

- И что является "темницей" в моем случае? - Нахмурился я.

- Вот это. - Прохладный палец Джинна осторожно прикоснулся к моему лбу.

- Знал бы ты, в каком количестве душеспасительных книжек описаны подобные сцены! - Нервно рассмеялся я. - А сейчас ты скажешь, что "дао, выраженное словами, не есть настоящее дао" и шарахнешь меня по голове чем-нибудь тяжелым. После этого сатори я непременно просветлею, и все будет хорошо!

- С чего это я должен бить тебя по голове, Владыка? - Изумленно спросил Джинн. - Неужели тебе это нравится?

- Нет. - Честно признался я. - Просто выпендриваюсь помаленьку, не обращай внимания. Уверен, что эта шутка могла бы понравиться Анатолю, но он уже дрыхнет, как и все остальные... Знаешь, наверное мне просто требуется найти себе какое-нибудь путное занятие, чтобы не слишком отвлекаться на все эти глупые страхи. Может быть, посмотрим твой волшебный телевизор? Узнаем, что новенького...

- Не думаю, что пейзажи опустевших городов поднимут твое настроение. - Нерешительно сказал Джинн. - Насколько я успел тебя изучить, ты не слишком любишь людей, но тебе становится спокойнее, когда ты видишь, что они находятся там, где им полагается: сидят в своих домах, производят бессмысленные действия, именуемые работой, развлекаются, или ходят по магазинам. Тебя это успокаивает, как порядок на кухне хорошую хозяйку, разве не так?

- Все правильно. - Признал я. - Но я и не собирался пялиться на опустевшие города. Честно говоря, мне уже давно хочется посмотреть на наших будущих противников, да все как-то руки не доходили... Это ведь возможно?

- Наверняка. - Кивнул Джинн, ставя на ковер уже знакомый мне маленький "SHARP", больше похожий на микроволновую печь, побывавшую в руках какого-нибудь древнего художника, чем на настоящий телевизор. - Вряд ли у них хватило прозорливости, чтобы окружить себя непроницаемым туманом...

- Ну, тогда крути кино! - Для того, чтобы выговорить эти слова, мне потребовалось произвести над собой ощутимое усилие - так бывает, когда в отчаянно жаркий майский полдень ныряешь с волнореза в еще по-весеннему ледяную воду: действительно очень хочется, но чертовски трудно решиться.

Джинн зажал в пригоршне штепсель, маленький экран стал немного светлее. Я не мигая уставился на него, с замирающим сердцем ожидая продолжения. Я очень старался дышать глубоко и спокойно, но это не слишком-то помогало: я нервничал куда сильнее, чем требовали обстоятельства! А потом я увидел совершенно невероятный пейзаж Эфиопии, их знаменитые столовые горы - в свое время в мои руки попали "Эфиопские хроники", один из самых причудливых памятников литературы позднего средневековья, я так и не одолел ее до конца, но моих скудных знаний вполне хватило, чтобы вспомнить, что эти причудливые горы с плоскими вершинами называются "амбы". Там тоже была ночь - ничего удивительного: по моим смутным расчетам эти самые амбы находились не так уж далеко отсюда! Я порылся в скудных познаниях по географии, которые обнаружились в моей дырявой памяти и удивленно заметил:

- Но мне кажется, что Эфиопия находится где-то на юге отсюда. Я ничего не перепутал?

- Все правильно. - Согласился Джинн.

- А мы идем на север. И повернуть назад мне вряд ли удастся, даже если очень захочется: что-то тянет меня на этот проклятый север, как магнит, я даже храм этого чертова Сетха не смог объехать - да ты и сам все знаешь! Получается, что наши противники остались у нас за спиной, и расстояние с каждым днем увеличивается... И как же, интересно, мы будем с ними сражаться? Идиотизм какой-то! Хотел бы я знать, какого маразматика назначили менеджером этого проекта?!

- Какая тебе разница? - Джинн пожал плечами. Моя заковыристая терминология его ничуть не смутила, по крайней мере, он не стал интересоваться: ни кто такой "маразматик", ни даже что такое "менеджер проекта". - В назначенный день мы все соберемся в одном месте, Владыка, а все остальное не имеет значения... И потом, кроме этого лагеря у наших противников есть и другие. Все они находятся гораздо севернее, где-то за морем. Как раз там, куда мы направляемся. Хочешь увидеть тех, кто ждет тебя там?

- Мне в общем-то, все равно... Хотя, с ними можно подождать, если уж они где-то за морем. Начинать все-таки следует с ближайших соседей, заодно узнаем, не собираются ли они свалиться нам на голову, не дожидаясь этого самого "назначенного дня". Не люблю сюрпризы!

- Мудрое решение. - Одобрил он. - А кого из них ты хочешь увидеть? Видишь ли, их там довольно много, и каждый сидит на вершине своей горы.

- Хорошо устроились! - Фыркнул я. - Могу им только позавидовать: у нас тут настоящее общежитие, да еще и для всего человечества сразу... Что ж, думаю, для начала было бы неплохо увидеть самого могущественного из них. Чтобы сразу понять, насколько все круто!

- Самого могущественного? - Задумчиво переспросил Джинн. - Ладно, попробуем.

Экран замелькал, потом на нем появилась другая картинка. Судя по всему, на этот раз мне показывали вершину одной из столовых гор: ровная площадка, на которой возвышалось небольшое древнее сооружение, наверное, один из знаменитых эфиопских храмов, вырубленных в неподатливом теле горы, этакая голубая мечта археолога. Впрочем, я мог и ошибиться: старушка луна - не самый надежный осветительный прибор во Вселенной! Возле этого сооружения стоял какой-то дядя. На мой неприхотливый вкус, он выглядел более чем внушительно, настоящий герой древних легенд: высокий, широкоплечий, в широкополой шляпе и развевающемся на ветру белоснежном плаще совершенно неописуемых размеров. Потом он повернулся ко мне лицом - словно почувствовал, что за ним наблюдают - и я увидел, что у этого грозного дяди наличествовала роскошная седая борода и всего один глаз - по крайней мере, второй был прикрыт черной пиратской повязкой.

- Ой! - Тихо сказал я. - Кажется, я знаю, кто это! Да нет, какого черта, это точно он! Одноглазый, в шляпе... Все сходится! Один, собственной персоной. Он же Вотан, Игг, Видур, и так далее - всего тысяча имен, если верить умным книжкам. Что он здесь делает, хотел бы я знать?! Это же не его улица! Его владения далеко отсюда, на севере... Ох, меньше всего на свете мне хотелось бы с ним сражаться, дружище! Во-первых, он делает это гораздо лучше - если уж безумцы викинги считали его своим богом войны! - а во-вторых... Он мне всегда ужасно нравился, если честно!

- Нравился, или нет... Это не имеет значения, Владыка. Только глупцы сражаются с теми, кого ненавидят.

- А с кем, в таком случае, сражаются мудрецы? - С невеселой усмешкой поинтересовался я.

- Мудрецы вообще ни с кем не сражаются - разве что с собственной глупостью. - Невозмутимо отозвался Джинн. - Это тоже не твой случай, Владыка. Ты - не глупец и не мудрец, а только рука судьбы. Поэтому ты будешь сражаться с кем прийдется - только и всего.

- Ну-ну! - Растерянно буркнул я. И снова уставился на экран телевизора: кажется, там происходило что-то интересное.

"Интересное" - это еще слабо сказано! Одноглазый извлек из-под плаща здоровенный меч - думаю, мне самому эта чудовищная железяка могла бы пригодиться разве что в качестве хорошей штанги, да и то не сейчас, а только после нескольких лет упорных занятий атлетизмом. Было слишком темно, и я не сразу разглядел, что именно он проделывает со своим оружием. Потом понял, и меня слегка передернуло: он аккуратно вспорол свою левую руку, отвел ее в сторону, чтобы кровь не замарала белоснежную одежду, и принялся увлеченно рисовать что-то над низким входом в древний храм указательным пальцем правой руки, время от времени погружая его в рану, как перо в чернильницу. Результат его усилий напоминал зеркальное отражение буквы Z, только углы этого зигзага были острыми.

Покончив с рисованием, одноглазый заговорил - не слишком громко, отрывисто, с неподражаемой уверенностью в своих силах, словно отдавал приказ старому, надежному слуге. Его речь показалась мне незнакомой - и это после всех заверений Джинна, что знание иностранных языков больше не имеет никакого значения! Впрочем, возможно, Один просто произносил какое-то неизвестное мне заклинание...

- Что он делает? - Нетерпеливо спросил я - не то Джинна, не то равнодушное звездное небо над собственной головой. Но они молчали.

- Что ты делаешь? - Сначала этот голос показался мне запаздывающим искаженным эхом моего собственного, потом я понял, что он доносится из телевизора и принадлежит широкоплечему мужчине в джинсах и кожаной летной куртке, который только что вышел откуда-то из темноты и оказался в зоне моей видимости. В его лице было что-то смутно знакомое. Приглядевшись, я чуть не стал обладателем здоровенного синяка на груди: с такой страшной силой бухнулась вниз моя нижняя челюсть. Это был актер Марлон Брандо собственной персоной, но не обрюзгший старик, каким он стал в конце своей биографии, а худой и здорово помолодевший - сейчас он выглядел, как в свои лучшие времена.

- Хотел бы я знать, что он-то здесь забыл?! - Ошеломленно спросил я. Джинн снова промолчал, но удивленно покосился на меня: кажется, он не ожидал, что среди наших будущих противников у меня обнаружится знакомый. Впрочем, Марлон Брандо и не был моим знакомым - не в большей мере, чем для миллионов других любителей кино... Пока я удивлялся, этот красавчик энергично наседал на одноглазого.

- С кем ты успел подраться, Один? Неужели сюда приходил этот загадочный убийца? Или ты просто решил снова навестить Аида и на сей раз выбрал кратчайший путь?... Да ты уже перемазал своей кровью вход в мое жилище! Но зачем? Просто так, для красоты? Очень мило с твоей стороны, но мне не нравится, если честно... А что это за знак? Опять твоя загадочная дикарская магия? Я думаю, тебе надо срочно перевязать руку. Или ты все-таки собираешься истекать кровью, пока не увидишься с Аидом? Не стоит трудиться: вряд ли он успел протрезветь.

- Не выдумывай, Паллада. - С царственной снисходительностью сказал одноглазый. - Я не собираюсь к Аиду. Он не производит впечатление хорошего собеседника, с которым приятно осушить чарку меда в звездную ночь. Да пес с ним, с твоим родичем! Я только что начертил защищающую руну над входом в твой дом. Этот знак называется Эйваз, и его предназначение - отвращать зло, увеличивать силу и защищать от врагов - именно то, в чем мы сейчас нуждаемся... А перевязывать мою руку нет нужды: рана уже затянулась.

- Так это знак защиты? Спасибо. - Улыбнулся Марлон Брандо. - Думаешь, он поможет?

- Сомневаюсь. - Невозмутимо признался одноглазый. - Если бы я знал имя того, кто охотится за вашими жизнями, от моей защиты было бы куда больше пользы. Впрочем, в отличие от твоих дурней Хранителей моя руна хотя бы не поленится поднять тревогу. Это - все, что я могу сейчас сделать, но согласись, что это - гораздо лучше, чем ничего... А когда ты успела снова нацепить на себя это тело, Афина? Скажи, неужели тебе до сих пор не надоело выглядеть подобным образом?

- Мой облик - не твоя забота! - Гордо ответствовал Марлон Брандо. Потом почему-то резко сменил тон и добавил почти виновато: - Знаешь, сначала это действительно была просто причуда. Но в последнее время это мужское тело кажется мне чем-то вроде теплой одежды... или даже кольчуги. Когда я принимаю его облик, я чувствую себя спокойнее - словно и правда верю, что смерть не узнает меня, если все-таки прийдет за мной. Видишь, Один, я стремительно глупею, как и все остальные - и даже не стыжусь в этом признаться!

- Брандо уже второй раз назвал этого парня Одином, так что я угадал, к сожалению! - Шепнул я Джинну. - Что ж, ничего не попишешь! Но от кого им потребовалось защищаться, хотел бы я знать? От меня, вроде, еще рано - особенно, если учесть, что мы идем в другую сторону... И, между прочим, Один назвал Марлона Брандо Палладой, а потом - Афиной. Неужели это сама Афина Паллада, собственной персоной? И если я все правильно понял, она просто изменила внешность... В таком случае, у этой мудрой - если, конечно, верить мифам! - богини на редкость банальный вкус! Почему именно Марлон Брандо? На ее месте я бы... - Джинн укоризненно на меня покосился. Можно было подумать, что мы сидим в кинотеатре, и я не даю ему спокойно посмотреть фильм. В общем, я устыдился и заткнулся. Оно и к лучшему: события на экране телевизора были гораздо увлекательнее моего монолога.

Во-первых, там появилось еще одно действующее лицо. Сначала я никак не мог понять, что это за существо. Оно было определенно похоже на очень большую собаку, но я никогда в жизни не видел, чтобы у взрослой собаки была такая непропорционально огромная голова, толстые, как у щенка лапы и подметающие землю уши. Потом я понял, в чем дело, и изумился - уже в который раз за этот вечер! Это была игрушечная собака. Здоровенный плюшевый пес, который, тем не менее, вел себя как самый настоящий живой домашний любимец: он крутился под ногами, пытался водрузить свои комичные толстые лапы на плечи Одина и восторженно повизгивал.

- Оставь меня в покое, волчий корм! - Сурово проворчал Один. - Еще, чего доброго, перемажешься моей кровью - кто ведает, во что ты тогда превратишься! Хватит с нас и тех чудовищ, которыми населил мир безумец Лодур...

- А может быть, это пойдет ему на пользу? - Рассеянно осведомился Марлон Брандо (у меня пока в голове не укладывалось, что его тело - всего лишь вечерний туалет Афины Паллады).

- Может быть. - Хмуро согласился Один. - Впрочем, этому отродью ничто не поможет стать настоящим зверем... Знаешь, Паллада, я бы не отказался от хорошего ужина - желательно, в твоей компании. У меня был трудный день.

- Мне как раз очень хотелось спросить, где ты пропадал. - Кивнул Марлон Брандо, слегка пригибаясь, чтобы войти в древнее строение. Один последовал за ним, согнувшись чуть ли не вдвое. Внутри помещения было гораздо светлее: здесь горели немногочисленные, но яркие факелы. Я увидел неровные каменные ступеньки, ведущие вниз: судя по всему, маленький храм был не жильем, а чем-то вроде холла - всего лишь входом в просторное подземелье. Мои новые знакомцы торопливо спускались вниз, игрушечный пес вприпрыжку следовал за ними, отчаянно мотая здоровенными ушами.

- Я вызвал сюда всех своих валькирий, - на ходу говорил Один, - потом за полдня облетел с ними все амбы. Убеждал твоих многочисленных родичей, что теперь они нуждаются в хорошей охране. В конце концов, все согласились с моими доводами: смерть Диониса и Афродиты сделала их более сговорчивыми. Да и Арес мне здорово помог: он не постыдился рассказать остальным, что мои воительницы спасли его шкуру. У него все задатки благородного мужа: он даже готов говорить правду, когда это может принести пользу его друзьям... Только у твоего отца хватило мудрости не вступать со мной в бессмысленные пререкания. Зевс сразу же согласился впустить в свой дом восьмерых валькирий. Даже поблагодарил меня за помощь, в отличие от некоторых...

- Скорее всего, он просто надеется весело провести в их объятиях несколько ближайших ночей! - Фыркнул Марлон Брандо.

- Ну, пусть надеется. - Снисходительно хмыкнул Один. - До сих пор это не удавалось никому, даже мне!

- А ты пробовал? - Не без ехидства спросил Брандо.

- А как ты думаешь! - Расхохотался Один. - Но они обладают удивительным даром ускользать из объятий...

- Так где-то там еще и Зевс сидит! - Растерянно сказал я Джинну. - Шарахнет он меня молнией по темечку, чует мое сердце!

- Какое тебе дело до его молний, Владыка? - Равнодушно откликнулся Джинн.

- Ну да, конечно... Все не могу привыкнуть к мысли, что я такой крутой парень! - Фыркнул я и снова уставился на экран. В течение нескольких минут мне пришлось наблюдать, как Один моет руки. У меня сердце кровью обливалось: эти, с позволения сказать, "боги" не имели ни малейшего представления о хорошей сантехнике, и вообще о сантехнике, как таковой. Вместо душа (или хотя бы умывальника) бедняге Одину пришлось довольствоваться примитивным тазиком - правда, за обладание этим сосудом любой антиквар охотно заложил бы душу дьяволу! Какое-то невероятное существо поливало ему на руки из кувшина. Приглядевшись, я понял, что это был каким-то чудом оживший игрушечный ежик гигантских размеров, с трогательными коротенькими лапками. В отличие от плюшевого пса, которого я уже видел раньше, ежик вел себя не как избалованный домашний зверек, а как настоящий денщик: он ловко орудовал кувшином и полотенцем и даже что-то ворчал себе под нос - я не разобрал, что именно.

Один тщательно вытер руки, отдал полотенце игрушечному зверьку, пересек короткий коридор и вошел в просторное помещение. Там было светло, как днем. Марлон Брандо лежал на узкой кушетке, устланной тонкими покрывалами, и равнодушно созерцал низенький столик плотно уставленный многочисленными мисочками и кувшинами. В сероокую богиню, на которую мне было чертовски любопытно взглянуть, он так и не превратился. Один уселся в высокое резное кресло - кресло сразу же стало похоже на трон: все-таки у этого грозного дяди был такой величественный вид - римские кесари могут пойти в уборную и тихонько поплакать от зависти! - и тут же приступил к вдумчивому исследованию содержимого одной из мисок.

- Амброзию небось жрет! - Ехидно хмыкнул я. - А запивать будет нектаром. Во люди живут!

Из разговора этой парочки я узнал массу интересных вещей - правда, я не так уж много понял. Они озабоченно обсуждали какого-то загадочного "убийцу с веретенами", от руки которого уже приняли смерть Дионис и Афродита, и другого, не менее загадочного парня, который умудрился благополучно удрать после сражения с Марсом и большой компанией разгневанных валькирий. Они называли его "пернатой змеей", что вызывало у меня какие-то смутные литературные ассоциации, но поначалу я не стал это обдумывать: меня увлекла беседа мифических существ, легенды о которых так очаровывали меня в детстве. И еще меня совершенно ошеломила их уязвимость: уж чего-чего, а узнать о том, что кто-то из богов-Олимпийцев может быть убит таинственным злоумышленником, я никак не ожидал! "Тоже мне, бессмертные!" - Сочувственно подумал я, с удовольствием вспоминая бесстыдное количество собственных запасных жизней.

- Если бы я знал их имена! - Сердито восклицал Один. - Тогда мы могли бы спать спокойно: моя руна не впустила бы в твой дом даже самого Творца Вселенной - если бы я назвал ей его имя, конечно!

- А ты назови. - С мрачной усмешкой посоветовал Марлон Брандо. - Только этого прохвоста, Творца Вселенной, нам здесь не хватало!

- К сожалению, его имя мне тоже неведомо. - Угрюмо признался Один.

В конце концов, эти двое начали отчаянно зевать - как самые настоящие люди! - и решили, что им пора разбредаться по своим спальням. Мне посчастливилось полюбоваться на добрый десяток валькирий, вставших на караул в спальне Марлона Брандо. Они были отчаянно красивы, но хотел бы я посмотреть на безумца, которому пришло бы в голову за ними поухаживать! От одного взгляда на их лица, яростные и невозмутимые, слегка искаженные кривыми улыбками одержимых, у меня похолодел затылок.

- А ты сам собираешься провести ночь без охраны, отпрыск Бора? - Ворчливо спросил Марлон Брандо. - Думаешь, что можешь позволить себе такую роскошь? Ты, конечно, великий воитель, кто спорит, но когда имеешь дело с неизвестностью... Знаешь, и я ведь - не худший из воинов, да и Арес тоже! Тем не менее, мы оба не сочли позором для себя принять помощь твоих воинственных дев...

- Дело не в моей гордости. Просто в отличие от вас я хорошо знаю, как и когда умру. - Мягко сказал Один. - Мне это было предсказано, а вам - нет. Поэтому я могу позволить себе роскошь провести эту ночь в одиночестве. Оно и к лучшему: мне есть о чем подумать. Кроме этих безымянных убийц существует наш настоящий враг. Наша давешняя беседа у Ареса была слишком непродолжительной, и мы так ничего толком и не решили - только сказали друг другу, что больше не хотим сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего...

- Между прочим, это он тебя имеет в виду когда говорит о "настоящем враге". - Заметил Джинн. - Слушай внимательно, возможно узнаешь что-нибудь интересное об их планах.

Я и без того слушал так внимательно - дальше некуда - но ребята сменили тему разговора.

- А ты еще не испытываешь потребность засыпать каждую ночь? - С ощутимой завистью спросила Одина брандоподобная Афина. - Счастливчик!

- Иногда я сплю. - Неохотно признался Один. - К счастью, не каждую ночь...

- А тебе тоже не нравится спать, да? - Понимающе усмехнулся Марлон Брандо.

- Не нравится. Слишком смахивает на смерть. - Кивнул Один.

- Глупые они! - Сообщил я Джинну. - Сон - это же самая интересная часть жизни...

- Для тебя, но не для них. - Резонно заметил тот. Немного подумал и решительно добавил: - И не для меня, если сон хоть немного похож на тупое оцепенение, сковавшее меня на долгие века, пока я ждал встречи с тобой, пребывая в этом проклятом сосуде!

- Немного похож, наверное. - Задумчиво признал я. - Но иногда это оцепенение полно чудес, которые не случаются с людьми наяву. Прими во внимание, что долгое время мне приходилось довольствоваться только этими чудесами... И еще сон хорош тем, что всегда можно проснуться. Во всяком случае, спящие, как правило, просыпаются...

- Человеческая жизнь тоже хороша тем, что всегда можно проснуться. Правда люди, как правило, почему-то не просыпаются. - Философски заметил Джинн.

Я еще немного понаблюдал за Одином. Ничего интересного я больше не увидел: он неподвижно сидел на ложе, обхватив руками колени, и судя по всему, собирался провести так всю ночь. Волшебный телевизор Джинна не был приспособлен для чтения мыслей, поэтому я решил, что на сегодня с меня хватит. Я и так несколько перебрал новых впечатлений, у меня голова кругом шла от избытка неперевариваемой информации!

Экран телевизора послушно погас, я с энтузиазмом обернулся к Джинну: у нас появилось столько увлекательных тем для беседы! Почти бесшумное копошение невидимой тени в темноте за моей спиной заставило меня досадливо поморщиться. У меня не было никаких сомнений, что нас опять навестила моя "подружка", страстная индейская барышня Уиштосиуатль. Правда, пока она больше не пыталась подкатиться ко мне со своими смертоносными объятиями и солеными поцелуями, но ее безмолвное присутствие отравляло все мои ночи. Думаю, леди терпеливо ждала подходящего момента. Как бы то ни было, а ее визиты здорово действовали мне на нервы.

- Опять эта стерва! - Уныло пожаловался я Джинну. - Надоела! Надо бы прикинуться скромным богом какого-нибудь всеми забытого племени и навестить Одина: попросить, чтобы намалевал у меня на груди свою защитную руну. Тем более, я-то знаю, как зовут мою обидчицу... - Тут я осекся. У меня даже дыхание перехватило, поскольку я внезапно подумал, что вполне может быть... Еще несколько секунд я потратил на суматошные попытки свести концы с концами. К моему величайшему изумлению концы, вроде бы, сходились. Во всяком случае, моя дурацкая гипотеза была чертовски хороша, и я решил осчастливить Джинна, излив на него бальзам собственной мудрости.

- Знаешь сколько их, этих индейских богов? - Торжественно спросил я Джинна. И не дожидаясь его ответа, доверительно сообщил: - Я и сам не знаю. Но чертовски много, можешь мне поверить! Кроме нашей соленой приятельницы, там еще куча народа, один другого кровожаднее - если конечно истории о них не слишком пострадали от руки переводчиков... И вот что любопытно: Один несколько раз упомянул некоего "пернатого змея" - насколько я понял, именно этот парень пытался убить его приятеля Ареса. Так вот, среди ацтекских богов как раз имеется пернатый змей - Кецалькоатль. Крутой мужик, неудивительно, что бог войны и шесть валькирий впридачу не смогли с ним справиться! Впрочем, они там все крутые... Надо будет посмотреть в Энциклопедии мифов: очень может быть, что мы найдем там и этого героя с веретенами, который убил Диониса и Афродиту... Слушай это что же получается? У нас тут конец света, мы к нему старательно готовимся, как юные скауты к летнему походу, а эти умники решили потихоньку перерезать нам глотки и все испортить - какого черта?! Впрочем, очень может быть, что они правы. Очень может быть, что так нам всем и надо... Но я так не играю. Мне не интересно. Я им устрою веселую жизнь! Мы еще посмотрим, кто за кем будет охотиться! - Я и сам не заметил, как начал здорово сердиться. Глупо, конечно: злость никогда не шла мне на пользу! И потом, я не очень-то представлял себе, каким образом я собираюсь "устроить веселую жизнь" огромной компании индейских богов - кровожадных, могущественных и совершенно непостижимых...

- Тебе не следует волноваться по пустякам, Владыка. - Мягко заметил Джинн. - Одно из двух: или ты ничего не можешь изменить, и тогда волноваться бесполезно, или можешь - в этом случае тебе следует браться за дело, а не тратить свою силу на беспокойство и гнев.

- Хорошо быть старым, мудрым, да еще и джинном впридачу! - Усмехнулся я. - Я тебе смертельно завидую, дружище.

- Не стоит. - Печально улыбнулся он. - Не уверен, что тебе понравилось бы в моей шкуре...

Рассвет мы с Джинном встретили дружно склонившись над толстенным двухтомником "Энциклопедии мифов": составляли подробный список богов, которым поклонялись индейцы Центральной Америки - с описанием их внешнего вида, особенностей характера и маленьких милых привычек. Я еще сам не знал, зачем мне это нужно. Но сосредоточенное копание в книгах здорово меня успокаивало: по крайней мере, я нашел себе занятие, которого с избытком хватило на эту бессонную - и почти бесконечную! - ночь... Время от времени я оглядывался в темноту и громко предлагал злодейке Уиштосиуатль явиться с повинной и продиктовать нам "имена, адреса и явки ее сообщников" - я торжественно заявлял, что суд примет во внимание ее сотрудничество со следствием. Джинн снисходительно посмеивался, слушая эту чушь, а темнота и Уиштосиуатль отвечали мне равнодушным молчанием. Тем не менее, собственное дурачество понемногу подняло мое настроение - что мне и требовалось! Мой фирменный рецепт от всех бед: немного повыпендриваться, и все как рукой снимет...

- Смотри-ка! - Изумленно сказал я Джинну, добравшись до буквы "Т". - Кажется, я уже знаю, кто этот загадочный убийца с веретенами. Слушай: "Тласольтеотль, другие имена - Тоси (наша бабушка), Талалли-Ипало (сердце земли), Ишкуина, Тетеоиннан. Пожирательница грязи, богиня плодородия, сексуальных грехов и покаяния", - на этом месте я не удержался от неуместного хихиканья. Дамочка та еще, конечно... Моя мама не одобрила бы такое знакомство, это точно!

- Но с чего ты взял, что это именно она? - Удивился Джинн.

- А вот послушай, как здесь описывают ее внешность: желтое лицо, в носу украшение в виде полулуния... ага, и самое главное - головной убор из перьев с куском ваты и двумя веретенами. Вот они, веретена! Очень удобно носить оружие в прическе, тебе так не кажется?

- Да, довольно практично. - Одобрительно согласился Джинн.

Утро все-таки наступило, как ему и было положено. Уиштосиуатль наконец-то оставила меня в покое (по крайней мере, я больше не ощущал ее обременительное присутствие), мое войско благополучно проснулось, заспанный Анатоль ехидно спрашивал у еще более заспанной Доротеи, как она, бедняжка, обходится без своих сигарет во сне, она терпеливо объясняла ему, что если не встречать утро чашкой кофе и сигаретой, то и просыпаться не стоит, князь Влад хлопотал, водружая свой ненаглядный гроб на спину бедняги верблюда, Мухаммед торопливо заканчивал утренний намаз - обычное утро в генеральном штабе Антихриста! Я немого поболтал с ними и удобно устроился на спине Синдбада, чтобы продолжить путь.

Примерно через час мне пришло в голову, что следить за нашими противниками можно не только по ночам: наверняка днем у них тоже происходит немало интересного. Так что я потребовал вернуть телевизор. Джинн пришел в восторг от моей предусмотрительности: почему-то он был совершенно уверен, что я собираюсь разнюхать планы противника. Я не стал его разочаровывать и признаваться, что их драгоценные планы мне до фени. Просто мне было ужасно интересно: как дела у этих ребят. Навестил ли этой ночью кого-то из Олимпийцев загадочный убийца, удалось ли героическим валькириям отбить его атаку, и все в таком духе. Честно говоря, я уже за них переживал... кому сказать - не поверят!

Я кое-как установил телевизор на ритмично колышущейся спине Синдбада. Для этого Джинну пришлось хорошенько поколдовать: обыкновенная бытовая смекалка тут не помогала. Наконец телевизор временно превратился в еще один горб на спине моего верблюда - по крайней мере, теперь я мог быть уверен, что он не свалится. Экран засветился, и я увидел в его глубине настоящую Афину. Судя по всему, она только что проснулась и еще не успела придать себе внешность Марлона Брандо. К моему глубочайшему восхищению, Афина Паллада оказалась не слишком похожа на собственные классические изображения, которые мне никогда не нравились. Радикально короткая стрижка, кожаная летная куртка, узкие штаны и высокие ботинки на толстой подошве тоже не слишком соответствовали моим наивным представлениям об облике богов-Олимпийцев. На мой вкус, она была невероятно красива - впрочем, за такую внешность звание "мисс Вселенная" обычно не присуждают: ребята вроде меня, увы, никогда не становятся членами жюри. Высокая, с безупречно прямой спиной - настоящая леди! - неопределенного возраста с тонким мальчишеским лицом и пронзительными глазами. Она неторопливо ходила по просторной комнате, в которой я узнал то самое помещение, где они с Одином вчера ужинали: видимо что-то обдумывала. Время от времени она нетерпеливо взмахивала рукой, словно подгоняя ленивую мысль. В ее жестах удивительным образом сочетались нервная взвинченность и равнодушное, даже немного ленивое спокойствие. Я с изумлением обнаружил, что совершенно очарован: кажется, Афина была одной из тех редких женщин, которых можно нежно любить всю жизнь после одной-единственной случайной встречи, ничего не требуя и ни на что не надеясь - до сих пор я не очень-то верил, что так бывает... "Ни на что не надеясь" - это именно то, что требовалось, поскольку надеяться мне-то уж точно было не на что! Сценарий наших отношений уже был написан, он был незамысловат, как параграф воинского устава: встречаемся на поле боя и тупо сражаемся, пока жалкие остатки этого прекрасного мира не рухнут в тартарары - вот, собственно, и все!

Несколько минут я зачарованно наблюдал за Афиной. Честно говоря, меня это совершенно устраивало: даже если бы у меня был пульт, я бы не стал нажимать на кнопки, пытаясь отыскать более увлекательное зрелище. Наконец Афина вышла из комнаты, и углубилась в освещенный факелами широкий коридор. Вокруг нее тут же засуетился добрый десяток удивительных существ - кажется, все они были очень большими живыми плюшевыми игрушками, вроде собаки и ежика, которых я видел вчера. Через несколько секунд я действительно обнаружил среди них своих старых знакомцев и принялся рассматривать остальных. Еще две собачки, рыжий медвежонок, серый пушистый котенок и еще несколько очаровательных созданий, совершенно неподдающихся классификации. Афина рассеянно погладила зверушек по пушистым загривкам, что вызвало неописуемый энтузиазм в их рядах.

- Ну хватит, любимчики, дайте мне пройти. - Нетерпеливо вздохнула она. Ее голос тоже мне понравился: довольно низкий, бархатистый и отлично поставленный - такой голос бывает у людей, привыкших выступать перед большой аудиторией. Кажется, она была настоящим совершенством! Впрочем, богине и положено быть совершенством, я полагаю...

Кроме плюшевых зверушек в коридоре были еще какие-то существа - темные тени, причудливые очертания которых то и дело мелькали на фоне освещенных факелами каменных стен. Эти тени показались мне угрожающими и неприятными, я понял, что инстинктивно боюсь их - наверное, по той же причине, по которой многие люди брезгливо боятся насекомых: мы слишком разные, и нам никогда не удастся прийти к взаимопониманию.

Пока я разглядывал эти тревожные силуэты, Афина кое-как уговорила своих плюшевых приятелей немного повременить с объятиями. Она торопливо прошла по коридору и постучала в одну из дверей.

- Я тебя не разбудила, Один? - С неподражаемым ехидством спросила она, входя в его спальню. - А еще говорил, что тебе не нравится спать... Между прочим, скоро полдень!

- Я знаю. - Высокомерно откликнулся он, вставая с ложа. - У меня плохие новости, Паллада. Хотел бы я приветствовать тебя иными словами, но лучше тебе поскорее узнать правду.

- Кто? - Упавшим голосом спросила она. - Кто на этот раз?

- Гера. - Мрачно сообщил Один. - Трое моих валькирий тоже пали от руки убийцы. Не думал, что такое возможно! Остальные валькирии явились сюда на рассвете и все мне рассказали.

- Как они до тебя добрались? - Нахмурилась Афина. - Неужели мои Стражи их пропустили?

- Никто не может остановить валькирию. - Невозмутимо пояснил Один. Немного помолчал и сердито добавил: - До сегодняшнего дня я был уверен, что и убить валькирию совершенно невозможно! Но оказалось, что я ошибался... Знаешь, к Гере приходил кто-то незнакомый. Мои девочки в один голос утверждают, что это было тело без головы с двумя дверцами в груди, которые то открывались, то закрывались, издавая стук. Оно не просто убило Геру и моих валькирий, оно аккуратно расчленило их и засунуло куски их тел в эти самые дверцы. От их тел ничего не осталось. Можешь себе вообразить нечто подобное?

- Бред какой-то! - Вздохнула Афина. - Это безумие, Один. Только с ума сошли не мы, а мир, в котором мы обитаем.

- Совершенно с тобой согласен. - Кивнул он.

- Это был Тескатлипока! - Изумленно сообщил я Джинну. - Все сходится: тело без головы с дверцами в груди считается самым страшным из его многочисленных обликов, хотя мне оно кажется просто самым дурацким... Помнишь, мы же о нем читали! Индейские боги вышли на охоту за головами всех остальных участников фестиваля, вот это да!

Один тем временем продолжал рассказывать.

- Эта ночь была неспокойной для многих. Все мои валькирии успели побывать у меня с новостями, так что теперь я знаю, как было дело. У Ареса снова был гость - тот же самый пернатый змей, что и прошлой ночью. К счастью, у этого змея опять ничего не получилось. К Гермесу приходил некто в шлеме, имеющем форму причудливой птицы. Аполлона навестило существо, похожее на человека, но с черепом вместо головы. С ним были мышь, паук и сова, но они не принимали участия в драке, только наблюдали. Потерпев поражение, сей неугомонный муж наведался к Гефесту, а потом, уже на рассвете - к Артемиде. Во всяком случае, у них обоих побывал точно такой же парень - или эти трое - просто братья-близнецы? Мне ведомо, что так бывает... У Гелиоса побывал некто в куртке из содранной человеческой кожи, зашнурованной на спине - стоящая одежонка, правда? Знаешь, говорят, что Гелиос оказался самым опасным противником: моим валькириям даже не пришлось вмешиваться. Он чуть было не сжег это существо своим жаром, от которого вспыхнули волосы одной из моих дев. Думаю, с его могуществом пока все в полном порядке! Может быть, солнце все еще делится с ним своей силой?...

- Хорошо, если так. - Вздохнула Афина и попросила: - Продолжай, пожалуйста! Что с остальными?

- К Деметре явилась юная дева в желто-красном платье - если верить моим валькириям, она выглядит как ребенок, но не менее опасна, чем все остальные незнакомцы. Все же им удалось ее прогнать. Твой отец тоже не скучал этой ночью: к нему приходил некто с черным телом, совиными глазами и клыками ягуара, с зубчатой короной на голове. В руках у него была живая молния, но у Зевса все еще полным-полно собственных молний, ты же знаешь, так что нашла коса на камень! Битва закончилась вничью, и чернотелый был вынужден удалиться. Мои валькирии почувствовали себя счастливыми: считают, что они с Зевсом на славу повеселились. Ну, ты знаешь, у них до сих пор такое восторженное отношение к битвам...

- Что ж, хоть кому-то это нравится. - Мрачно усмехнулась Афина. - А к нам никто не пожаловал? Твоя руна все-таки держит их на расстоянии!

- Ни хрена она не держит! - Сердито сказал Один. - У нас тоже были гости. Вернее, гостья. Та самая, с веретенами. Эта вздорная баба носит их в волосах, вместе с кучей перьев и ваты. Безумная, она всерьез верит, что это делает ее красивой! Никогда не думал, что женщина может быть настолько уродливой... А что касается моей руны, она не смогла помешать этому чудовищу, как я и предвидел. К счастью, ее силы хватило на то, чтобы предупредить меня, так что я встретил нашу гостью на пороге.

- И что было потом? - С улыбкой спросила Афина. - Впрочем, я могла бы и не спрашивать! Где ее труп, Один? Что-то я его здесь не вижу. Ты его съел?

- Не преувеличивай, Паллада: перед этим я плотно поужинал. - Один тоже улыбался, насмешливо и печально. - Моей силы с лихвой хватило, чтобы не пустить ее в твой дом, это было не так уж трудно. Гораздо легче, чем я ожидал... Но убить ее оказалось невозможно. Думаю, все наши ночные гости воистину бессмертны, в отличие от нас самих!

- А жаль. - Просто сказала Афина. - Лучше бы наоборот!

- Если бы только я знал их имена! - Вздохнул Один. - Мы могли бы спать спокойно. В моих рунах все еще много силы, они могли бы остановить наших незваных гостей, бессмертные они, или нет...

- Знаешь, - сказал я Джинну, - я постепенно склоняюсь к тому, чтобы послать им записку с этой бесценной информацией. Отнесешь?

- Надеюсь, ты шутишь, Владыка? - Нахмурился Джинн. - Эти индейские боги оказывают нам неоценимую услугу, сами того не ведая.

- В гробу я видел их услуги! - Буркнул я. И неохотно признался: - Мне почему-то очень хочется им помочь.

- И еще тебе очень хочется им понравиться. - Насмешливо заметил Джинн. - Еще одна милая человеческая причуда - нравиться всем и каждому, даже собственным врагам. А они - наши враги, Владыка, ты не забыл?

- Ну и что? - Равнодушно спросил я. - Они мне нравятся. Наверное, одно другому не мешает.

- Врагам свойственно убивать друг друга, Владыка. - Джинн разговаривал со мной, как с больным ребенком. - Убивать, а не спасать. Если бы у тебя по-прежнему была всего одна жизнь, а не шестьсот с лишним, ты бы относился к этому серьезнее.

- Может быть, - неохотно согласился я, - но поскольку их у меня действительно шестьсот с лишним, серьезным я стану еще очень нескоро, ты уж извини...

Я не отрывался от телевизора до самого вечера. Я видел, как Один с Афиной, снова принявшей облик Марлона Брандо, сели в аэроплан довоенной конструкции - я с изумлением узнал своего старого знакомого: черного кота с желтым бантом на шее, украшавшего хвост самолета, и большие сине-бело-красные круги на серебристых крыльях. Я вспомнил, что уже видел этот очаровательный самолетик: шум его моторов вывел меня из сладкого оцепенения, когда я в полном одиночестве ехал неведомо куда по пустыне, без войска и генералов, даже мой приятель Джинн еще дремал в волшебном сосуде, украшавшем шею Синдбада... И этот же аэроплан кружил над моей головой в самом начале этого идиотского мероприятия, еще до того, как меня убила моя старинная подружка Сфинкс, только тогда он был игрушечным... - или мне так казалось?

- Так это были вы, ребята! - Я и сам не заметил, что произнес эти слова вслух. Самое удивительное, что и Один, и Афина настороженно оглянулись - можно было подумать, что они меня услышали. Впрочем, в этом я все-таки здорово сомневался...

Целый день я зачарованно следил за их перелетами с амбы на амбу. Мне довелось увидеть почти всех Олимпийцев, впрочем их настоящий облик остался для меня тайной - эти ребята, как и Афина предпочитали пользоваться чужими лицами. Среди них обнаружилось целых два Элвиса Пресли: один из них оказался Аполлоном, а другой - не кем иным, как самим Марсом, что здорово меня насмешило. Насколько я понял из разговоров, эти двое находились в состоянии перманентной ссоры, поскольку никак не могли поделить полюбившийся им сладкий образ. Мне внезапно пришло в голову, что настоящий Элвис наверняка находится в моем войске - если только он не был ни ангелом, ни инопланетянином, что довольно сомнительно. Я подумал, что надо бы при случае разыскать этого красавчика и рассказать ему о его посмертной славе, грех лишать человека его последнего триумфа. Наверняка парень будет доволен своим успехом среди богов-Олимпийцев, еще бы: вот это, я понимаю, зрительское признание!...

Кроме двух Элвисов среди Олимпийцев обнаружился Ричард Чемберлен - это был Гермес. Из его беседы с Одином и Афиной я быстро понял, что Чемберлен - это чистой воды случайность, короткий эпизод в его биографии, поскольку шустрейший из богов меняет свой облик по нескольку раз в день: никак не может остановиться на чем-нибудь определенном. На этого дядю было приятно посмотреть - в отличие от своих товарищей он не выглядел ни обеспокоенным, ни огорченным. Судя по всему, Гермес был таким же легкомысленным оболтусом, как и я сам... впрочем, куда уж мне: у него-то в запасе была всего одна жизнь, тем не менее, он лучился насмешливой улыбкой, в лицах описывал ночное сражение с неведомым гостем, комично передразнивал серьезных валькирий и беззаботно сыпал ехидными комментариями - одним словом, Меркурий купил меня с потрохами! Впрочем, он нравился мне еще в те невообразимо далекие времена, когда я считал его просто литературным героем...

Богиня Диана предстала перед своими гостями отнюдь не в обличьи юной охотницы. Эта барышня присвоила себе холодное очарование Марлен Дитрих - мне оставалось только тихонько аплодировать достоинству, с которым она его носила. Гефест, к моему величайшему изумлению, облюбовал для себя трогательный облик Чарли Чаплина - может быть хромого бога очаровала нелепая, но проворная походка этого маленького человека? Гелиос оказался почитателем Боба Марли: он не только позаимствовал эту экзотическую внешность, оставив при себе свою солнечную золотистую шевелюру, но еще и тихонько мурлыкал что-то из его репертуара - впрочем, ему это даже шло. Под занавес мне посчастливилось лицезреть Зевса, и это было главным сюрпризом. Очевидно, киноактеры и прочие выдающиеся деятели массовой культуры были ниже достоинства Громовержца: их легкомысленному обаянию он предпочел морщинистую физиономию старой черепахи, украшенную гротескными густыми бровями. Через несколько секунд я узнал это лицо: когда-то оно принадлежало Леониду Брежневу и ассоциировалось у меня исключительно с идиотскими словосочетаниями вроде "холодной войны", или "советской угрозы" - чушь какая-то!

- Наконец-то я вижу рожу, которая может хоть как-то сойти за лицо врага! - Весело сказал я Джинну. - Хотя, на мой вкус, он все-таки слишком смешной!

- Зевс - очень опасный противник, каким бы забавным он тебе сейчас не казался. - Сухо заметил Джинн.

- Охотно верю. - Кивнул я. Из-под лохматых бровей на меня смотрели такие грозные глаза, что я ни на секунду не сомневался в возможностях этого дяди, и искренне радовался, что он находится где-то далеко позади: легендарная молния в его кулаке казалась мне весьма конкретной штукой!

Никакой стратегически полезной информации я из этого киносеанса так и не почерпнул, поскольку до планов нападения на мое войско дело не дошло: ребятам явно было не до нас. Визиты таинственных недоброжелателей казались им куда более животрепещущей темой! Как бы не храбрились эти гордецы, но даже мне было видно, насколько они напуганы. За этот долгий день Один выпустил из себя литров сто крови, украшая жилища своих друзей защитной руной. Он мрачно объяснял Олимпийцам, что защитить их руна, увы, не сможет, поскольку ему неизвестны имена убийц, но она даст знать о приближении врага валькириям - все лучше, чем ничего... Олимпийцы благодарили его вежливо, но немного разочарованно: думаю, в глубине души они надеялись, что Один способен быстро разобраться с этой проблемой. В общем, настроение в лагере наших противников было отнюдь не приподнятое. К тревоге за собственную судьбу прибавлялась печаль о погибших. Афина то и дело примеряла скорбные морщинки на лоб Марлона Брандо, ее родственники тоже не отставали, даже грозный Зевс чуть не пустил слезу, вспоминая свою Геру, теперь уже бессмысленно мертвую, словно в ее жилах не текла кровь безумного Кроноса... Можно было подумать, эти ребята каким-то образом чувствовали, что за ними наблюдает человек, который может им помочь и старательно демонстрировали мне свою беспомощность и смятение, чтобы растопить мое каменное сердце. Знали бы они, как это легко: оно и каменным-то никогда толком не было, к моему величайшему сожалению!

Когда я оторвался от экрана, сумерки уже сгустили воздух, сделав его неправдоподобно свежим. Небо справа от меня было темно-лиловым, а слева поспешно догорал закат, великолепный, но катастрофически короткий, как всегда бывает в пустыне. Я решил, что мне следует на время покончить с наблюдением за чужой жизнью и заняться устройством своей собственной: я с удивлением понял, что сегодня вечером мне возможно удастся заснуть, хотя мысли о еде, или чашке кофе по-прежнему вызывали у меня равнодушное отвращение.

- У меня сегодня была одна забавная встреча. - Сообщила мне Доротея, усаживаясь рядом со мной возле костра. Кажется, ей не терпелось поделиться впечатлениями.

- Что, встретила в нашем войске кого-то из старых друзей? - Оживился Анатоль. - Иногда мне приходит в голову, что среди тех, кто следует за нами, должны быть абсолютно все, кого я знал - как бы это сформулировать... - при жизни! Считается, что в этой армии служит все человечество, верно? Но когда я думаю о том, что можно было бы разыскать кого-то из знакомых, поболтать с ним о "старых добрых временах", я не испытываю никакого энтузиазма, скорее наоборот... Совершенно на меня не похоже!

- Я понимаю, о чем ты говоришь. - Энергично закивала Доротея. - Меня тоже почему-то совсем не тянет отправиться на поиски друзей юности, в глубине души я даже боюсь, что такая встреча может случиться... Но я не встретила старого знакомого. Со мной разговорилась одна милая девочка, но я не знала ее прежде... Не в этом дело: сначала Мари - ее так зовут - вывалила на меня подробную информацию о своей коротенькой жизни - ничего интересного, если честно, но пришлось выслушать: она так обрадовалась, что я не посылаю ее куда подальше! Да я бы и не смогла ее послать. Когда едешь верхом на такой громадине, а человек идет пешком, да еще и смотрит на тебя снизу вверх и с надеждой спрашивает, можно ли с тобой поговорить... Это какой же надо быть сукой, чтобы послать!

- Ну почему сразу "сукой"? Не сгущай краски, Дороти, просто умение посылать подальше того, кто с надеждой пялится на тебя снизу вверх приходит с опытом. - Насмешливо заметил Анатоль. - Очень полезное умение!

- Так что такого забавного было в вашей беседе? - Лениво спросил я. Если честно, сейчас мне было глубоко по фигу, что там у них случилось, но я счел своим долгом поддержать разговор. Кроме меня все равно было некому: Джинн как всегда взвалил на свои призрачные плечи заботу обо всем человечестве сразу, у Мухаммеда намечался очередной намаз, а князь Влад лежал на теплом песке, мечтательно уставившись на звезды. Он вообще был не слишком говорлив, а в последнее время и слушал-то нашу болтовню без особого любопытства: наверное, парень просто привык к своему удивительному посмертному существованию, а заодно к нашей странной компании и непонятным разговорам, так что в какой-то момент перестал придавать им значение - и правильно!

- Представь себе, это создание поведало мне печальную историю своей большой и светлой любви! - Доротея сказала это таким интригующим тоном, словно собиралась открыть мне тайну происхождения Вселенной.

- Ну и что? - Я даже рассмеялся от неожиданности. - У любой девушки всегда имеется наготове история любви - и не одна! И они с удовольствием рассказывают ее чуть ли не каждому, кто согласится выслушать... во всяком случае, некоторые девушки это просто обожают!

- Да нет, ты не понял! - Доротея энергично замотала головой. - Она рассказывала мне не какую-нибудь историю из своего прошлого. У барышни несчастная любовь, или что-то в таком роде - не была когда-то, а прямо сейчас!

- Ну и что? - Равнодушно переспросил я.

- Сейчас? - Заинтересовался Анатоль. - Да, это действительно забавно! Мир катится к черту - да какое там, уже благополучно прикатился! - девчонка уже умерла, ожила и бредет по пустыне к месту последней битвы, в компании таких же оживших мертвецов, как она сама. И страдает не от этого кошмара, а всего лишь от неразделенной любви... Это так смешно, что мне даже смеяться не хочется!

- Вот-вот! - Кивнула Доротея. - Мари полдня рассказывала мне, что встретила какого-то мальчика "с красивыми глазами" - если верить ее словам, конечно! - он довольно мило за ней ухаживал, ей как раз было одиноко - несмотря на присутствие у нее под боком всего человечества! - и ей показалось, что этот мальчик сможет ее понять и оценить по достоинству... словом, все как всегда. В итоге она в него втюрилась, а он почему-то к ней охладел: призадумался о вечности, я полагаю. Я попыталась было бестактно напомнить ей, что с нами происходит, но мои разговоры о том, что мир, в котором мы жили, кончился, и мы сами тоже... кончились - если можно так выразиться! - не произвели на нее никакого впечатления. Ну, вообще-то Мари заинтересовалась этой темой минут на десять, а потом снова завела свою песню: "ты понимаешь, какое дело..." - она чуть ли не каждую фразу начинает с этих слов. Милая девочка, но совершенно сумасшедшая!

- Все мы совершенно сумасшедшие, каждый на свой лад. И не думаю, что мы стали такими только сейчас, мы всегда были сумасшедшими - мы, и все остальные люди. - Задумчиво усмехнулся я. - С другой стороны, девочка по-своему права: надо же как-то развлекаться! Если уж сидишь в тюрьме, следует хотя бы готовить побег - даже если точно знаешь, что у тебя нет никаких шансов. Какая-никакая, а все-таки альтернатива! Просто ей в голову не пришло ничего более оригинального, чем банально влюбиться и как следует пострадать напоследок, как будто впереди целая длинная жизнь, которую можно легкомысленно транжирить на всякие глупости. Думаю, твоей новой подружке просто не хватает воображения Но недостаток воображения - это общая беда всего человечества... Боюсь, что моя тоже: невзирая на стремительно приближающийся конец света, я собираюсь закрыть глаза и заснуть, чем скорее - тем лучше. Правда, я здорово придумал? Свежо и оригинально, куда уж этой девице с ее большой любовью! Так что извините, ребята: собеседник из меня сегодня никудышний... Зато вы можете орать и шуметь, сколько влезет, да хоть заняться хоровым пением, или уронить небо на землю: мне уже ничего не помешает!

Я сам удивился скорости, с которой мне удалось выполнить свое обещание: я действительно закрыл глаза и моментально отрубился, даже не успел потребовать у Джинна свое одеяло.

Мне всю жизнь везло на занимательные сновидения, настолько яркие, сочные и правдоподобные, что так называемая реальность по сравнению с ними - старый кубик Рубика с облупившимися гранями, да еще и рассыпающийся в руках при первой же попытке его собрать. Но в эту ночь случилось нечто особенное: я сам мог выбирать, какой сон хочу увидеть - или какую жизнь прожить! Честно говоря, я не видел особой разницы между сном и настоящей жизнью, ни тогда, ни теперь... Я ненадолго задержался на границе между "почти сном" и сном, перебирая возможные варианты сновидений с ленивым любопытством человека, который пришел в свой любимый ресторан специально для того, чтобы получить фирменное блюдо в исполнении шеф-повара, но не может отказать себе в удовольствии перелистать меню в ожидании официанта, хотя четко определился с заказом еще до того, как вышел из дома...

Разумеется, я с самого начала хотел оказаться на вершине столовой горы, приютившей Афину и Одина, которых в глубине души уже считал чуть ли не старыми приятелями. И я там действительно оказался - все было так легко, что даже не верилось. Вообще-то, когда собираешься совершить что-то претендующее на звание чуда, готовишься к тому, что это будет трудно, но пока я заблаговременно напрягался и делал умное лицо, все уже случилось само собой: одна реальность ушла у меня из-под ног, а другая неслышно подкралась из-за спины и накрыла меня с головой, я и опомниться не успел! Только что я сосредоточенно пялился в теплую красноватую темноту под собственными веками, а теперь меня приняла ласковая прозрачная темнота лунной ночи - она была не только перед моими глазами, а везде, и я ощущал нежное прикосновение этой темноты к моему затылку: вполне физическое прикосновение, похожее на робкую ласку. Я с удовольствием отметил, что на мне больше не было ни зеленого плаща, ни прочей высокопарной карнавальной чепухи: обыкновенные голубые джинсы, темная футболка и светлая рубашка из тонкого льна с длинными рукавами, размера на два больше, чем требуется - такую чертовски приятно надеть летней ночью, вместо пиджака. Как я, оказывается, соскучился по собственному незамысловатому имиджу! Мои глаза быстро отыскали знакомый рисунок на древней каменной кладке: руну Эйваз, которую прошлой ночью начертил Один. Я был уверен, что меня-то она пропустит как миленькая: во-первых, я не собирался обижать хозяев дома - скорее уж наоборот! - а во-вторых, ей было неизвестно мое имя, с некоторых пор я подозревал, что оно неизвестно даже мне самому... И вообще, это всего лишь сон - мой сон! - а значит, все будет так, как я захочу, без драматических вариаций! Эти примитивные рассуждения здорово подняли мое настроение, возможно я даже несколько переборщил с этим самым хорошим настроением, но мне нравилось.

- Привет, руна Эйваз! - Весело сказал я зигзагообразному произведению Одина. Фраза прозвучала чертовски глупо, но меня хлебом не корми - дай сморозить глупость: это меня успокаивает, не знаю уж почему! А потом я решительно шагнул в освещенный факелами коридор. Мне не терпелось пообщаться с обитателями этого местечка.

Живые плюшевые игрушки почему-то так и не встретились на моем пути - то ли по ночам их укладывали спать, то ли я им попросту не понравился... Зато в коридоре обитали тени - те самые призрачные существа, которых я заметил еще утром на экране своего волшебного телевизора. Я так и не постиг природу этих странных существ, зато быстро разобрался, зачем они нужны: тени были стражами, верными и надежными. Думаю, если бы я пришел сюда наяву, у них хватило бы могущества не позволить мне идти дальше, но сейчас я не проходил по их ведомству: мое присутствие насторожило их, заставило беспокойно зашевелиться в темных углах, но этим все и ограничилось. Так что мой визит оказался полной неожиданностью для Одина и Афины: когда после долгих блужданий по коридорам я наконец отыскал комнату, где они ужинали, ребят чуть удар не хватил. Они, разумеется, тут же начали порывисто хвататься за холодное оружие, и все в таком духе. Я устало подумал, что им следует спрятать свои железяки в ножны и расслабиться - через секунду они так и поступили. Моего желания оказалось вполне достаточно - наверное, потому, что это был мой сон...

- Кто ты? - Наконец спросил Один. Его голос был решительным и властным - неудивительно! Полагаю, сказывалась многовековая привычка повелевать всеми, кто под руку подвернется... Он меня озадачил: обожаю простые вопросы, ответы на которые неизвестны мне самому! Так что я крепко задумался - на целую минуту, как минимум.

- На моем месте ты сам наверняка сказал бы, что тебя зовут Гест. - Наконец улыбнулся я. - Давай пока остановимся на этом варианте, ладно?

- Как скажешь, гость. - Один едва заметно усмехнулся мне показалось - вполне одобрительно. Потом он нахмурился и требовательно спросил: - А ты - хороший гость?

Соврать было просто невозможно!

- Такой хороший - лучше не бывает. - Гордо сказал я. - Я пришел к вам с отличным подарком, ребята. С самым шикарным. Вы же хотите узнать имена тех, кто за вами охотится? Готовьте бумагу и карандаши, я собираюсь зачитать вам весь список!

- Вот она, помощь со стороны! - Удивленно сказал Один. Он повернулся к Афине, скрывающей свое невероятное лицо под загорелой физиономией Марлона Брандо. - Пока я гадал, откуда может взяться эта помощь, она уже тут как тут! - Он поднялся мне навстречу и торжественно заявил: - Добро пожаловать, гость - кем бы ты ни был, ты пришел вовремя!

- Немного поздно, если разобраться. - Я пожал плечами, усаживаясь на пол в самом центре комнаты: почему-то мне показалось, что это хорошее место. - У вас уже убили троих, да? Но я узнал о ваших проблемах только прошлой ночью, да и то случайно... Можно сказать, вам повезло: когда одна шустрая барышня из этой компании вышла на охоту за моим скальпом, я срочно обзавелся одной познавательной книгой, даже двумя книгами, которые в то же время являются в некотором роде одной... эк я лихо закрутил, однако! Здесь пишется о многих удивительных существах, в том числе и о ваших врагах. - Разумеется, я не укладывался спать в обнимку с толстенным двухтомником "Энциклопедии мифов", ему полагалось мирно болтаться в одной из сумок, притороченных к седлу Синдбада, но это был мой сон, и я мог творить, что захочу. Я захотел внушительно потрясти перед орлиным носом Одина своим "настольным справочником начинающего Антихриста", и двухтомник тут же оказался в моих руках. Я охнул от неожиданности, и чуть не уронил это сокровище: все-таки энциклопедия была неправдоподобно тяжелой! Один уважительно посмотрел на черный переплет книг и недоверчиво покачал головой.

- Как все просто оказалось! Вот уж не думал, что в этом мире есть книга, в которой о них написано... Странно, почему она никогда прежде не попадалась мне на глаза? Впрочем, в последнее время у людей появилось слишком много книг, за всеми не уследишь...

- Здесь, между прочим, и о вас говорится! - Улыбнулся я. - Правда, в основном - всякая ерунда, но довольно мило написано... Ладно, теперь слушайте меня внимательно: я временно прекращаю молоть чушь и приступаю к деловой части своего визита. Вашу загадочную злодейку с веретенами зовут Тласольтеотль, она же Ишкуина, Тоси, или Тетеоиннан - думаю, вам не помешает узнать все ее имена, правда? Между прочим, она - богиня плодородия, сексуальных, извините за откровенность, грехов и заодно покаяния, а по совместительству - пожирательница грязи...

- "Богиня"? - Мрачно переспросил Один. - Как же так вышло, что я ничего о ней не знаю? Я никогда не слышал ее имен. Ты пытаешься меня обмануть, гость? - Кажется, он с трудом сдерживал гнев. Его можно было понять: когда думаешь, что тебе уже давным-давно все известно и понятно, и вдруг в самом конце жизни обнаруживаешь, что подвластное тебе знание легко умещается на одной-единственной страничке толстенного тома, да и тот - далеко не единственный в бесконечном лабиринте библиотеки, трудно сохранять спокойствие...

- Зачем мне тебя обманывать? - Я пожал плечами. - Сам посуди: если все люди, которые населяли этот мир, не были знакомы друг с другом, почему бы не предположить, что боги тоже не успели перезнакомиться? В конце концов, вас тоже довольно много! К тому же, эта кровожадная барышня и ее многочисленные коллеги были богами одного древнего и весьма загадочного народа, который жил за океаном, очень далеко от твоей вотчины... Между прочим, я вообще не уверен, что они именно боги - то есть, такие же боги, как вы. Думаю, они - что-то совсем иное! Я воспользовался этим словом, поскольку так их называют в книжке, а другой информации у меня все равно нет. Будем просто считать, что эти ребята - совершенно непостижимые создания, к тому же, обремененные странными привычками: если верить книге, эта зловещая дамочка, Тласольтеотль, с удовольствием лакомится экскрементами, проще говоря - жрет дерьмо. Имейте в виду, если захотите пригласить ее на дружеский ужин!

Марлон Брандо неожиданно расхохотался.

- Не знаю, кто ты, гость, но с тобой стало гораздо веселее, надо отдать тебе должное!

- Спасибо на добром слове, Паллада. - Я даже рассщедрился на вежливый кивок, который при большом желании мог сойти за поклон.

- О, да тебе известно и мое имя. - Нахмурился Марлон Брандо. - До сих пор чужие не узнавали меня в этом облике. А ты узнал.

- Как видишь. - Я виновато развел руками. - Не бери в голову, просто я крупный специалист по чужим именам - наверное, за неимением собственного! Но вам ведь как раз требовался специалист такого профиля, правда?

- Ладно, предположим, что ты не хитришь, и поговорим о деле. Имена остальных убийц тебе тоже известны? - Нетерпеливо спросил Один.

- Ага. - Гордо сказал я. - Запоминай, отец скальдов! Парня, который охотится на Ареса, зовут Кецалькоатль, что значит - змея, покрытая зелеными перьями. У него есть и другие имена: Зекатль - бог ветра, Шолотль - бог близнецов и чудовищ. Честно говоря, я уверен, что у него имеется еще пара тысяч прозваний, но в книжку они почему-то не попали... К Гермесу приходил Уицилопочтли. Его имя переводится как "колибри левой стороны". "Колибри" - это такая птичка, маленькая, как бабочка. Если вам интересно, имейте в виду: такие птички действительно существуют и живут за океаном, можете слетать, полюбоваться на досуге... К Аполлону, Гефесту и Артемиде наведался Миктлантекутли, повелитель Миктлана, то есть подземного мира мертвых - коллега вашего Аида. Как, кстати, он поживает?

- Гадес? Понятия не имею. Когда мы виделись в последний раз, он напился, как свинья и спал на берегу Стикса. - Один пренебрежительно пожал плечами и нетерпеливо спросил: - Ты ведь еще не закончил называть их имена, гость? Ты так и не сказал мне, кто убил Геру...

- Я еще много чего не сказал. - Миролюбиво согласился я. - Геру убил парень по имени Тескатлипока, что значит "дымящееся зеркало" - бог ночи, покровитель разбойников и колдунов и сеятель разногласий. Под именем Иоалла-Экатль он странствует ночью по улицам, разыскивая преступников, так что иногда этот парень - что-то вроде шерифа... К сожалению, его разрушительная деятельность не ограничивается этой полезной профессией. Есть у него и другие имена: Ицтли - жертвенный нож; Чальчиутотолин - кровь жертвы; Ицтлаколиуки - звездный бог холода, льда, и наказаний; Несауалипили - вы будете смеяться: покровитель банкетов; Тельпочтли - повелитель школ; Некокиаотль - бог-воин; Тепейотль - сердце гор... Крутой парень, правда? И разносторонний... Тем не менее, надеюсь, твоя руна сможет остановить и его. У Гелиоса побывал Шипе-Тотек - этот красавчик в куртке из содранной человеческой кожи. Между прочим, его имя дословно означает: "наш вождь ободранный" - можете себе представить! К вашей Деметре явилась барышня по имени Шилонен. Ну а к Зевсу приходил Тлалока - бог дождя и, между прочим, грома - можно сказать, в некотором роде коллега вашего Громовержца. Ну вот, собственно, и все... Ах да, среди них еще есть одна милая соленая барышня по имени Уиштосиуатль, богиня соли и соленых вод и по совместительству покровительница распутства. Близкая родственница ваших приятелей: считается, что она старшая сестра Тлалоки и жена Миктлантекутли. Пока она охотится за мной, но ей может надоесть, или родственники позовут на подмогу, так что твоим рунам, Один, не помешает узнать и ее имечко... На всякий случай запомни еще несколько имен: Тлоке-Науаке, он же Ипальнемоуане - самый загадочный из ацтекских богов, его имена переводятся, как "тот, кто содержит все в себе", или "тот, кем мы все живем", и никто не видел его изображений. Еще есть Шиутекутли - "владыка года", бог огня и вулканов, другие его имена Цонкастли - "желтоволосый", Тота - "наш отец" и Уэуэтеотль - "очень старый бог"; Мишкоатль - "белая облачная змея"; богиня вод Чальчиутликуэ, бог солнца Тонатиу; Шиутекутли, Тласольтеотль, Чикомекоатль, Коатликуэ, Тлальтекутли, Ометекутли, Тонакетекутли, Тонакасиуатль - честно говоря, я понятия не имею, кто они такие! - Я напоследок порылся в энциклопедии и обнаружил там еще парочку имен. - Чуть не забыл, - виновато признался я, - у них вдобавок ко всему имеется некий Мецтли, если верить книге, этот парень - бог луны, и Патекатль - бог опьяняющего напитка окли. Пока я не заметил, чтобы эти ребята крутились на вашей территории, но они из той же компании... Вот теперь, кажется, все.

Они смотрели на меня, чуть ли не распахнув рты. Черт, это было приятно: выступать в роли пророка в таком элитарном обществе!

- Я должен идти. - Наконец сказал Один. - Не обессудь, что я не уделяю должное время на изъявления благодарности, гость. Но я должен назвать эти имена своим рунам на всех амбах. Такое дело не терпит промедления. Гости могут нагрянуть в любой момент.

- Могут, - кивнул я, - они такие! А что касается благодарности, это дело как раз может подождать - хоть до конца времен!

- Не так уж долго. - Мрачно усмехнулся Один. Встал, закутался в свой белоснежный плащ, на секунду замер в дверном проеме. - Я хочу увидеть тебя здесь, когда вернусь, гость. - Торжественно заявил он. - Или в любое другое время, когда тебе заблагорассудится прийти. До сих пор еще никому не случалось сетовать на мое негостеприимство!

- Спасибо. - Улыбнулся я. - Я с радостью принимаю твое приглашение. Думаю, что мне еще не раз "заблагорассудится". Мне у вас нравится.

- Спасибо на добром слове. - Величественно кивнул он, внимательно вглядываясь в мое лицо своим единственным глазом - ярко-голубым, как... впрочем, аналогов этого немыслимого оттенка в природе, пожалуй, не существует - разве что на открытках, рекламирующих средиземноморские курорты! Мне показалось, что Один все еще старается понять, не была ли моя лекция об ацтекских богах всего лишь затянувшейся шуткой. Да уж, хороши бы мы были в таком случае, все трое!

Потом Один ушел, и я остался наедине с Марлоном Брандо - то есть, Афиной. У меня по-прежнему в голове не укладывалось, что загорелый киноактер и прекрасная сероглазая женщина, которую я видел утром - одно и то же существо.

- Тебе мешает мой облик, гость? - Кажется, она читала мои мысли.

- Мешает. - Честно признался я. - Но я переживу.

- Надеюсь, что переживешь, гость: мертвых у нас и без тебя хватает. - Марлон Брандо смотрел на меня с нескрываемым любопытством. - Ты призрак, да? - Неожиданно спросил он.

- Что-то вроде этого. - Я пожал плечами. - Вообще-то, я почти уверен в том, что просто сплю и вижу увлекательный сон о том, как пришел сюда. Но подозреваю, что для тебя все происходит "на самом деле", верно?

- Еще бы! - Удивленно сказал Брандо. - Так значит, тебе снится, что ты пришел сюда, это многое объясняет. Ты странно выглядишь, гость. Не человек, не бог... Но и на тень, удравшую от моего гостеприимного дядюшки Аида, ты тоже не слишком похож.

- Надеюсь! - Улыбнулся я.

- Ты больше ничего о себе не расскажешь? - Без особой надежды спросил мой собеседник.

- Да мне и рассказывать особенно нечего, если разобраться. - Я пожал плечами и извиняющимся тоном добавил: - Я же сплю. А что может рассказать о себе спящий?

- О, в отличие от того, кто бодрствует, спящий может рассказать о себе все. - Задумчиво протянул Брандо. - Спящего можно читать, как книгу, но ты - книга, написанная на неведомом мне языке... Впрочем, если не хочешь говорить о себе, я не стану тебя неволить.

- А можно, я сам буду задавать вопросы? Честно говоря, мне ужасно интересно: что за тени шастают по твоему дому? Мне показалось, что они охраняют тебя, но меня они пропустили.

- Если бы только тебя! - Мрачно откликнулся он. - Это мои Стражи. Когда-то они были рисунками - просто изображениями живых существ, умелыми и не очень. В свое время мне удалось подарить им что-то вроде жизни - в обмен на верную службу. До тех пор, пока к нам не повадились эти незнакомые боги, мои Стражи были безупречными охранниками. Но теперь они почти бесполезны. Такие же Стражи охраняют все наши амбы, и ни одному из них не удалось не только задержать убийцу, но даже предупредить о нем своих хозяев...

- А игрушки? - С любопытством спросил я. - Эти славные смешные существа - откуда они взялись?

- Это Любимцы. - Улыбнулся мой собеседник. - Они действительно просто плюшевые игрушки. В прежние счастливые времена, когда люди перестали беспокоить нас своими молитвами, поскольку уже не верили в наше существование, а день Последней Битвы еще не был определен, и казалось, что он никогда не наступит, у нас появилось много свободного времени. Даже слишком много: вся наша жизнь была одним затянувшимся вялотекущим праздником. Мы любили наведываться в города, населенные людьми, поскольку людям иногда удавалось придумать на редкость хорошие развлечения. Вообще-то странно, если учесть, сколь короток их век: чтобы тратить столько времени на развлечения, нужно искренне верить в собственное бессмертие! Мы полюбили их кинофильмы, музыку и летательные аппараты - правда, не все, а только самые первые: в них была какая-то странная магия, на смену которой потом пришло обыкновенное техническое совершенство... И еще нас очаровали человеческие игрушки. Я до сих пор удивляюсь, что люди делали их для своих детей: детям не так уж нужны подобные вещи! У детей не слишком много свободного времени и еще меньше нерастраченной нежности, которую некому подарить... Иногда мы привозили эти игрушки к себе, со временем у каждого из нас собралась большая компания собственных Любимцев... А потом они начали оживать. Мы ничего не предпринимали, чтобы вдохнуть в них жизнь, все произошло само собой. Там, где обитают боги, все время творятся чудеса, даже если мы не прикладываем никаких усилий для того, чтобы они происходили. Во всяком случае, так было раньше... В общем, наши Любимцы стали вполне живыми. Они ходят, едят и растут, понимают все, что им скажешь и любят нас бесконечно, поскольку чувствуют, что обязаны нам жизнью. В войне они нам не помощники, конечно, но некоторые из их достаточно разумны и деловиты, чтобы вести хозяйство, а некоторые ведут себя, как дети: только бегают и шалят...

- Как эта замечательная ушастая собака, да? - Улыбнулся я.

- Ты ее видел, когда шел сюда? - Настороженно спросил Брандо. - Странно: вообще-то Любимчики боятся чужих...

- Я видел твоего пса раньше. - Честно сказал я. - Его и всех остальных Любимцев, и тебя, и Одина, и всех остальных. Только в моем сне у тебя часто было совсем другое лицо - лицо женщины. Думаю, оно и есть настоящее...

- Но каким образом ты мог нас видеть? - Мой собеседник окончательно разволновался.

- Можно сказать, что вы мне снились. - Дипломатично объяснил я. - Кстати, из этих же снов я узнал о вашей проблеме. - Я подумал, что не стоит рассказывать Афине о волшебном телевизоре: никому не понравится узнать, что за ним постоянно наблюдают чьи-то любопытные глаза! А сон - он и есть сон, тут вроде бы и волноваться не о чем...

- Ну и сны у тебя, гость! - Удивленно заметил Брандо. - Ты провидец?

- Да, - скромно сказал я, - со мной иногда бывает. Кстати, я собираюсь проснуться. Думаю, на сегодня с меня хватит. Да и у вас куча хлопот. А ведь тебе еще и отдохнуть надо, правда?

- Правда. - Смущенно кивнул он. - Но я думаю, что тебе следует дождаться Одина. Ты же говорил, что за тобой тоже охотится какая-то тварь из этой компании. Один мог бы  нарисовать защитную руну и для тебя, невелик труд. Не такие сейчас времена, чтобы мы могли позволить себе роскошь показаться неблагодарными!

- Спасибо. - Улыбнулся я. Чего я точно не собирался делать, так это разгуливать с руной Одина на своем теле: все-таки мы должны были стать врагами, а полагаться на помощь врага - вопиющее нарушение правил техники безопасности! Лучше уж каждую ночь просыпаться от назойливого скрипа песка под немытыми ногами моей соленой подружки - она меня порядком достала, но хорошо изученная опасность пугала меня куда меньше, чем возможность оказаться в зависимости от Одина. Наверное, все, что я успел о нем прочитать, произвело на меня слишком уж неизгладимое впечатление! Поэтому я вежливо добавил: - Но мне не нужна никакая защита. Честное слово, я сам прекрасно справляюсь с этой проблемой!

- Правда? В таком случае, тебе можно только позавидовать. - Марлон Брандо задумчиво нахмурился и умолк. Я встал и пошел к выходу: у меня появилось такое ощущение, что мне обязательно надо проснуться, но я почему-то не мог просто взять и исчезнуть из освещенной комнаты, на глазах у своего собеседника. Для этого чуда мне требовались одиночество и темнота.

- Подожди, гость. - На этот раз меня окликнул тот самый изумительный бархатный женский голос, который я уже слышал прошлым утром. Я обернулся. Афина больше не скрывалась под личиной Марлона Брандо, это была она, самая настоящая!

- Так и убить можно! - С искренним восхищением сказал я. - Предупреждать надо... А что случилось? Почему ты решила сделать мне такой подарок на прощание?

- Потому что Афине ты, возможно, скажешь то, что не стал бы говорить Марлону Брандо... Ты ведь - наш враг, да? Этот самый "великан Сурт" - не знаю уж, с какой стати Один тебя так называет...

- Неужели я похож на великана? - Растерянно спросил я. - При всем моем уважении к Одину не могу с ним согласиться!

- Я угадала? - Тихо спросила она. - Ты - тот, за кем пошли мертвые, тот, кто будет ждать нас на краю нашей судьбы... Можешь не отвечать, я и так знаю, что не ошиблась. Я только что все поняла. Ты почти сразу выдал себя, признавшись, что за тобой тоже охотится одна из этих тварей, но до меня не сразу дошло. Только когда ты отказался от помощи... Да, теперь все сходится: кто еще может быть столь неуязвимым в те дни, когда люди уже умерли, а боги стоят на краю?!

- Ты действительно богиня мудрости, Паллада. - Улыбнулся я. Почему-то мне совершенно не хотелось выкручиваться. Честно говоря, я даже обрадовался, что она меня раскусила, сам не знаю, почему... Я примирительно сказал: - Не будем делать из этого трагедию, ладно? Я очень хотел вам помочь. И потом, я же просто сплю. Может же человек видеть во сне тех, кто ему нравится!

- А почему нет? - Неожиданно согласилась она. И переспросила: - Неужели мы тебе действительно понравились? В последнее время мы перестали нравиться даже себе. Может быть именно поэтому мы так дорожим возможностью примерять на себя чужие лица... Впрочем, ты нам тоже понравился, даже Одину, который вообще-то терпеть не может болтунов вроде тебя. Улисса он на дух не выносит, а на тебя даже не соизволил разгневаться. Странно, правда?

- Ничего странного, просто я обаятельный. - Фыркнул я. А потом постарался говорить серьезно, поскольку мне почему-то ужасно хотелось, чтобы Афина раз и навсегда поняла, что никакой я им не враг - мало ли чем я в настоящий момент занимаюсь! - Знаешь, я ведь не выбирал, на чьей стороне участвовать в этой дурацкой битве. Я даже не выбирал: играть в эту игру, или остаться в стороне. Все как-то само случилось. Меня никто не спрашивал. Даже еще хуже: меня вроде бы спросили - из вежливости! - но дали понять, что мое драгоценное мнение всем до фени. Вышло так, что мне пришлось возглавить армию ваших врагов, хотя я бы с удовольствием присоединился к вам... Впрочем, рядом со мной тоже есть славные ребята. Я даже не ожидал, что они окажутся такими симпатичными... Будь моя воля, я бы вообще все отменил и занялся своими делами! Кому мешал этот мир? Был бы себе, и ладно.

- А какие дела ты называешь "своими"? - С любопытством спросила она.

- Да так, всякие пустяки. - Неопределенно отмахнулся я. - В этом прекрасном мире я иногда писал книжки - ничего особенного, но довольно забавные, а в другом мире я был чем-то вроде сыщика, можешь себе представить? Гонялся за всякими странными ребятами, которые слишком увлекались неуместными чудесами... И были еще всякие вещи, о которых мне сейчас не хочется вспоминать - даже для того, чтобы доставить тебе удовольствие, ты уж извини! В общем, я развлекался как мог... Впрочем, иногда мне кажется, что ничего такого на самом деле не было, да и меня на самом деле никогда не было, если разобраться. Не было, и не будет, несмотря ни на что...

- Ну и дела! - Афина озадаченно покачала головой. - Хотела бы я знать, кто же ты все-таки?

- Я и сам хотел бы... Впрочем, нет, вру! Я слишком боюсь узнать правду, поэтому я ее до сих пор и не знаю, наверное. - Вздохнул я. А потом осторожно добавил: - Может случиться так, что завтра я снова лягу спать и опять захочу увидеть этот сон - о том, как я сижу у вас в гостях, и мы болтаем, как добрые приятели, а глупая игра в войну, которую нам навязали, не имеет никакого значения... Как ты думаешь: я могу позволить себе такую роскошь?

- А почему ты меня спрашиваешь? - Неожиданно улыбнулась Афина. - Как я могу указывать тебе, какие сны ты должен видеть? Если ты снова захочешь, чтобы тебе приснились мы - почему бы и нет? В конце концов, ты здорово нас выручил. И потом, может быть, ты вспомнишь одно из своих бывших занятий и захочешь поохотиться на этих загадочных чужих богов? Я бы с удовольствием составила тебе компанию: они меня здорово разозлили!

- Я могу расценивать твои слова, как приглашение? - На всякий случай уточнил я.

- Ты можешь расценивать мои слова, как тебе заблагорассудится. - Высокомерно сказала Афина. Потом, отвернувшись в сторону, добавила тихо и, кажется, даже смущенно: - Конечно, ты можешь навестить нас, если захочешь. Во всяком случае, я не собираюсь ни с кем делиться своим открытием, в том числе и с Одином. - Она немного помолчала и неожиданно весело призналась: - Честно говоря, мне ужасно интересно: хватит ли его хваленой мудрости, чтобы понять, кто ты такой... У нас с ним, знаешь ли, что-то вроде соревнования: мы постоянно выясняем, кто круче. Иногда это помогает отвлечься от печальных размышлений.

- Еще бы! - Понимающе кивнул я. - Что ж, спасибо за приглашение, Паллада. А сейчас мне пора исчезать. Кажется, там, где я уснул, меня уже давно пытаются разбудить. Во всяком случае, мне очень трудно здесь оставаться...

- Конечно, исчезай. - Согласилась она. - А почему ты до сих пор этого не сделал?

- Потому что хотел объяснить тебе, что я хороший. - Честно признался я. - Уж не знаю, удалось мне это, или нет, но я сделал все, что мог.

- Наверное, тебе удалось... Впрочем, я и сама не знаю. -Афина беспомощно пожала плечами. - Вообще-то прилагательное "хороший" тебе не слишком подходит, ты уж не обижайся. Но слово "плохой" тоже совершенно неуместно.

- Твоя правда. Оба эти слова вообще неуместны в большинстве случаев. - Улыбнулся я, поворачиваясь, чтобы уйти.

- Подожди. - Потребовала она. И робко попросила: - Ты не мог бы оставить мне эти твои книги? Ты говорил, что в них написано и о нас. Мне хотелось бы почитать...

- Читай. - Кивнул я. - Но имей в виду: ты найдешь там сплошные глупости. Эти книжки написаны обыкновенными несведущими людьми, которые не были лично знакомы с теми, о ком писали...

- Догадываюсь! - Фыркнула она. - Тем не менее, им откуда-то известны имена тех, кто за нами охотится, а это уже немало...

- Немало. - Согласился я.

- А о тебе там ничего не написано, да? - Осторожно спросила она.

- Ни слова! - Подтвердил я. И поспешно нырнул в темноту коридора. Я уже не мог здесь оставаться: какая-то неописуемая сила гнала меня туда, где под теплым одеялом явно неземного происхождения сладко дрых мой старый знакомый Макс. Он очень хотел проснуться, а без меня у него ничего не получалось...

Долгожданная темнота обступила меня со всех сторон. Мне показалось, что я засыпаю на ходу, как смертельно уставший человек. Незнакомый, но логичный и упорядоченный мир, окружавший меня, разлетался в клочья, а из хаоса мельтешащих пятен быстро рождалась какая-то новая картина, и я уже начал постигать неописуемую логику, связывающую ее в нечто целостное, как это бывает в самом начале каждого сна... Но я не уснул, а проснулся - впрочем, какая, к черту разница?!

Я открыл глаза и увидел над собой перепуганную физиономию Джинна - вот уж не думал, что этот потрясающий тип способен испытывать такие примитивные эмоции! Рядом с ним обнаружились лица моих "генералов". Они тоже выглядели вполне перепуганными, так что я заподозрил неладное.

- Что случилось? - Сонно спросил я. Они переглянулись с таким облегчением, что я сразу понял: ничегошеньки не случилось, просто эти славные ребята решили, что им прийдется срочно рыть для меня могилу в сухой песчаной почве пустыни. Малопривлекательная работенка, ничего не скажешь!

- Аллах по-прежнему к нам милостив: ты жив, Али! - Констатировал Мухаммед.

- Конечно, я жив, тоже мне новость! И чего вы все перепугались? - Виновато спросил я. - Можно подумать, спящих до сих пор не видели...

- Видели. Только спящие, знаешь ли, как правило, дышат. - Анатоль выглядел почти сердитым.

- А что, разве я не дышал? - Растерянно поинтересовался я. Мог бы и не спрашивать: ответ был вполне разборчиво написан на их взволнованных физиономиях.

- Ну извините, ребята. - Вздохнул я. - В следующий раз постараюсь дышать, если это так важно...

- Даже я счел тебя мертвым, Владыка! - Джинн удивленно покачал своей огромной сияющей головой. - До сих пор я никогда не ошибался, пытаясь отличить мертвого от живого.

- Ну, ты-то уж мог бы и не паниковать. - Проворчал я. - Знаешь ведь, что я почти бессмертный...

- В том-то и дело, что "почти"! - Заметил он.

- Князь Влад даже великодушно решил подарить тебе свой гроб, если ты не оживешь! - Нервно хихикая сообщила Доротея. Она явно хотела закурить, но дрожащие пальцы никак не могли управиться с зажигалкой.

- Почему-то он вбил себе в голову, что тебя следует похоронить по христианскому обряду, представляешь?! - Ехидно добавил Анатоль. Дракула смущенно отвернулся, тихо бормоча что-то насчет своего воспитания и уважения к церковным обрядам - я так и не разобрал, что именно. Он вообще был довольно застенчив, к моему величайшему изумлению...

- Спасибо, князь. - Вежливо сказал я. И строго добавил: - Но меня вообще не нужно хоронить, ни по какому обряду, что бы не случилось. Имейте в виду на будущее, ладно?

- Надеюсь, до этого не дойдет. - Мухаммед уселся рядом со мной, внимательно вглядываясь в мое лицо - очевидно желая убедиться, что это действительно я, и со мной все в полном порядке. - Хотел бы я знать, из какой дали ты вернулся к нам, Али! - Благоговейно сказал он. - Я никогда не устану хвалить Аллаха за то, что он велел тебе вернуться! - Я с удивлением заметил, что этот парень делает над собой невероятное усилие, чтобы не дать волю эмоциям. Мне стало немного неловко - как всегда в таких ситуациях. Нет ничего хуже, чем иметь дело с людьми, которые о тебе беспокоятся! Это стесняет движения, а в горле появляется тяжелый горьковатый привкус давно перебродившего детского чувства вины...

- В нашем войске чуть было не началась смута. Они каким-то образом почувствовали, что ты ушел, и испугались. Хуже того, они стали обыкновенными детьми человеческими: испуганными, растерянными и озабоченными своим будущим. Мы не сумели бы их успокоить: эти люди чувствуют твое присутствие как солнечный луч на щеке, а твое отсутствие для них очевидно и мучительно, как морозный ветер в степи. - Кажется, Джинн нарочно выбрал такой высокопарный тон, чтобы немного меня позлить. Кажется, он догадывался, что я неплохо проводил время, пока они все тут волновались, и с видимым удовольствием подбрасывал сухие дрова в топку моего идиотского чувства вины. После его выступления мне захотелось добровольно встать в какой-нибудь угол, пока мой суровый слуга не приговорил меня к публичной порке.

- Если вы все не прекратите на меня дуться, я впаду в кому до конца года! - Обиженно сказал я. - Между прочим, я здесь великий начальник, и все такое, так что на меня обижаться не положено... И волноваться за меня тоже не положено, если уж на то пошло. Так что отставить!

Мои "генералы" растерянно переглянулись - видимо поверили, что я действительно решил воспользоваться своим служебным положением, и очень удивились: до сих пор я был такой демократичный - дальше некуда!

- Ничего страшного не случилось. - Мягко сказал я. - Просто иногда я так крепко сплю, что это немного похоже на смерть... Извините, я не хотел вас пугать. Все хорошо, ребята!

Они тут же расцвели и принялись наперебой рассказывать, как перепугались, потом заявили, что очень рады моему воскрешению, Мухаммед отошел в сторону и поспешно совершил какую-то очередную благодарственную молитву, Джинн вручил мне чашку горячего чая, что было весьма кстати: мне почему-то стало холодно - впервые с тех пор, как я влип в эту дикую историю и превратился в этакого "супермена", который плевать хотел на климатические недоразумения... Примерно через час все окончательно успокоились и начали расползаться в направлении своих одеял - досыпать. Мы с Джинном остались одни. Он внимательно смотрел на меня - мне казалось, что этот непостижимый парень быстро пролистывает меня, как утреннюю газету, выискивая интересующие его новости.

- Ты был у наших врагов, Владыка? - Без обиняков спросил он.

- Мне снилось, что я у них был. - Осторожно уточнил я. - Просто снилось. Есть разница?

- Не думаю. - Спокойно возразил Джинн. - В твоем случае это практически одно и то же... Хорошо хоть они отпустили тебя живым!

- Иначе и быть не могло. - Я пожал плечами. - Во-первых, я не представился. - Я решил не нервировать Джинна сообщением о том, что Афина меня все-таки раскусила. Я уже давно заметил, что он, к счастью, знает обо мне не все, а ПОЧТИ все и здорово надеялся, что моя тайна останется моей, вернее, нашей с Афиной тайной, одной на двоих. Я осторожно покосился на своего сурового ассистента и решил, что все в порядке. - Во-вторых, мне приснилось, что я сообщил им имена убийц, и теперь они погибают от благодарности. И наконец, я пока что вполне бессмертен, а они не так уж могущественны. Мне показалось, что долгие столетия безделия и забвения не пошли им на пользу... Даже чудеса у них какие-то детские! Ты же сам видел эти ожившие плюшевые игрушки? А напяливать на себя подержанную внешность кинозвезд - это же типичный маразм!

- Но они тебе понравились. - Джинн не спрашивал, а утверждал.

- Понравились. - Согласился я. - И я им, кажется, тоже.

- Не сомневаюсь. - Насмешливо сказал он. - И как ты теперь собираешься с ними воевать?

- Поживем - увидим. - Я пожал плечами. - Все равно, все происходит само собой. По крайней мере, пока все было именно так. Какая разница: чего мне хочется, а чего - нет? До сих пор это не имело никакого значения... В общем, я не думаю, что моя симпатия к этим существам окажется сильнее нашей с ними судьбы. Так не бывает.

- Да, ты прав, Владыка. - Задумчиво согласился Джинн. - Только будь осторожен, если снова захочешь увидеть их во сне. Предположим, ты прав, и они пока понятия не имеют, кто ты такой. Но они ведь могут и догадаться. Если бы им удалось убить тебя, или, на худой конец, сделать своим пленником... Да, для них это шанс, о котором они и мечтать не смели! Не думаю, что эти существа так уж беспомощны. Не забывай: они все-таки боги. Кто знает, на что способны боги, накануне своей гибели!

Я вежливо покивал и демонстративно укутался одеялом до бровей: спать я совсем не хотел, но мне требовалось немного помолчать, подумать, и вообще, побыть одному - насколько это возможно, когда неподалеку от тебя забылось беспокойным сном все человечество... У меня был хороший повод для размышлений: я успел порыться в сумке и обнаружить, что двухтомная "Энциклопедия мифов" больше не будет отягощать моего дромадера. Книги исчезли - ну да, все правильно, мне же приснилось, что я оставил их Афине... "Ничего себе!" - Растерянно подумал я. Никаких более умных мыслей в моей бедной голове не обнаруживалось. Примитивное, но бесспорное доказательство реальности моего визита к товарищам по несчастью оказало на меня совершенно сокрушительное воздействие. Я неподвижно лежал под теплым одеялом возле угасающего костра, тупо уставившись на ленивые судороги умирающего огня, и пытался хотя бы смириться с происходящим. Получалось не очень-то, если честно...

Утром мне пришлось торжественно показать себя, любимого, войску. Вообще-то, ребята успокоились еще ночью, в тот момент, когда я открыл глаза, но мои военачальники в один голос заявили, что в таком случае лучше перегнуть палку. Никаких чудес я на сей раз не совершал: от меня ничего и не требовалось, Джинн сам все устроил. Он организовал какой-то замечательный смерчик - темный, теплый и донельзя деловитый - который осторожно подхватил меня, немного покружил и ласково увлек за собой. Несколько часов я довольно беспомощно болтался между землей и небом, с изумлением созерцая собственную армию. До сих пор я только теоретически знал, что за нами следует чуть ли не все человечество, теперь я своими глазами увидел, как их много. Отсюда, сверху, эти люди казались мне совершенно одинаковыми, хотя, разумеется, были здесь мужчины и женщины, черные и белые, подростки и старики, одетые по последней уличной моде и в совершенно идиотские тряпки, смутно знакомые мне по историческим кинофильмам. Но я чувствовал, что эти, такие разные, человеческие существа уже стали одним целым, они даже дышали в едином ритме: я слышал, как мощный общий вдох сменяется таким же мощным выдохом, словно дышали не разные люди, а одно-единственное, неописуемо огромное чудовище, такое ужасное, что никто так и не решился сложить о нем сказку... А ведь я не прикладывал никаких усилий, чтобы сплотить эту армию - признаться, я ими вообще не занимался, просто ехал куда-то на север, увлекая их за собой, навстречу нашей общей судьбе... И все они завороженно пялились на меня - вот что было по настоящему ужасно! На миллионах лиц застыло какое-то идиотское блаженное восхищение, которое показалось мне отвратительным. Меньше всего на свете я был готов к всенародному обожанию! "Ну почему на моем месте не оказался какой-нибудь бедняга, страдающий неизлечимой манией величия?! По крайней мере, он был бы по-настоящему счастлив! А я всю жизнь хотел от людей только одного: чтобы они мне не очень мешали..." - Устало думал я.

Это официальное мероприятие здорово испортило мне настроение. Когда услужливый смерчик наконец опустил меня на землю, у меня был такой мрачный вид, что даже мой верный Синдбад попятился, а мои "генералы" подавились обрывками собственной беседы.

- Спасайся, кто может, ребята! Кажется, конец света наступит прямо сейчас. - Криво улыбнулся Анатоль. Шутка получилась на редкость натянутая, но лучше, чем ничего - что бы я без него делал...

- Кто прогневал тебя, Али? - Озабоченно спросил Мухаммед.

- Мы могли бы посадить его на кол. - Застенчиво предложил Дракула. Он тут же начал оглядываться по сторонам - в поисках подходящего материала, я полагаю!

- Не надо никого никуда сажать. - Вздохнул я. - Ничего не случилось, ребята. Просто мне стало паршиво. Но это пройдет. Можно сказать, уже прошло...

Я уселся на песок между Мухаммедом и притихшей Доротеей и заставил себя улыбнуться. Я прекрасно понимал, что не имел никакого права заявлять, что мне, дескать, паршиво, да и чувствовать себя паршиво я тоже не имел права. Не та это была игра, из которой можно выйти после подробного ознакомления с правилами и составом участников! Так что по условиям контракта мне полагалось стиснуть зубы и вежливо сказать неведомому и непостижимому распорядителю: "да, сэр!" С горем пополам мне это удалось. Может быть, зубы я стискивал слишком старательно, улыбка вышла вымученная, а согласие с невидимым распорядителем прозвучало на редкость фальшиво, но, как и натужная шутка Анатоля, это было лучше, чем ничего. Гораздо лучше!

Через полчаса я дисциплинированно взгромоздился на спину своего верного дромадера, и мы отправились в путь. Синдбад неторопливо шагал строго на север - куда же еще?! А я не нашел ничего лучшего, чем мечтательно уставиться в одну точку и с нежностью вспоминать сияющие глаза Афины... вообще-то, это была не самая лучшая идея, но до меня такие вещи, как правило, доходят, когда уже ничего нельзя исправить! Но по крайней мере, неуместные мысли о прекрасной греческой богине, счастливым образом не похожей на собственные скульптурные изображения, отвлекали меня от мучительных размышлений о многоликом кошмарном существе, которое покорно следовало за мной, ритмично дыша в такт моему собственному дыханию...

 

Судьба давно не баловала меня такими хорошими ночами, как эта: время праздных разговоров прошло, я снова был при деле и чувствовал себя безгранично сильным, как в старые добрые времена. В эту ночь все зависело от меня - и все было в моей власти! Я призвал к себе Слейпнира, и он примчался так быстро, словно все это время пасся в долине у подножия столовой горы в ожидании моего оклика. Мой старый бессмертный конь был счастлив, как жеребенок, поскольку здорово соскучился за нашими совместными полетами сквозь темноту: давненько я не баловал его своим вниманием! А потом мы сломя голову носились с амбы на амбу, и я не винил Слейпнира за то, что иногда он пренебрегал кратчайшим путем ради редкостной возможности хорошенько растрепать на ветру свою гриву и мою бороду, заодно... Невидимые даже для зорких глаз Олимпийцев, мы появлялись у их дверей, и я одним стремительным движением, от которого сладко ныло все тело, чертил руны-близнецы по имени Эйваз у входа в жилища Олимпийцев, щедро поил их своей кровью и горячим шепотом называл им почти непроизносимые имена наших непостижимых врагов. На рассвете я вернулся на амбу Афины. Я ожидал, что застану там нашего разговорчивого гостя, но его там не было. Это мне не понравилось.

- Он уже ушел? - Удивленно спросил я у Афины. Она сидела на пороге, задумчиво уставившись на светлую полоску неба на востоке.

- Ушел. - Эхом отозвалась она. - Знаешь, а ведь этот странный парень не подшутил над нами. Он назвал нам истинные имена наших врагов!

- Да я и сам уже перестал сомневаться. Не так уж трудно отличить правду от хитроумной лжи... А ты тоже сперва подумала, что наш гость решил подшутить над нами?

- А почему нет? Всякое бывает! - Неопределенно заметила Афина. - Тем не менее, он нас не разыграл, в чем мне уже пришлось убедиться. После его ухода я задремала, но меня разбудил грохот. Эта тварь с веретенами - как там ее? Ну да, Тласольтеотль! - снова решила нас навестить и нарвалась на твою руну. Да, Один, твой колдовской знак теперь отлично нас охраняет, надо отдать тебе должное! Руна ее не убила, но причинила ей сильную боль - судя по тому, как выла эта "пожирательница грязи", убегая прочь! Я вышла, чтобы послать ей воздушный поцелуй на прощание, но ее уже и след простыл... А интересно, она действительно ест дерьмо, или наш гость просто решил нас насмешить?

- Ну, должен же кто-то есть дерьмо! - Усмехнулся я. - А почему этот парень так быстро ушел? Честно говоря, я надеялся, что он погостит у нас подольше... Я даже начал думать, что он захочет быть с нами до конца. Признаюсь, я так и не понял, кто это был, но кажется, он мог бы стать сильным союзником - если уж ему ведомы вещи, спрятанные от нас под покровом тайны...

- Делать ему больше нечего! - Мрачно сказала Афина. - Присоединяться к обреченным на поражение... Я бы ни за что так не поступила, если бы у меня был хоть какой-то выбор!

- А кто тебе сказал, что мы обречены, Паллада? - Весело спросил я. В это утро мой дух был несокрушим. - Мало ли, что накаркала эта старая карга, Вёльва! Мне как раз пришло в голову: возможно глумливый бродяга Лодур побывал у нее за день до меня и посулил ей больше серебра? Неплохая вышла шутка, признаю - и как раз в его духе... Ну да, конечно, еще о нашей гибели говорится во множестве глупых старых сказок, которые по большей части придумали несведущие люди, чтобы пугать перед сном своих сопливых чад! Какой надежный источник информации о нашем будущем! Между прочим, люди только и делали, что ошибались - пока были живы... Так что мы еще попрыгаем!

- Я не верю тебе, Игг. Но мне нравится, что ты так говоришь. - Слабо улыбнулась она. - Наш ночной гость здорово поднял тебе настроение да?

- Да, отчасти это его заслуга. Сегодня ночью я впервые за долгое время занимался настоящим делом, и все шло как по маслу! Я даже не испытываю желания собирать своих валькирий и спрашивать у них, как прошла эта ночь на других амбах - я и без того уверен, что все в полном порядке... Несколько дней назад - как раз перед нашим путешествием к Аиду - я раскинул руны, чтобы спросить у них, как наказать чужаков, которые убивают моих союзников. Руны обещали мне, что помощь прийдет со стороны, и я начал опасаться, что они меня обманывают - я был совершенно уверен, что нам неоткуда ждать помощи! И тут из темноты ночи появляется этот странный незнакомец - языкастый, как Лодур, но приветливый, как утренняя птица - выкладывает нам полный список имен наших врагов и исчезает невесть куда, так и не представившись... Или он все-таки рассказал тебе, кто он такой?

Афина отрицательно покачала головой.

- Ну да, этого следовало ожидать! Досадно: я так спешил взяться за дело, что даже не успел поблагодарить его должным образом...

- Не переживай, я не забыла сказать ему "спасибо". И потом, я совершенно уверена, что он еще заявится. Во всяком случае, он спрашивал, можно ли навестить нас снова. Я сказала, что можно. - Хмуро сообщила Афина.

- А что, разве он тебе не понравился? - Мне стало любопытно: неужели эти двое успели повздорить?

- Да нет, вполне понравился. - Так же хмуро возразила она.

- Чудной он, верно? Не похож ни на человека, ни на одного из нас. - Заметил я. И добавил: - Не могу поверить, что ты не развязала его язык, и без того охочий до болтовни! - Да какое там, я был совершенно уверен, что наш гость, кем бы он ни был, не смог отвертеться от расспросов Афины, и теперь она решила оставить свои трофеи при себе - а старик Один пусть сам разбирается, что к чему! Такое за ней всегда водилось.

- Ну, "вытрясла" кое-что - так, сущие пустяки! Он, знаешь ли, упорно утверждал что просто спит и видит нас во сне. - Неохотно сообщила Афина. - Потом заявил, что сейчас исчезнет, потому что его, дескать кто-то будит. Вышел в коридор и действительно тут же исчез - я поспешила за ним, но его уже нигде не было. И его следов тоже не было. Вообще-то, все существа оставляют за собой следы, но он - нет. Так что можно считать, что он нам примерещился, и спокойно жить дальше. У нас с тобой была очень полезная и своевременная галлюцинация, Игг. Это все.

- Так уж и "все"! - Недоверчиво усмехнулся я.

- Все. - Твердо сказала она. - Знаешь, я собираюсь пойти к себе и немного поспать. Эти последние дни меня совершенно вымотали. Можно подумать, что я не дочь Зевса, а пожилая домохозяйка с дюжиной детишек на руках...

- Ну уж, выдумала, дуреха! - Улыбнулся я. - Ты юная, прекрасная и бессмертная. Я уже не говорю о дюжине детишек - откуда бы им у тебя взяться?!

- Да уж, действительно... Я так устала, что даже не буду с тобой ссориться. - Вздохнула Афина. - Но больше не надо этих дурацких комплиментов, ладно?

- Ладно. - Великодушно согласился я. - Могу исправиться прямо сейчас - вот, слушай: ты - дряхлая морщинистая старуха, и твоя дряблая грудь болтается на ветру, достигая узловатых колен, а жидкие пряди седых волос не могут прикрыть этот срам... Так лучше?

Афина изумленно уставилась на меня, криво улыбнулась и покачала головой.

- Ну ты разошелся, груз виселицы! - Впрочем, она не выглядела слишком недовольной. Я не стал на нее сердиться за то, что она снова вспомнила это недостойное прозвище.

- Это еще что! Вот когда я по-настоящему разойдусь, никому мало не покажется! - Весело пообещал я. - Тебе еще предстоит не раз удивиться, Паллада!

- Я люблю удивляться. - Неожиданно улыбнулась она. - Так что ты уж расстарайся, Отец битв!

- Вот такое обращение мне по душе. - Одобрительно заметил я.

Весь день я снова мотался между амбами, оседлав верного Слейпнира - на мой непритязательный вкус, он куда надежнее, чем аэропланы! - и творил чудеса. На сей раз это были чудеса дипломатии: я встречался с Олимпийцами, ораторствовал, уговаривал, доказывал, льстил, искушал и даже угрожал. Разумеется, я добился своего: еще бы я с ними не справился! Я отправил шестерых валькирий за Аидом, и мои девочки вернулись в срок, поскольку расстояние не имеет для них никакого значения. По дороге они потрудились омыть лицо Гадеса в водах океана - не думаю, что это привело его в чувство, но по крайней мере, его вид не слишком оскорблял мой взор.

Одним словом, на закате мы наконец-то собрались все вместе на пустующей амбе погибшей Геры. Я выбрал это место для встречи, поскольку здесь всем хватало места, к тому же теперь эта гора была общей территорией: имущество мертвого принадлежит всем живым понемножку... Впервые я увидел всех Олимпийцев одновременно - впрочем, не всех: троих уже навсегда вычеркнули из списка бессмертных умелые руки таинственных убийц, а безумная Персефона, покинувшая Аид вместе с мертвецами, так и не объявилась у нас - впрочем, насколько мне было известно, она вообще нигде не объявилась, а ее следы обрывались в мокром песке на берегу Леты...

Мои союзники представляли собой весьма причудливое зрелище: ни один из них не явился на совет при своем собственном лице. Афина снова превратилась в загорелого Марлона Брандо и теперь снисходительно косилась на своих сородичей: они выглядели не столь внушительно, особенно Арес, которому внезапно взбрело в голову напялить на себя тело белокурой девы. Возможно, ему просто надоело спорить с Аполлоном, кому из них достанется вожделенный облик Элвиса, но я заподозрил, что Арес придумал способ подшутить над моими воинственными планами. Если уж бог войны является на военный совет в облике какой-то кудрявой девки, едва прикрыв ее прелести полупрозрачным белым тряпьем, кто станет с должной серьезностью относиться к происходящему?! Я открыл было рот, чтобы приказать ему принять пристойный вид, но потом (уже в который раз) напомнил себе, что сейчас не время для ссор - а с этого дурня Ареса сталось бы затеять долгую свару, ему только повод дай!

Зевс прибыл последним, хмурил кустистые брови, старательно делая вид, что попал сюда совершенно случайно. Поначалу Зевс и слышать не хотел ни о каких собраниях: дескать, если бы он считал, что Олимпийцам нужно собраться вместе, он бы призвал всех к себе, и дело с концом! Он бы и не пришел, если бы не мое заклинание, позволяющее убедить самого несговорчивого собеседника. Когда я был молод, это заклинание действовало только на людей и гномов - впрочем, некоторые турсы впадали от него в оцепенение и умолкали навсегда, а тролли начинали плакать, как голодные дети - но и Ванов, и моих родичей оно могло только насмешить. А вот Зевса я околдовал так быстро, что он ничего не успел заподозрить. Я испытал нечто вроде разочарования: я никогда не сомневался, что смогу его одолеть, но никак не ожидал, что это случится так быстро!

Все напряженно молчали, выжидающе уставившись на меня. Судя по всему, мне до сих пор не слишком-то доверяли. Ничего удивительного: я был для них чужаком - вроде бы, дружественным, но слишком могущественным, чтобы сойти за своего! Правда, я стал личным гостем Афины - а насколько я успел разобраться в сложных взаимоотношениях своих новых приятелей, Афина была единственной, от кого никогда не требовали объяснений: считается, что она всегда права, что бы не учудила, так что уместность моей персоны на ее амбе не вызывала ни жарких дискуссий, ни даже сплетен: "если уж Палладе кажется, что так надо..." Все это хорошо, но я не был одним из них. До сегодняшнего дня такое отношение не вызывало у меня никаких возражений, я и сам заботился о том, чтобы держаться на должном расстоянии: положение чужака развязывает руки, поскольку ни к чему не обязывает. Но сегодня вечером мне требовалось их доверие: я твердо решил развязать войну, не дожидаясь Дня Судьбы, и теперь мне предстояло убедить Олимпийцев, что эта война нужна не только мне одному.

Для начала я завел речь о таинственных убийцах и моей руне, которая наконец-то их остановила. Поначалу Олимпийцы довольно холодно отнеслись к моему сообщению о том, что эта опасность миновала - они попросту не могли в это поверить. Я не стал на них гневаться: когда дела идут все хуже и хуже, хорошие новости раздражают, как нелепые пожелания долголетия у одра смертника. Так что они предпочитали считать спокойствие минувшей ночи счастливой случайностью и гадать, кто следующий: иногда обреченный боится надежды, которая может причинить боль тому, кто от нее отвык, часто - напрасную... Но Афина подробно рассказала своим родичам о том, как пронзительно визжала маленькая темнолицая девка с веретенами, напоровшись на мою руну на пороге дома. Упомянула она и незнакомца, который явился невесть откуда, чтобы сообщить нам имена наших убийц и снова исчезнуть. Олимпийцы удивленно переглянулись и тут же принялись судачить: кто бы это мог быть?

- Выходит, теперь ты уверена, что руны Одина надежно защищают нас от убийц? - Хмуро спросил Зевс. - Хотелось бы верить... - Он пристально посмотрел на меня и настороженно спросил: - Но тогда почему ты с самого начала не защитил нас, Один?

Я скрипнул зубами от ярости: что я действительно ненавижу, так это препираться с бестолковым собеседником из числа тех, кого куда легче убить, чем вразумить! Но поскольку бестолковым собеседником на сей раз был Зевс, остаток силы которого мог бы мне пригодиться, пришлось - в который раз! - втолковывать ему, что мои руны не могут остановить того, чье имя им неизвестно.

- Так получается, если завтра к нам заявится новый безымянный охотник, твои руны его не остановят? Плохо наше дело! - Зевс окончательно помрачнел.

- Что ж, в любом случае, их число не бесконечно. - Оптимистически заметила Афина. - А наш щедрый гость назвал нам так много имен! И если даже он не упомянул кого-то из них - невелика беда: он оставил мне свои книги, те самые, в которых черным по белому написаны имена наших таинственных врагов, и еще много имен, знакомых моему уху, и совершенно мне неизвестных. Кстати, все твои имена, Юпитер, там тоже имеются, да и мои...

- А мои? - Ревниво спросил Аполлон.

- Не переживай, Мусагет, и тебя не забыли! - Усмехнулись губы Марлона Брандо. - Обо всех нас там написано. И вот что удивительно: имена наши названы верно, но в остальном не так уж они и правдивы, эти чудесные книги! Впрочем, их прежний владелец честно предупреждал меня об этом с самого начала...

Я недоверчиво покосился на Афину: она не говорила мне, что наш гость оставил ей свои книги! Это была великая удача: в глубине души я, как и Зевс, опасался, что в один прекрасный день среди наших недоброжелателей обнаружится кто-то, чье имя нам неизвестно, и все начнется сначала.

- Хорошо, что у нас есть эта защита. - Задумчиво протянул Гермес. - Кажется, я должен сказать тебе спасибо, Один: кроме меня пока никто не собрался, не знаю уж, почему... Но не можем же мы все время сидеть взаперти на своих амбах! Думаю, до этих ночных охотников скоро дойдет, что нас можно подстеречь где-нибудь на свежем воздухе... Когда утром ты приглашал меня на этот совет, Один, ты обмолвился, что знаешь выход. 

- Разумеется! Отчасти именно поэтому я и хотел, чтобы вы собрались все вместе. Защитная руна над входом в дом - это не так уж плохо. Но если начертить ее на груди, это раз и навсегда решит наши проблемы - по крайней мере, некоторые...

- Как это - "на груди"? - Удивленно перебила Афина.

- А вот так. - Я неторопливо извлек из-за пояса нож, распахнул плащ, аккуратно расстегнул рубаху и одним движением нарисовал руну Эйваз на собственной груди острым концом холодного лезвия. Краем глаза я заметил, что Олимпийцы смотрят на меня, как завороженные, а потом я перестал обращать на них внимание: мне пришлось склонить голову, чтобы шепнуть имена наших врагов маленькому могущественному кровоточащему узору, только что родившемуся на моем теле. Через несколько минут я покончил с этим делом, поднял голову и торжественно сообщил: - Вот, собственно, и все! Теперь ни одна из этих тварей не сможет даже приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки.

- С чем тебя и поздравляю. - Насмешливо сказал Аполлон. - Но неужели ты думаешь, что мы позволим тебе чертить свои колдовские знаки на наших телах?

- Дело хозяйское. - Холодно ответил я. - Если тебе по душе все время озираться по сторонам в поисках неизвестного охотника на твою голову, или сидеть сиднем на своей амбе - на здоровье, красавчик!

- Но пойми, Один: то, что ты предлагаешь, совершенно невозможно. - Смущенно сказала Афина. - Мы не можем позволить тебе оставить на наших телах свои руны. Мы не знакомы с твоей магией. Кто знает, какую власть над нами ты можешь получить, если...

- А кто знает, какую власть над вами может получить смерть? - Насмешливо спросил я. - По крайней мере, я могу дать вам слово, что мои руны не предназначены ни для чего, кроме защиты. Я нечасто приношу клятвы, но ради вашего спокойствия могу снизойти и до этого. А вот что касается смерти - не думаю, что она станет давать вам хоть какие-то гарантии... И потом, если вы мне не верите - что ж, в таком случае, вы слишком поздно спохватились! Все вы видели в деле моих валькирий. Думаю, дюжина моих воинственных дев могла бы без особого труда справиться даже с Аресом! А ведь в доме каждого из вас теперь стоят на страже мои верные помощницы. Если бы я хотел учинить какое-нибудь злодейство, мне было бы достаточно шепнуть им словечко...

Олимпийцы озадаченно переглянулись. Кажется, до сих пор им и в голову не приходило, что они уже давно в моих руках.

- Не тревожьтесь, я позвал их только для того, чтобы они вас охраняли. - Примирительно сказал я. - Когда я впервые появился среди вас, я дал слово, что буду вести себя как друг. Поэтому не стоит волноваться: эти грозные девы не будут наглядно демонстрировать вам свою удаль.

- Еще чего не хватало! - Мрачно заметил Зевс. Уверен, ему ужасно хотелось испепелить меня на месте, но он и сам знал, что не выйдет...

- Опомнитесь! - Сердито сказал я. - На вас охотятся могущественные незнакомцы. Я предлагаю вам свою помощь. Мало того, что никто, кроме Гермеса, не потрудился сказать мне "спасибо", вы вдруг начинаете коситься на меня, как на смертельного врага. Это по меньшей мере неразумно!

- Извини, Один. - Мягко сказала Артемида. - Наверное, мы кажемся тебе неблагодарными свиньями. Отчасти ты прав: мы не привыкли к тому, чтобы нам кто-то помогал - о богах, знаешь ли, обычно некому позаботиться! - и не научились испытывать благодарность. Но мы до сих пор не знаем, зачем ты пришел к нам, и что тебе нужно. Мы приняли тебя, потому что так хотела Афина. Но ребята вроде тебя ничего не делают просто так. Разумеется, мы все время ждем подвоха. Что бы ты не совершил, мы сразу же настороженно думаем: "ага, вот сейчас он откроет свои карты!" А почему, собственно, ты ждал, что мы будем тебе доверять? Разве ты сам когда-нибудь доверял незнакомцам, да еще и таким, чья жизнь не в твоей власти?

- Раньше - никогда. - Согласился я. - Но теперь - почему бы и нет?! У нас осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на хитрости. День нашей судьбы определен. Через полгода я встречу свою смерть на поле Оскопнир - если не нарвусь на нее раньше. Не думаю, что нити ваших судеб окажутся намного длиннее моей... Неужели ты действительно полагаешь, что обреченный на смерть станет интересоваться такими пустяками, как власть над другими? Если бы мне по-прежнему требовалась власть, я мог бы спокойно сидеть у себя дома и повелевать достойнейшими из Асов. Нужны мне вы, олухи, как прошлогоднее конское дерьмо! Тот, над кем я действительно хотел бы получить власть, слишком далеко отсюда. Он движется на север, и каждый его шаг приближает наш с вами конец, а вы готовы гордо швырнуть мне в лицо свой единственный шанс удержаться над пропастью - можно подумать, что вы все еще верите в собственное бессмертие...

- Ты сердишься, Один? - Удивленно спросил Гелиос. - Никогда не видел тебя таким!

- Я очень сержусь. - Спокойно согласился я. - На нашу общую судьбу, и на вас, дурней. Вы не даете мне защитить вас. Дело кончится тем, что вас перебьют поодиночке. И что я буду без вас делать, хотел бы я знать?!

Кажется, моя досада впечатлила Олимпийцев куда больше, чем мои попытки убедить их разумной речью.

- Ну, а что же ты собираешься делать, если нас не перебьют? - Наконец спросил Зевс. - Выкладывай, Один. Артемида права: мы все еще не знаем, зачем ты вообще к нам заявился? До сих пор мы не задавали тебе никаких вопросов, поскольку невежливо лезть в чужие дела, но оказалось, что вежливость порождает недоверие.

- Хорошо. - Кивнул я. Мне уже удалось утихомирить свой гнев, теперь я был готов нанизать на нить беседы столько слов, сколько понадобится, лишь бы ожерелье приглянулось этим упрямцам! - В любом случае, я собирался об этом поговорить. Я пришел к вам по многим причинам: в поисках союзников, и для того, чтобы не сидеть без дела, но прежде всего я пришел к вам потому, что об этом нет ни слова в предсказании. Это - главное.

- Объясни. - С любопытством попросил Зевс.

- У людей всегда существовало множество предсказаний о конце мира: и дурацких сказок, и пугающе правдивых пророчеств. Самая достоверная версия принадлежит моему народу, поскольку в свое время я сам приложил руку к ее созданию, так уж вышло! Впрочем, в любом из предсказаний можно найти крупицу истины, даже в бессмысленном бормотании глупой старухи, спьяну пытающейся прослыть пророчицей, и если бережно сложить нужные осколки, мы получим вполне правдоподобную картину судьбы этого мира, и нашей собственной судьбы... Когда предсказания начали сбываться, одно за другим, и мне стало ясно, что день нашей гибели близок, я подумал, что мы все еще можем кое-что сделать. Мне пришло в голову, что если все мы начнем совершать поступки, которые не были предначертаны, мы можем изменить наше будущее, сделать его непредсказуемым. Может быть, оно станет даже более страшным, чем было предсказано, но возможно, нам удастся изменить его к лучшему - пока не попробуешь, не узнаешь! Сначала я пытался объяснить это своим сородичам, но они слишком долго готовили себя к смирению перед лицом судьбы, поэтому мои слова достигали разве что их ушей, но не сердца... И тогда я совершил поступок, который не мог совершить, поскольку в страшном предсказании старой безумной Вёльвы не было ни слова о том, что накануне последней битвы Один покинет золотые чертоги Вальгаллы и уйдет неизвестно куда с тем, чтобы никогда не вернуться... Я отправился на юг и бродил по этому прекрасному умирающему миру, пока не встретил вас. Я остался с вами - потому, что вы пришлись мне по сердцу и показались хорошими союзниками, но в первую очередь - потому, что ни в одном из предсказаний не было сказано, что я встречусь с древними обитателями Олимпа и захочу разделить их последние дни...

- Понимаю. - Кивнул Зевс. Его глаза азартно сияли. Даже облик бровастого русского политика куда-то исчез: сейчас на меня смотрел настоящий Громовержец, помолодевший и окрыленный надеждой. Такого я бы с радостью взял в свою дружину и в лучшие дни, когда мне было из чего выбирать... Он требовательно спросил: - Но почему ты так долго молчал, Один? Может быть, ты действительно нашел способ перехитрить судьбу. Мы могли бы попробовать вместе!

- Еще попробуем. Именно поэтому я и попросил вас собраться на этой амбе. До сегодняшнего дня я молчал, поскольку мне было нечего вам предложить, а я не люблю болтать попусту. Но теперь у меня есть для вас хорошее предложение. Наш враг и его мертвое войско движутся на север. С каждым днем они все дальше от нас. Считается, что мы не будем сражаться, пока не прийдет день последней битвы... А ведь ваши летательные машины могут уже завтра атаковать их с тыла. Я с удовольствием к вам присоединюсь. Все очень просто.

- Звучит заманчиво, но нас слишком мало, Один! - Сердито сказал Гефест. - Неужели ты думаешь, что мы сможем причинить им серьезный ущерб?

- Не забывай, Вулкан: кто они, и кто мы! - Надменно сказала Афина. - Они - всего лишь мертвые люди...

- А мы - всего лишь умирающие боги. - Неожиданно вставил Аид. До сих пор он равнодушно молчал, опустив голову и внимательно рассматривая собственные руки. Его реплика прозвучала, как гром с ясного неба. До сих пор никто не решался столь откровенно высказаться о состоянии наших дел. Кажется, Олимпийцы были шокированы его прямотой.

- В любом случае, это не имеет значения. - Решительно сказал я. - Мы нападем на них не потому, что я всерьез рассчитываю разбить эту армию мертвецов в первой же битве. Честно говоря, я и сам не слишком верю в легкую победу... Но ни в одном из этих проклятых предсказаний не говорится, что война начнется так рано, задолго до последнего дня - вот что по-настоящему важно!

- Твоя правда, Один. - Улыбнулась Афина. Она-то была в восторге от моего предложения, да я и не сомневался на ее счет...

- Все лучше, чем сидеть сложа руки и ждать когда нас позовут умирать. - Тонким голоском белокурой девицы сказал Марс. - Вы как хотите, а я отправлюсь с Одином.

- Мы все с ним отправимся. - Мне показалось, что голос Зевса звучит откуда-то сверху, хотя он по-прежнему сидел рядом с нами.

- Это что, приказ? - Сварливо спросил Аполлон.

- Именно. - Подтвердил Зевс.

- Что ж, если вам кажется, что это что-то изменит, можно и повоевать немного. - Гермес пожал плечами. - Но если уж нам предстоит сражаться неизвестно с кем, я предпочел бы оказаться под покровом твоего магического значка, Один. - Он снисходительно посмотрел на остальных Олимпийцев. - Не знаю, как вам, ребята, а мне нечего терять. Ну, получит Один надо мной некую "тайную власть" - все равно через полгода это закончится навсегда. Полгода можно и потерпеть. Опять же, какое-никакое, а разнообразие!

- Ты очень мудрый муж, Меркурий. - Улыбнулся я. - Мне даже немного жаль, что до сегодняшнего дня нам с тобой не довелось обстоятельно побеседовать. Думаю, уж ты-то смог бы придумать что-нибудь путное!

- Я и сам так думаю! Ничего, надеюсь у меня еще есть время на размышления. - Легкомысленно отмахнулся он. - Не слишком много, конечно, но все лучше, чем ничего! А пока я буду придумывать "что-нибудь путное", можно действовать по твоему плану... - Он приблизился ко мне, на ходу пытаясь справиться с непослушной застежкой своей летной куртки, и потребовал: - Давай, Один, царапай свой зловещий узор, пока я не передумал. Вообще-то, я терпеть не могу, когда меня царапают!

Гермес демонстративно поморщился, когда мой нож прикоснулся к его груди. Олимпийцы замерли, они смотрели на нас так, словно я собирался зарезать их родича. Я быстро и аккуратно вырезал руну Эйваз на его загорелой коже, потом полоснул по собственной руке.

- А себя-то зачем? За компанию? - Невозмутимо осведомился Гермес.

- Если руна не напьется моей крови, она останется просто бессмысленным узором. - Объяснил я. - Твоя кровь тут не годится, и вообще ничья не годится, кроме моей... А теперь помолчи немного, ладно? Мне надо поговорить с руной.

Он кивнул и потом с любопытством прислушивался к моему шепоту.

- Ну и имена у этих тварей! И как ты только их выговариваешь, Один? Между прочим, пока ты бормотал эту чушь, мне было очень щекотно. - Весело заявил он, застегивая куртку. - Думаю, в этом и состоял твой злодейский замысел: ты собирался защекотать меня до смерти! - Гермес скорчил озабоченную рожу и повернулся к остальным: - Я раскусил этого одноглазого, ребята! Не поддавайтесь на его уговоры. Он царапается и щекочется, а еще шляпу надел... впрочем, все это вполне можно пережить, имейте в виду!

- Отлично. - Кивнула Афина. - Рисуй свой знак и на моей груди, Один. Какого черта! Если еще и тебя бояться, жизнь станет совсем тоскливой...

- Спасибо за доверие, Паллада. - Усмехнулся я.

- Надеюсь, мне не обязательно расставаться с этим обликом? - Холодно осведомилась она. - Твоя руна не исчезнет, когда я решу, что мне надоело выглядеть таким образом?

- Никуда она не исчезнет. Это же все-таки магия, а не вечерний макияж!

- "Макияж"?! Ну-ну... И где ты только успел нахвататься таких словечек? - Усмехнулась она. Я не стал втолковывать ей, что мне ведомо любое слово, хоть раз сорвавшееся с человеческого языка - не до похвальбы сейчас!

Пример Афины вселил решимость в сердца остальных. Арес решительно разорвал свое платье - что было совсем не обязательно, с таким-то глубоким вырезом! - кокетливо осведомился у окружающих, нравится ли им его новый шикарный бюст, а потом с неподдельным интересом наблюдал за моими действиями.

- Ни хрена он меня не заколдовал! - Весело сообщил он Олимпийцам. - Я бы почувствовал, если что не так!

- Ну да, теперь ты у нас такой чувствительный, дальше некуда! - Насмешливо отозвалась Артемида. Она уже расстегивала драгоценные пуговицы на своей шелковой одежде, но недоверие в ее глазах не угасло.

- Если не хочешь - не нужно. - Мягко сказал я. - Надеюсь, у тебя еще есть время подумать...

- У меня нет времени. Его нет ни у кого из нас. - Она испытующе посмотрела на меня. - А ты не предчувствуешь недоброе, Один? Я думала, что у тебя чуткое сердце...

- А что, ты чуешь беду, Диана? - Озабоченно спросила Афина.

- Геката где-то рядом. - Кивнула Артемида. - Давненько мне не доводилось вздрагивать от ее близости! А где Геката, там и беда... Кстати, можешь шепнуть своим рунам и ее имя, Один - не помешает!

- А кто она, эта Геката? - Спросил я. - Впервые слышу ее имя...

- Да, мы не слишком любим о ней вспоминать. Когда-то она была одной из нас. - Неопределенно объяснила Артемида. - Было время, когда люди считали ее моей тенью, и в их словах была доля правды, поскольку в те времена мы обе с радостью подчинялись велениям Луны, да и охотились в одних угодьях, только я днем, а она - ночью... Но мы уже давно враждуем. Очень давно!

- И что, она - искусная охотница? - С интересом спросил я. - А вы не могли бы забыть старые ссоры до лучших времен? Было бы неплохо разжиться могущественным союзником...

- Да, неплохо. - Неуверенно согласилась Артемида. - Она действительно "искусная", как ты выражаешься, и очень могущественная... Геката старше нас. И она совсем другая. Мы никогда не понимали ее, как не могли понять ее родичей, титанов... Насколько я помню, сам Зевс не слишком любил ей перечить в те времена, когда она навещала нас на Олимпе... - От меня не укрылось что Зевс недовольно насупил брови, но возражать Артемиде не стал.

- Но не думаю, что она захочет стать нашим союзником. - Продолжила она. - Геката и в лучшие времена предпочитала действовать в одиночку. А если бы она и захотела найти себе компанию... Знаешь, мне легче представить ее в стане наших врагов, чем рядом с нами! Если хочешь, я могу рассказать тебе о ней, но позже. А сейчас делай свое дело. Темнота сгущается.

Я кивнул и взялся за нож. Диана была права: темнота сгущалась, а до сих пор наши неведомые враги приходили за нашими головами именно под покровом ночи. На их месте я бы непременно попытался застать Олимпийцев врасплох, где-нибудь на свежем воздухе, если уж двери их домов теперь были надежно заперты для незваных гостей. Вообще-то, я не слишком опасался внезапного нападения, поскольку велел валькириям охранять подступы к месту нашей встречи - а с такой охраной можно не опасаться неожиданностей! Но по мере того, как темнота вокруг нас сгущалась, мое сердце все чаще вздрагивало от смутного беспокойства. Странно - до сих пор я всегда считал ночь временем моей силы...

Как бы то ни было, темнота подгоняла меня. Я успел начертить руну Эйваз на груди Артемиды и Аполлона, который забыл о сомнениях, увидев снисходительную улыбку на губах своей сестры. Потом я принялся колдовать над Гелиосом. Гефест тоже покинул свое место и неохотно подошел ко мне нелепой походкой маленького печального человечка, который смешил людей чуть ли не сотню лет назад. Аид равнодушно сидел в стороне. Боюсь, этот бедняга не слишком-то осознавал происходящее. Кажется, ему было совершенно все равно: подставлять свою грудь под мой спасительный нож, или под губительный клинок одного из убийц... Зевс тоже медлил: ему очень не хотелось окончательно признавать мое превосходство. На его месте я и сам бы терзался, выбирая между воплями гордыни и шепотом разума, и в конце концов я - если не я нынешний, то по крайней мере, тот Один, который совсем недавно величественно восседал в золотых чертогах Вальгаллы, наверняка предпочел бы уступить гордыне! Я медленно учился мудрости, куда медленнее, чем следовало, и мог только посочувствовать Зевсу: мы с ним были одного поля ягода...

- Приятно видеть, что вы наконец-то приобщились к древним мистериям, голубчики! - Насмешливый женский голос раздался откуда-то из-за моей спины. Я не мог обернуться, поскольку как раз вплотную занялся руной на груди Гелиоса. "Ничего, - подумал я, - если уж мои валькирии ее сюда пропустили, значит она - не враг. А даже если и враг, Олимпийцы с ней и сами справятся. Она одна, их много... Не дети же беспомощные!"

Но драки так и не вышло. Пока я возился с руной, все остальные старательно разыгрывали немую сцену: переминались с ноги на ногу и сверлили яростными взглядами таинственную незнакомку, которая не отказала себе в удовольствии прокомментировать перемены в их внешности. Уж не знаю, почему Олимпийцы не выцарапали ей глаза: даже мой старый недруг Локи мог бы позавидовать ее злому языку! Впрочем, дальше перебранки дело не зашло. Через несколько минут я завершил обряд и с любопытством огляделся. Олимпийцы были похожи на стаю диких кошек, которые не могут решить: впиться противнику в горло, или убежать подобру-поздорову, но уже угрожающе замерли на месте, приготовившись к прыжку - в любом случае пригодится! За моей спиной, скрестив руки на груди, стояла прекрасная великанша: думаю, даже моя макушка доставала ей только до плеча, а ведь мой рост всегда соответствовал моим - и не только моим! - представлениям о величии. Через мгновение я увидел, что у великанши три лица, одно другого прекраснее, а волосы развеваются так, словно ей в спину дует сильный ветер. Спустя еще одно мгновение, я понял, что ее волосы были настоящими живыми гадюками, разъяренными и равнодушными одновременно. От нее исходило упоительное благоухание - свежий аромат летней ночи. Он кружил голову даже такому старику, как я - озабоченному близостью напророченной смерти и давным-давно переставшему обращать внимание на пустяки вроде сладкого запаха мокрой акации...

- Кто ты? - Требовательно спросил я. - Уж не та ли Геката, о которой мне только что рассказали?

- Я самая. А что, обо мне здесь сплетничали? - Она насмешливо покачала головой. - Тебе следовало раньше познакомиться со мной, сын Бора. Твои грозные красотки с радостью повиновались моему голосу, а это значит, что мы с тобой очень похожи. Как братец с сестричкой, хотя наши родители не потрудились как следует пропотеть в объятиях друг друга... - Она желчно хихикнула. - Ничего, вот мы и встретились - лучше поздно, чем никогда!

- Зачем ты сюда пришла? Решила, что некому кроме нас слушать твои хулительные речи? Твоя правда: у невидимых существ, населяющих ночную тьму, совсем другие заботы... Если хочешь предложить союз - так и скажи. Сейчас я рад принять любую помощь. А если нет - что ж, тогда тебе нечего здесь делать.

- Помощь? От меня? - Расхохоталась она. - Ну уж нет! Считай, что я пришла поразвлечься, познакомиться с тобой... и заодно как следует потрепать нервы твоим новым приятелям. И каким дурным ветром тебя сюда занесло, хотела бы я знать?! Я ничего не имею против тебя, брат Вили и Ве, но твое присутствие среди этих младенцев кажется мне нелепым. Сидел бы ты лучше дома, вот что я тебе скажу!

- Тебя забыл спросить! - Я посмотрел на нее так, что она прикусила свой болтливый язык. Вообще-то я не мог заставить себя разозлиться по-настоящему. Во-первых, эта трехликая действительно была похожа на меня самого - можно было подумать, что я наконец-то встретил свою собственную тень, загадочного "второго себя", о котором жарким таинственным шепотом однажды рассказал мне Фрейр - тогда я ни слова не понял из его смутных объяснений и предпочел думать, что бедняга Фрейр просто перебрал браги... Кроме того, я чувствовал, что за напускной бравадой Гекаты нет настоящей враждебности. Оставалось только понять, зачем мы ей понадобились...

Гелиос тем временем неторопливо вытер рукавом цветастой рубахи капли крови со своей темной кожи и шагнул в темноту, раскинув руки, словно для того, чтобы обнять дорогого гостя.

- Я предупреждал, что если ты сунешься к Олимпийцам, тебе не избежать моих объятий, дорогая! - Его голос был веселым и злым одновременно. - У меня еще хватит жара, чтобы испечь гадин, приютившихся в твоих волосах! - Сообщил он. Я был склонен ему поверить: после того, как валькирии рассказали мне о том, как храбр и неуязвим был Гелиос в сражении с таинственным убийцей, я начал считать его наилучшим из Олимпийцев.

- И ты теперь с ними, Гелиос? Да тебя не узнать! Эк ты почернел - небось, от собственного жара? Погоди, не горячись, не время мне с тобой обниматься. - Хмуро сказала незнакомка, поспешно отступая в темноту. - Я пришла сюда не для того, чтобы воевать с тобой... и вообще не для того, чтобы воевать.

- Зачем, в таком случае? - Мрачно спросил Зевс. - Наши пути давно разошлись, Геката.

- Они никогда и не сходились. - Насмешливо заметила она. И с внезапным отчаянием призналась: - Я и сама не знаю, зачем пришла! - Ее звучный голос дрогнул, она спохватилась и тут же добавила с прежней язвительностью: - Можете мне поверить, меньше всего на свете я хотела снова увидеть ваши рожи!

- Взаимно, дорогуша! - Усмехнулась Афина.

- О, да тебе наконец-то удалось влезть в мужские штаны Паллада! - Расхохоталась Геката. - Что ж, поздравляю. Лучше быть мужиком, чем такой пожилой девицей!

- Очень хочешь умереть прямо сейчас? - Спокойно спросила Афина. Я решил вмешаться в их беседу: Афина рассердилась не на шутку, но я не слишком верил, что она в силах исполнить свою угрозу. К тому же во мне разгорелось любопытство. Сама не знает, зачем пришла - ишь ты!

- Что-то заставило тебя прийти сюда? - Спросил я. - Да, так бывает... Но что? Это не могли быть мои чары: мне и в голову не приходило никого вызывать, скорее уж наоборот!

- Куда уж тебе с твоими чарами! Не родился еще тот, кому удастся меня приворожить! Впрочем, меня действительно вынудили сюда прийти. - Буркнула она. - За мною гнались твари из числа тех, с которыми лучше не встречаться.

- Такие же, как ты сама? - Лукаво уточнил Гелиос.

- Угадал, черномазый. - Невозмутимо согласилась Геката. - Я сразу почувствовала, что мы с ними похожи. До сих пор нам не доводилось встречаться: наверное, они - дети совсем другой ночи... Но они не собирались бросаться мне на шею и предлагать вечную дружбу. Им нужна моя жизнь - и моя сила! Я была бы не прочь сразиться с кем-нибудь из них один на один, чтобы узнать, чья тьма гуще. Но их было не меньше дюжины, и они не собирались церемониться.

- Так ты пришла сюда искать защиту? - Я-то думал, что Зевс готов лопнуть от злости, но вместо этого он звучно расхохотался. - Как это на тебя похоже, Геката! Явиться к нам за помощью и затеять ссору! Узнаю дочку Астерии! - Он смеялся так неудержимо, что и я не сдержал улыбку. К моему удивлению, Геката тоже улыбнулась и неожиданно превратилась в невысокую хрупкую женщину. Теперь у нее было всего одно лицо, а на плечи ниспадали густые кудрявые волосы - гадюки тоже куда-то исчезли, вместе с ее угрожающим обликом.

- Ну да, я пришла к вам искать защиту. - Удрученно сказала она. - Можешь ликовать, сын Кроноса. Сегодня у тебя великий день: Геката просит тебя о помощи.

- Тоже мне событие! - Фыркнула Афина. К моему величайшему изумлению, брови Марлона Брандо больше не хмурились от гнева. Афина говорила насмешливо, но вполне добродушно. Зевс улыбнулся еще шире. Остальные Олимпийцы тоже расслабились - можно было подумать, это не они только что были готовы наброситься на незваную гостью. Гелиос больше не угрожал Гекате своими испепеляющими объятиями, а посторонился, давая ей подойти поближе.

- А, ты удивлен, Один? - Шепотом спросил он. - Ничего странного. Есть две Гекаты, которые сменяют друг друга, и они не слишком похожи друг на друга, хотя каждая сохраняет память о том, что случилось с другой... Мы враждуем с Хтонией, но не с Уранией. Та, трехликая, которая вышла из тьмы, нам ненавистна. Но ее здесь больше нет. Геката Урания, конечно, тоже не подарок, но с ней вполне можно иметь дело.

- Ясно. - Кивнул я. Вообще-то, наивность Олимпийцев меня порядком удивила. Я всегда знал по собственному опыту, что облик - это всего лишь облик: кем бы ты не казался, какие перемены не происходили бы с твоим лицом и нравом, ты - это всегда только ты сам. Но я решил оставить свою мудрость при себе и поглядеть, что будет.

- И все-таки, кто за тобой гнался? - Спросила Афина. Я-то мог спорить на что угодно, что мне уже известен ответ!

- Дивные, непостижимые существа. Могущественные, словно они принадлежат не умирающему, а новорожденному миру. - В глубоком голосе Гекаты зазвенели мечтательные интонации влюбленной девчонки. - Мертвые, как сама вечность, безжалостные, как время и жадные до чужой силы, как пересохшая глотка... Мне жаль, что я - не одна из них. Если бы мне было суждено родиться заново... Но тут уж ничего не поделаешь!

- Среди них была женщина с веретенами в волосах, да? - Спросил я. - И некто в шлеме похожем на сказочную птицу, и еще один - безголовый...

- С дверцами в груди. - Кивнула она. - Их тихий скрип способен свести с ума - даже меня! О, этим существам подвластны такие силы о существовании которых я только смутно догадывалась... Впервые в жизни я узнала, что такое настоящий страх.

- И как тебе это понравилось? - Мрачно спросила Афина.

- Не знаю... - Задумчиво ответила Геката. - У страха есть свое непреодолимое очарование. Он завораживает - во всяком случае, когда это происходит впервые!

- Смотри-ка, тебе даже пришлось по вкусу это приключение! Ну и предпочтения у тебя! - Хмыкнула Афина.

- Что ж, во всяком случае, у нас с тобой общие враги. - Заключил я. - Выходит, они просто охотятся на всех подряд, кто подвернется.

- Надеюсь, они не доберутся до Посейдона! - Озабоченно заметил Арес. - Как-никак, а все-таки его скрывает морская пучина...

- Думаешь, эти твари не умеют плавать? - Усмехнулся я. - Не верю! Пожалуй, надо бы мне наведаться и к Посейдону, если еще не поздно. Хорошо что ты о нем вспомнил.

- Не "вспомнил", а "вспомнила"! - Кокетливо поправила меня белокурая красотка. - Проявляй хоть какое-то уважение к моему новому облику, Один!

- Рядом враги, Отец Битв! - Впервые голос Гёндуль показался мне встревоженным. До сих пор мои валькирии были образцом неподражаемого спокойствия. Но и они оказались подвластны разрушительным переменам!

- Их много? - Спросил я.

- Не больше, чем твоих друзей. Но нас пугает их могущество. Мы не сможем их остановить. Может быть твои руны смогут.

- Это те же самые, да? Те, от кого вы охраняли дома Олимпийцев в последние дни?

Валькирия кивнула. Впрочем, я и сам отлично знал ответ. Разумеется, это были грозные обладатели диковинных имен, кто же еще?!

- Ну, наконец-то мы увидим их лицом к лицу. Ничего страшного. - Я обернулся к Олимпийцам. - Они не смогут приблизиться к тем, у кого есть моя руна.

- Но ее пока нет ни у меня, ни у Аида. Да и у Зевса нет твоей руны, если уж на то пошло. - Встревоженно заметил Гефест. Я всегда догадывался, что воитель из этого мастера никудышний. Так уж повелось: одни руки умело куют мечи, но совсем другие руки с радостью достают их из ножен!

- Это поправимо. - Твердо сказал я. Мы окружим их тесным кольцом, так что убийцы не смогут к ним подобраться.

- Неужели ты думаешь, что я стану прятаться от врагов за вашими спинами? - Хмуро спросил Зевс.

- А почему нет? Все лучше, чем умирать. - Резко сказал я. - Успеется еще! И потом, я же не сказал, что мы должны топтаться на месте и покорно ждать, пока они уйдут. Посмотрим, что они из себя представляют, а потом попробуем дать им бой. Ты же можешь метать свои знаменитые молнии, стоя в центре круга!

- Не спорь с ним Юпитер. Сейчас его время. - Тихо сказала Афина.

Зевс озадаченно покосился на свою любимицу и неохотно кивнул. Олимпийцы тем временем уже окружили его тесным кольцом. Гефест поспешно протиснулся внутрь круга, за ним неохотно последовала Геката. Мне пришлось чуть ли не силой поднимать с места Аида: если бы не я, он бы и не подумал о себе позаботиться!

Даже если бы мои валькирии не принесли нам весть о приближении врагов, я бы вскоре узнал о том, что они рядом. От их причудливых тел исходил сильный запах - странная смесь звериной вони и пронзительной свежести, сопровождающей сильную грозу. Их близость заставляла разум умолкнуть, а сердце - суматошно забиться, словно оно было сердцем обыкновенного человека, которому ведом страх. Я изо всех сил старался сохранять выдержку - впервые эта задача показалась мне почти невыполнимой, но я заставил себя вести так, словно несокрушимое спокойствие бессмертного все еще в моем распоряжении. Это сработало: когда очень хорошо притворяешься, убедить можно кого угодно, даже себя самого!

- Их запах порождает страх. - Тихо шепнула мне Афина. - Эти твари нашли очень простой способ управлять нашими чувствами. Хорошо бы и нам так научиться!

- Да, неплохо. - Удивленно ответил я. - Неужели и правда дело только в запахе?

- Когда это я понапрасну молола языком? - Обиделась Афина.

"Сказать по правде, случалось с тобой и такое", - насмешливо подумал я, но в этот миг темнота ночи растаяла, как снег у очага. Можно было подумать, что вокруг нас вспыхнули костры, зажженные великанами. Наши таинственные преследователи были совсем рядом, теперь мы могли взглянуть на них. Сейчас они совсем не походили на причудливых уродцев, о которых рассказывали мне валькирии. Мне казалось, что они сотканы из разноцветного пламени, их очертания дрожали и менялись, и я поневоле залюбовался неописуемой красотой этого зрелища. Потом пестрый свет, исходящий от их тел, погас так же внезапно, как вспыхнул, я даже не успел разглядеть их как следует. Угасшие причудливые силуэты несколько секунд потоптались на краю амбы и слились с темнотой. Они уходили. Это удивило меня бесконечно: до сих пор я твердо знал, что когда встречаются враги, битва неизбежна. Но незнакомцы руководствовались совсем иной логикой: они посмотрели на нас, увидели, что легкая добыча им не светит, и решили удалиться. В то же время мне и в голову не пришло бы называть их трусами. Трус убегает, спасая свою шкуру, а от незнакомцев исходило неописуемое спокойствие. Они не испытывали к нам враждебных чувств - мне показалось, что чувства, в том числе и враждебные, им вовсе неведомы. Уверен, когда они убивали Олимпийцев, они просто брали их жизни, как хозяин дома берет ломоть хлеба со своего стола - а ведь никто не испытывает ненависти к горбушке, в которую вонзаются его зубы... Вот и сейчас они пришли сюда не воевать, а просто пообедать - взять по куску хлеба и разойтись по своим делам. Мне было ясно, что они уходят только потому, что не хотят терять с нами время: они рассчитывали на скорую добычу, а долгая возня с моими рунами не входила в их планы. Я понимал и другое: они могут вернуться в любой момент - как только придумают, каким образом можно получить еще несколько жизней, не затрачивая особых усилий. И еще я твердо знал, что должен отправиться за ними, хотя не слишком рассчитывал на легкую победу. Слейпнир появился рядом со мной мгновением раньше, чем я подумал о том, что он мне нужен.

- Не размыкайте круг, пока я не вернусь! - Велел я Олимпийцам. Они обратили ко мне вопросительные взоры, но я не собирался пускаться в объяснения. "Ничего, пусть привыкают просто делать, что я говорю, без лишних расспросов, - подумал я, - давно пора!" Через мгновение они остались далеко внизу, вместе со своими незаданными вопросами, а я слился с темнотой и ветром, одержимый веселой яростью погони, и был по-настоящему счастлив, как в старые добрые времена. Валькирии последовали за мной, не дожидаясь приказа - им и без того все было ясно!