"МОЙ РАГНАРЕК"

продолжение - 2

Поначалу удача была со мной: расстояние между нами быстро сокращалось. Я даже заподозрил было, что незнакомцы нарочно медлят, чтобы увлечь меня за собой. Впрочем, я их больше не опасался: какие бы хитрости не имелись у них в запасе, а на моей груди сияла защитная руна Эйваз, в силу которой я теперь верил больше, чем в собственное могущество. Я привстал на стременах, упиваясь близостью битвы, мне уже мерещился вкус крови этих чужаков, сладкий и губительный, как мед Браги... но через несколько минут я наконец понял, что впереди уже давно никого нет. Они исчезли, не оставив следов - можно было подумать, что я самого начала гнался за ветром: больше здесь некого было догонять. Даже моя память решила сыграть со мной недобрую шутку: поначалу я никак не мог вспомнить, зачем вообще куда-то помчался. Вроде бы, собирался держать совет с Олимпийцами, договориться с ними о нападении на мертвую армию нашего врага - и на тебе! К счастью, у меня все еще хватало могущества, чтобы сопротивляться наваждению. Безжалостной рукой опытного пастуха я собрал разбегающиеся в панике воспоминания в одно покорное стадо - и ужаснулся легкости, с которой они были готовы отказаться от чести принадлежать мне.

- Их больше нет. - Задумчиво сказал я не то Слейпниру, не то себе самому. - Появляются из ниоткуда и уходят в никуда, не оставляя даже памяти о себе - вот оно как! Что ж, будем иметь это в виду... Ничего, однажды я сам распахну дверь, ведущую в это самое "никуда", и мы с ними еще померяемся силой! Нет такой хитрости, которой я не мог бы научиться. Одолеем и эту премудрость!

- Битвы не будет? - Спросила одна из валькирий, почтительно приблизившись ко мне.

- Не с кем здесь биться, как видишь. - Ответил я. - Нужно возвращаться, Гудр. У нас есть дела поважнее, чем погоня за теми, кого больше нет...

Вернувшись на амбу, я убедился, что Олимпийцы меня не ослушались: они не разомкнули круг и по-прежнему были настороже.

- Ты догнал их? - Без особой надежды спросила Афина.

- Они исчезли. - Сказал я. - Для того, чтобы сражаться с ними, мне прийдется научиться ходить их путями.

- "Ходить их путями"? - Изумленно спросила она. - Неужели это возможно?

- Для меня все возможно. - Усмехнулся я. - Плохо одно: на это требуется время, которого у нас почти не осталось... Но я не позволю смерти забрать меня, пока не разгадаю эту тайну! Теперь у меня есть веская причина, чтобы заставить ее повременить - тем лучше...

- А можно ли мне попросить тебя о защите от этих неведомых охотников? - Почтительно спросила Геката. - Ты - великий колдун, Один. Они ушли, даже не попытавшись напасть на нас. Это удивительно!

- Так и должно быть. - Небрежно сказал я. - Разумеется, я вырежу защитную руну на твоей груди, если ты этого хочешь.

- Не забудь и обо мне, Один. - Вмешался Гефест. - И Аиду нужна защита: сейчас он беспомощен, как ребенок.

- Ни о ком не забуду. - Пообещал я и испытующе посмотрел на Зевса. - А ты что решил?

- Обойдусь пока. - Хмуро сказал он. - Твоя ворожба хороша, но с меня хватит и своей собственной. Если бы ты не уговорил меня спрятаться, я мог бы поразить их своими молниями...

"А толку-то!" - Насмешливо подумал я, но не стал его дразнить. Зевс все еще был стоящим союзником, ради него можно было и язык прикусить.

- Ладно, как хочешь. - Понимающе сказал я. - Но если передумаешь, я всегда к твоим услугам... - Я был почти уверен, что он передумает, полагая, что гордый Громовержец просто не хочет принимать мою помощь на глазах своих родичей. - А как насчет того, чтобы повоевать? Я думаю, мы могли бы напасть на армию мертвых уже завтра, но сперва нам следует договориться о том, как действовать. Знаю, ваш любимый девиз: "каждый за себя", но здесь так не получится.

- Делайте что хотите. А я посмотрю, что из этого выйдет. - Неохотно буркнул Зевс.

- Ты будешь сидеть на своей амбе, Юпитер?! - Афина обернулась к нему, изумленная и разгневанная. Такой яростный взгляд вполне способен испепелить на месте! Зевс недовольно насупил густые брови.

- Неужели без меня не обойдетесь?

- Без тебя у нас ничего не получится. - Твердо сказал я. На самом деле я так не думал, но у Зевса выдался не слишком удачный день: ему то и дело приходилось уступать мне, а под конец он и вовсе был вынужден укрыться за спинами своих родичей. Так что я решил быть великодушным и прибавил: - Я очень прошу тебя о помощи, Юпитер!

- Ну хорошо, я вам помогу. - Согласился Зевс. Теперь он выглядел весьма довольным, даже не потрудился скрыть горделивую улыбку. Мне стало горько: как, оказывается, легко управиться с престарелым владыкой, отчаянно цепляющимся за остатки своего былого величия! "Ты никогда не будешь таким, Один! - Твердо пообещал я себе. - Лучше уж действительно умереть от клыков Фенрира, хотя и это было бы весьма обидно..."

 

 - Ерунда какая-то получается! - Сердито сказал я, в очередной раз обведя глазами своих "генералов". Вообще-то, обстановка не располагала к сварливому бурчанию, скорее наоборот: был изумительный летний вечер, последние нежно-розовые кляксы заката поспешно расползались вдоль линии горизонта, мы только что расположились на отдых, и мои спутники как раз начали приставать к Джинну с просьбами о хорошем ужине. Но у меня весь день было скверно на душе, и теперь я наконец понял, почему: обычно я могу довольно долго отлынивать от порученной мне работы, но дело всегда заканчивается тяжелым приступом чувства тотальной ответственности за все происходящее. У меня был выбор: продолжать тихо мучаться в одиночку, или начинать дергаться. Разумеется, я выбрал второе - просто для разнообразия!

- Что случилось, Макс? Почему вдруг - "ерунда"? - Лениво осведомился Анатоль. Остальные и ухом не повели. Всю жизнь подозревал, что грозного начальника из меня ни за что не выйдет. Впрочем, оно и к лучшему. Не хотел бы я пополнить стройные ряды этих малоприятных типов, напоследок!

- У нас в наличии всего четыре полководца на все человечество, к тому же только Мухаммед и князь Влад имеют за плечами некоторый опыт боевых действий... Ну, и мы с Джинном впридачу. Это, конечно, усраться как круто, но маловато будет. - Объяснил я. - Так не пойдет.

- До сих пор тебя это не смущало, Владыка. - Заметил Джинн.

- До сих пор я был полным идиотом. - Улыбнулся я. - Надо исправляться, пока не поздно. У меня есть некоторые основания полагать, что драка начнется гораздо раньше, чем планировалось. Не удивлюсь, если уже завтра... впрочем, нет, все-таки они не настолько шустрые!...

- Завтра?! Ты имеешь в виду последнюю битву? - Анатоль не поленился вскочить с места и продемонстрировать мне сказочные возможности мускулатуры своего лица: такого откровенного ужаса я не видел даже на собственной физиономии в приемной у стоматолога! Кажется, он здорово испугался, и я мог его понять: вообще-то мы всю жизнь находимся в положении приговоренных к смерти, но одно дело - знать, что это произойдет когда-нибудь, и совсем другое - внезапно обнаружить, что это самое "когда-нибудь" наступит прямо завтра...

- Да нет, не все так страшно. Не битва, и даже не генеральная репетиция, а так - небольшая потасовка. Просто в ближайшие дни нам прийдется отбиваться от разгневанных богов, да еще и на аэропланах. Веселье будет то еще!

- Тебе ведомо будущее, Али? - Уважительно осведомился Мухаммед.

- Ага. - Усмехнулся я. И доверительным шепотом сообщил ему: - Мне Аллах сказал. - Вообще-то, с пророческим даром у меня обстояло не очень-то, все было гораздо проще: я весь день не сводил глаз с экрана телевизора, наблюдал за Одином, который развил невероятно бурную деятельность. Он созывал Олимпийцев на большой совет - надо быть полным идиотом, чтобы не догадаться, о чем именно он собирается с ними побеседовать! Я еще удивлялся, что эти ребята до сих пор не собрались хорошенько прополоть наши ряды...

Больше вопросов у Мухаммеда не было. Зато они тут же появились у всех остальных: "от каких таких богов", "а сколько их", "почему на аэропланах", "что такое аэропланы", и все в таком духе. Князь Влад заметно оживился и деликатно поинтересовался, можно ли посадить этих самых "богов" на кол, или же с ними требуется бороться другими методами... Я не подкачал: у меня с самого начала был заготовлен исчерпывающий ответ на все вопросы.

- Поживем - увидим! - Торжественно заявил я. - А теперь вопрос на засыпку: кто из вас разбирается в авиации? - Ребята озадаченно захлопали глазами. - Отлично, я тоже не разбираюсь! Еще один вопрос: кто из вас знает, что такое воздушный бой? Можете не отвечать, и так догадываюсь, что никто. И последний вопрос, господа: кто из вас когда-нибудь командовал по-настоящему большим войском?

- Я. - Гордо сказал Мухаммед. Остальные покосились на него с заметным уважением.

- Ну да, конечно... - Вздохнул я. - Сколько сотен человек было в твоей армии? Впрочем, это неважно. Сейчас нам предстоит иметь дело с миллионами... или даже миллиардами.

- Если за нами действительно следует все человечество, “миллиарды” - это не преувеличение. - Озабоченно кивнул Анатоль.

- Если верить моему работодателю, за нами действительно следует все человечество... или почти все. - Вздохнул я. - А нас с вами чертовски мало, ребята, и мы совершенно некомпетентны. До сих пор мне казалось, что это - не проблема. Но теперь у меня есть все основания полагать, что на днях нам прийдется принять настоящий воздушный бой. Ничего страшного, конечно: ну уложат эти бедняги Олимпийцы несколько сотен наших спутников, или даже несколько тысяч... если оперировать только цифрами - невелика потеря! Но мне почему-то становится противно от мысли, что нам будет нечего им противопоставить. Стоять, задрав головы к небу, и смотреть, как нас убивают - это недостойно.

- А твое могущество? - Оптимистически спросил Анатоль. - Если уж ты с Сетхом справился...

- Мало ли, с кем я справился! - Я пожал плечами. - Нет никаких гарантий, что у меня снова получится. Мои чудеса - штука непредсказуемая. Вдруг в день битвы у меня будет лирическое настроение - и что вы тогда станете делать? Подавать мне карандаши, чтобы я подробно описывал свои впечатления? Подбирать подходящие метафоры? Да уж...

- Я всегда готов помочь тебе в твоих занятиях, Али. - Совершенно серьезно заявил Мухаммед. - Если тебе понадобится, чтобы я подал тебе карандаш, я это сделаю!

- Спасибо, конечно... Но сейчас меня волнует другое. - Примирительно сказал я. - Я чертовски боюсь, что под моим чутким руководством наши соратники смогут разве что еще раз умереть. Возможно, на этот раз они умрут весело и без сожалений, и оставшиеся в живых будут вынуждены спешно сложить десяток хвалебных од на их память. А толку-то!

- И что ты предлагаешь, Али? - Спросил Мухаммед. Мне понравился его деловой тон. Одно удовольствие иметь дело с этим дядей - по крайней мере, пока он не хватается за свой коврик для намаза!

- Нам нужны опытные полководцы. Чем больше - тем лучше. Думаю, за всю историю человечества их было немало. И наверняка все они следуют за нами в качестве рядовых. Грех это - гвозди микроскопами забивать! Надо бы их разыскать, провести разъяснительную работу, и пусть командуют всеми, кто под руку подвернется. Тогда у нас будет не одна огромная и почти бесполезная армия, а несколько сотен - или даже тысяч? - армий поменьше. По-моему очень просто, главное - нарыть побольше генералов. - Я вопросительно посмотрел на Джинна. - Сможешь быстро отыскать бывших полководцев в этом столпотворении?

- Если бы я знал их по именам, это было бы проще. - Заметил Джинн. - Впрочем, с несколькими великими полководцами я знаком лично. Но думаю, за те годы, которые я провел в своем сосуде, появился еще кто-то...

- Надеюсь, что так. - Улыбнулся я. - Что ж, имена - это не проблема! - Я напряг память и с ужасом понял, что не могу вспомнить никого кроме Александра Македонского и Наполеона. Мне стало стыдно. Через несколько секунд у меня в голове слегка прояснилось, и я извлек из дырявых сундуков своей пассивной памяти имена Чингисхана, Бабура, Маршалла и почему-то Гитлера, хотя какой из него к черту полководец - он же в основном на митингах орал... Впрочем, вокруг него было полно толковых ребят, что правда, то правда!

- Образование у меня то еще, конечно! - Фыркнул я. - Ничего, сейчас напряжемся и общими усилиями составим хоть какой-то список... Кто-нибудь здесь знает историю?

- Я почти профессиональный историк, Макс. - Неожиданно сообщила Доротея. - Угостите даму стаканчиком чего покрепче, и будет вам такой список великих полководцев - закачаетесь!

- За стаканчиком дело не станет. - Я выразительно посмотрел на Джинна.

- Слушаю и повинуюсь. - Высокопарно ответствовал он, с низким поклоном подавая Доротее высокий тонкий стакан с какой-то пахучей дрянью.

- Подумать только! Мой любимый коктейль! - Восхитилась она, попробовав содержимое. И деловито спросила: - По алфавиту писать, или в хронологическом порядке?

- Да по фигу, наверное... - Я пожал плечами и покосился на Джинна. - Тебе ведь все равно?

- Мне все равно, Владыка. - Эхом откликнулся Джинн.

- Сделаем. - Бодро отозвалась Доротея. - Дайте только карандаш и бумагу. - Отхлебнула из своего стакана и принялась строчить. Это продолжалось часа два. Несколько раз Джинну приходилось выдавать ей чистый лист бумаги. Я, конечно, с самого начала подозревал, что кроме Македонского с Наполеоном были еще какие-то великие полководцы, но никогда бы не подумал, что их так много! Доротея умудрилась вспомнить больше тысячи имен, и мне показалось, что она остановилась только потому, что у нее заболели пальцы.

- Ой! - Виновато сказал я, перебирая страницы, исписанные торопливым почерком Доротеи. - Почти никого не знаю. Стыдно-то как! А что, разве генерал Мак-Артур тоже был великим? Я думал, он так, посредственность...

- Может быть и посредственность, нам-то какая разница? - Доротея пожала плечами. - По крайней мере, свое дело он знает. Я так поняла: чем больше полководцев - тем лучше. Или тебе требуются только гении?

- Да нет. - Растеряно признал я. - Пожалуй, ты права...

Еще несколько минут я с любопытством рассматривал список: учиться никогда не поздно. А потом у меня появился вопрос.

- Слушай, а почему в твоем списке нет ни одного норвежского конунга? Насколько я знаю, они были ребята что надо - взять того же Харальда Завоевателя, или Святого Олава... Или ты специализировалась на другом историческом периоде?

- Можно сказать и так. - Кивнула она. - Нет, я знаю имена некоторых скандинавских королей, но они нам все равно не понадобятся. Они же теперь все в Вальгалле у Одина - разве нет?

- Об этом я как-то не подумал. - Удивленно признался я. - А ты сообразила. Молодец.

- Рада стараться. - Она комично отсалютовала мне, приложив руку к козырьку несуществующей фуражки.

- Если уж хочешь, чтобы было смешно, надо орать: "яволль майн фюрер!" - Улыбнулся я. - Номер семьсот восемьдесят четвертый в твоем списке может дать тебе профессиональную консультацию по этому вопросу, как только мы его отыщем.

- А кто у меня проходит под этим номером?

- Герман Геринг. - Вздохнул я. - Очень полезный парень: нам же как раз предстоит иметь дело с вражеской авиацией... А может быть, он тоже в Вальгалле?

- Нет его там. - Зевнула Доротея.

- А ты откуда знаешь? - Удивился я.

- Это элементарно, дорогой Ватсон. - Рассмеялась она. - Не было у него в руках никакого меча, когда он умирал. Да и не верил он ни в какую Вальгаллу. Думаю, это тоже важно.

Признаться меня здорово удивила уверенность ее тона: до сих пор Доротея не производила впечатление человека, понимающего, что происходит - оно и неудивительно, думаю, я и сам не производил такое впечатление! А сейчас она говорила как крупный специалист по вопросам загробной жизни. “Черт, как быстро мы все меняемся! - печально подумал я. - Хотел бы я знать, во что мы успеем превратиться в финале!” Впрочем, сейчас у меня были более неотложные дела, чем размышления о нашем туманном будущем...

Я вручил список Джинну.

- Разыщи этих людей, дружок.

- Привести их к тебе?

Я задумался. Ко мне - это конечно, правильно... Но мне почему-то ужасно не хотелось проводить инструктаж великих полководцев всех времен и народов. Мне вообще не хотелось их видеть. Что-то внутри меня отчаянно сопротивлялось этой идее. Впрочем, я всю жизнь любил отлынивать от разного рода совещаний!

- Ко мне не надо. - Решительно сказал я. - Веди их к Мухаммеду. В конце концов, он у нас и сам великий полководец, а я - так, скромный "представитель заказчика"... В общем, это его работа. - Я так увлекся, что чуть было не заявил, что ему, дескать, за это деньги платят! Впрочем, мне показалось, что Мухаммед очень доволен возложенной на него хлопотной миссией.

- Ты же прекрасно с этим справишься, правда? - С надеждой спросил я пророка. Мухаммед важно кивнул.

- С помощью Аллаха я справлюсь с чем угодно, Али. Не скрою, мне будет приятно главенствовать над достойнейшими мужами всех времен. Когда я думал о том, что происходит с праведниками в раю, я всегда представлял себе нечто в таком роде. А если еще и твой могущественный слуга соблаговолит оказать мне содействие...

- Разумеется. - Я обернулся к Джинну. - Ты ведь соблаговолишь, дружище? Помогай ему во всем, ладно? А я пока попробую разузнать, когда нам следует ждать неприятностей, и как они будут выглядеть.

- Ты снова собираешься в гости к нашим врагам? - Шепотом спросил Джинн. Я развел руками с видом мученика: дескать - а что делать, если надо? Ясное дело, я лукавил: надо - не надо, какая разница?! Если бы дело было только в необходимости, я вполне мог бы продолжать пялиться на экран чудесного телевизора Джинна, который по-прежнему находился в моем распоряжении. Но я твердо решил снова нанести Афине и Одину личный визит. Они меня совершенно очаровали, оба. Мне хотелось подружиться с ними, как в детстве хотелось дружить с ребятами не из своего, а из соседнего двора, а еще лучше - с другой улицы: в чужаках всегда есть нечто неописуемо притягательное, по крайней мере, для меня.

Кажется, мой сон ждал меня с таким же нетерпением, как и я его. Стоило мне свернуться клубочком и закрыть глаза - вместо темноты под опущенными веками меня ждал мягкий лунный свет и узкая дорожка между камнями, уводящая на плоскую вершину столовой горы. Защитная руна, старательно начерченная Одином, пропустила меня без возражений, как и в прошлый раз, да и таинственные Хранители не преградили мне путь. Уж они-то знали, что на самом деле меня здесь нет...

Меня ждал сюрприз: никого не было дома. Наверное, этот их военный совет затянулся допоздна. Я лениво подумал, что как был дураком, так им и остался: мне бы сейчас полагалось стойко бодрствовать у телевизора и следить за Олимпийцами, чтобы выведать их драгоценные стратегические секреты, а не предаваться сладким грезам о том, как я скитаюсь по пустому жилищу Афины. Тем не менее, я и не подумал просыпаться. Прошелся по коридору, без особого любопытства заглянул в прохладные темные комнаты. Они были так похожи друг на друга, что я так и не смог определить, какие из них служат спальнями моим новым приятелям, а какие пустуют в ожидании редких гостей. В конце концов я отыскал что-то вроде гостиной, ту самую комнату, в которой мне довелось побывать прошлой ночью, уселся на пол, скрестив ноги - смешно сказать, но я почему-то не решился потревожить своим задом хозяйские ложа! - и принялся ждать. "Если уж я хочу, чтобы они вернулись домой, значит скоро кто-нибудь да появится, - лениво думал я, - это же мой сон, в конце-то концов!" Словно в ответ на мои оптимистические размышления, из коридора послышался голос Марлона Брандо, каковой, вне всякого сомнения, принадлежал Афине: "хорошо, что ты растормошил их, Игг, теперь я удивляюсь, почему ты не сделал этого раньше..." Она осеклась на пороге комнаты, увидев меня. Наверное все-таки не ожидала, что у меня хватит наглости явиться на следующую же ночь, после ее гениального разоблачения.

- Я рад, что ты решил вернуться, гость. Приветствую тебя. - Важно сказал Один. Я сразу понял, что Афина сдержала слово и не поделилась с ним своим открытием: его радость по поводу моего появления была более чем сдержанной, но совершенно искренней.

- Я и сам рад, что решил вернуться. - Улыбнулся я. - Впрочем, я заглянул только на минутку. Хотел узнать, помогли ли вам мои книжки.

- А разве ты не следил за нами в своих снах, как прежде? - Настороженно спросила Афина.

- Я бы и рад, - я развел руками, - но я, знаешь ли, не все время сплю. Вот, только что задремал и сразу увидел, что пришел к вам в гости, а вас нет дома. Решил подождать и посмотреть, что будет дальше...

- А у тебя, часом, нет желания увидеть сон о том, как ты вместе с нами сражаешься с армией мертвецов? Мы собираемся хорошо повеселиться. - Чувствовалось, что Один только что вернулся с совещания: он тут же попытался взять быка за рога и завербовать еще одного наемника в свое малочисленное, но более чем элитное войско.

- Не знаю... - Нерешительно протянул я, и уже тверже добавил: - не думаю! Не люблю сны про войну. Да и зачем я вам нужен? Вояка из меня никудышний.

Афина саркастически усмехнулась краешком марлоновского рта и вышла из комнаты. Ну да, могу себе представить, насколько комично звучало подобное заявление в устах предводителя той самой "армии мертвецов", с которой они как раз собирались сражаться... Знала бы она, как искренне я сам верил, что говорю чистую правду! Я и в школе-то дрался кое-как: моих познаний в этой немудреной науке как раз хватало, чтобы с горем пополам "сохранить лицо" - не больше!

Через минуту Афина вернулась. Теперь это была именно она - не какой-нибудь дурацкий Марлон Брандо, а та невероятная женщина, которая с самого начала очаровала меня несколько больше, чем я мог себе позволить в данных обстоятельствах. Я заметил, что Одина эта перемена обрадовала не меньше, чем меня самого. "Наверное, он в нее немножко влюблен, - печально подумал я, - или даже не “немножко”... Ничего удивительного, могу его понять!"

- Да, к сожалению я действительно не так безобразна, как мне этого хотелось бы. - Ворчливо сказала Афина, заметив, с каким нескрываемым восторгом мы оба на нее пялимся. - Ничего, переживете!

Один нахмурился, смущенно и сердито, словно его застали за каким-то неприличным занятием, вроде ковыряния в носу. Мне стало смешно и немного грустно: тоже мне, боги! Проблемы этих симпатичных ребят вполне укладывались в рамки какого-нибудь примитивного молодежного телесериала - по крайней мере, некоторые...

- А ты ведь тоже красавчик, гость. - Неожиданно заметила Афина. Ее комплимент прозвучал на удивление ехидно, словно она собиралась тут же посоветовать мне почаще пользоваться каким-нибудь патентованным средством от прыщей и шампунем от перхоти, заодно. - Тебе это никогда не мешало?

- Скорее наоборот, - усмехнулся я, - я бы даже не отказался кое-что подправить и улучшить, чтобы моя жизнь стала совсем уж лучезарной...

- Ну да, ты же мужчина... если, конечно, не притворяешься! - Вздохнула она.

- Куда уж мне... Да и зачем? - Я пожал плечами.

- Ну, не знаю - мало ли, зачем... Мне, например, доставляет удовольствие пребывать в мужском теле, да и нашего Ареса никто не заставляет время от времени превращаться в белокурую красотку - просто ему так нравится... Скучно всю жизнь оставаться тем, кем родился. - Весело объяснила Афина. - Так что попробуй на досуге, мой тебе совет!

- Мне кажется, что гостя, да еще и такого, которому мы обязаны избавление от напасти, следует не только развлекать беседой, но и щедро угощать. - Заметил Один.

- Ну да, конечно, как я могла забыть, с кем имею дело! Легендарное гостеприимство северных варваров, как же, как же! - Звонко рассмеялась она. - Ладно уж, Хрофт, не дуйся. Если уж тебе кажется, что в нашего гостя следует запихать как можно больше пищи - значит будем запихивать! Кто я такая, чтобы спорить с тобой, о Отец Мудрости! Пойду, погляжу, осталось ли хоть что-то в наших оскудевших закромах... - Она вышла из комнаты с таким довольным и злорадным выражением лица, словно собиралась насильно напоить нас с Одином рыбьим жиром, а на десерт подать кипяченое молоко с пенками.

- Я давно не видел Палладу такой веселой. - Задумчиво сказал мне Один. - Ты вернул ей радость, гость. Хотел бы я знать, кто ты! Не из пустого любопытства, а для того, чтобы понять: кем надо быть, чтобы вернуть ей радость?

- Наверное для этого надо быть наваждением, - печально усмехнулся я, - не более того...

- И каково оно - быть наваждением? - С неподдельным интересом спросил Один. - Мертвым я уже был, а вот наваждением - никогда...

- Я тоже был мертвым, - гордо сообщил я, - правда, всего пару раз и совсем недолго... Если честно, мне совсем не понравилось.

- Мне тоже. - Серьезно кивнул Один.

- А вот быть наваждением - редкостное удовольствие: все равно, что быть живым, только еще лучше. - Доверительно сообщил я.

- Мне понравилось, как ты это сказал. Ты произнес свои нескладные слова, в которых не было ни капли пойла скальной твари, так, что на миг меня посетили все твои чувства. Это великий талант - говорить так, гость! Ты мог бы стать знаменитым скальдом...

- Скальдом? Я уже пробовал однажды, получилось не очень-то. - Смущенно признался я. - Правда, тогда я был ужасно молодой и такой глупый - завидки берут!

- Значит тебе следует попробовать снова. Глядишь, теперь получится. Ты не кажешься мне молодым, хотя на твоем лице отпечаталось не слишком много свидетельств прожитых лет. - Обнадеживающе заметил он. Мне показалось, что теперь Один смотрит на меня с явной симпатией - насколько его единственный глаз вообще был способен выражать мало-мальски теплые чувства.

- Ладно, я попробую, - улыбнулся я, - если еще успею...

- Все можно успеть, - строго сказал Один, - даже за день до Последней Битвы еще можно успеть сделать все, что должно. Если бы я так не думал, я бы уже давно узнал на собственной шкуре, что такое отчаяние...

- Что ж, я рад, что ты до сих пор не знаком с его горьким вкусом, от которого сохнут губы и появляются слезы на глазах...

Один поморщился.

- Не продолжай, гость. Ты слишком хороший скальд! Если ты произнесешь еще несколько слов, я, чего доброго, сам почувствую этот проклятый вкус...

- Извини. - Удивленно сказал я. - Но думаю, что дело не в моих гипотетических талантах. Просто ты сам - гениальный слушатель.

- Это почти правда. - Спокойно согласился он. - Больше того: я - единственный НАСТОЯЩИЙ слушатель. Всякий скальд слагает слова в строчки лишь для того, чтобы доставить мне радость, даже те, кто не подозревает о моем существовании - и горе тому, чьи труды не достигли моего слуха! В его стихах не будет силы: как бы мастерски не сплетал он слова, без моей помощи они не найдут путь ни к одному из сердец...

- Теперь все ясно: уж мои-то труды явно не достигали твоего слуха! - Рассмеялся я. - Оно и к лучшему: по крайней мере, сегодня мне не приходится краснеть.

- Веселитесь? Ну-ну... Впрочем, это не так плохо: наконец-то в моем доме хоть кто-то веселится! А то в последнее время здесь уже стены стонут от наших с Одином угрюмых рож... - Афина вернулась к нам в главе целой армии своих больших оживших игрушек - Любимцев, как она их называла. Эти трогательные мохнатые существа тут же принялись хлопотать, торопливо расставляя где попало многочисленные мисочки и кувшинчики. У меня создалось впечатление, что их хозяйка велела им с максимальной скоростью загромоздить посудой все свободное пространство, не слишком заботясь о правилах сервировки: один из драгоценных сосудов они умостили точнехонько между носками моих сапог. Я выразительно потоптался на месте, рыжий плюшевый медвежонок виновато пискнул и торопливо потянул посудину в самый дальний угол. Мне оставалось тихо умиляться...

- За тебя, гость! Ты не только избавил нас от охотников, ты принес в этот дом радость. Вечер, завершившийся улыбками - такой роскоши мы давненько не знавали. - Торжественно сказал Один, поднимая восхитительную чашу - подобной красоты я не встречал ни в одном из альбомов по античному искусству. Еще бы - это же была не какая-нибудь очередная археологическая находка, а личное имущество великой богини! Афина протянула мне точно такую же чашу и ободряюще подмигнула: дескать, не бойся, не отравлено! Я попробовал было сделать глоток: этого требовала элементарная вежливость, но у меня ничего не вышло. Вообще-то, мне не раз снились сны, в которых я ел и пил - порой в таких невероятных количествах, что вспомнить страшно! Самое смешное, что иногда после таких сновидческих пирушек я просыпался в самом настоящем похмелье - это при том, что наяву не пил ничего крепче обыкновенного чая! Но на сей раз у меня ничего не получилось - кажется в моем горле просто отсутствовали какие-то важные приспособления, с помощью которых производятся глотательные движения...

- Плохо все-таки быть наваждением! - Виновато сказал я. - Ни тебе выпить, ни тебе пожрать... Обидно! Вы уж не сердитесь, ребята: в этой истории я скорее пострадавший...

- Ты не можешь есть? Интересно! - Афина разглядывала меня с откровенным любопытством, словно у меня только что появилась еще одна пара глаз и начала проклевываться третья.

- Обычно могу. - Я уже чуть не плакал от досады!

- Надеюсь это не потому, что наше угощение тебе не по нраву? - Забеспокоился Один.

- Угощение-то мне как раз по нраву. - Вздохнул я. - Тем более, что на холяву уксус сладкий, и все такое... Просто я разучился есть - вот уж никогда не думал, что со мной может случиться нечто подобное! Надеюсь, что это временно, иначе что за жизнь у меня начнется? Никаких развлечений!

Афина рассмеялась, Один сочувственно покачал головой. Уж он-то не счел мои слова шуткой! Впрочем, я и вправду чувствовал себя пострадавшим: в кои-то веки получил возможность попробовать легендарные нектар и амброзию - и тут на тебе, такое расстройство!

Тем не менее, вечеринка вполне удалась - невзирая на то, что под конец я пал так низко, что принялся рассказывать своим новым приятелям анекдоты - почему-то мне в голову приходили только самые бородатые и все больше про Чапаева. Разумеется им не было смешно! Ребята сосредоточенно морщили лбы, пытаясь постичь таинственную логику анонимных сочинителей этих шедевров - увы, почти безуспешно. Тем не менее, я был вынужден признать: такой задушевной болтовни у меня давно ни с кем не получалось. Мне ужасно не хотелось просыпаться - возвращаться к дурацкой действительности, больше всего похожей на замысловатую продолжительную галлюцинацию душевно больного генерала. Хуже всего, что после пробуждения мне предстояло хорошенько подумать о том, как мы с ними будем воевать. Думать об этом мне, разумеется, не хотелось, а уж предпринимать какие-то действия - тем более...

- О, да у вас тут весело, а меня почему-то не позвали. - Я обернулся и увидел, что на пороге стоит невысокая симпатичная барышня с совершено роскошной кудрявой шевелюрой.

- И трудиться не стоило: ты же любишь приходить без приглашения. И как это мои Хранители тебя пропустили? - Хмуро сказала Афина. Я сразу понял, что она не слишком рада гостье. “Не рада” - это еще мягко сказано!

- О, договориться с Хранителями было проще простого. - Злорадно сообщила гостья. - В сущности, они - всего лишь тени, а мне всегда было легко находить общий язык с существами, рожденными темнотой...

- Сидела бы ты лучше на амбе Геры и усердно возносила хвалу Зевсу за то, что он не захотел оставлять тебя без крова! Я, знаешь ли, еще не успела истосковаться по тебе, Геката! - Афина в сердцах швырнула на пол свой пустой кубок и отвернулась.

- Не стоит сердиться на нашу гостью, Паллада. - Мягко сказал ей Один. - Нельзя гнать на улицу того, кто стоит на твоем пороге: сколько раз я тебе говорил, что такие поступки отпугивают удачу.

- Это - всего лишь твои суеверия, Игг. При чем тут я? - Сердито буркнула она.

- Ты напрасно злишься на меня, Минерва. - Примирительно сказала гостья. Я заметил, что она оценивающе и с нескрываемым интересом разглядывает мою персону - словно напряженно раздумывает: брать ли меня на ответственную должность в своей фирме, или поискать кого-нибудь другого.

“Геката, Геката... - я мучительно напрягал свою дырявую память. - Богиня ночи, кажется... Опасная дамочка, если я ничего не перепутал! Странно, что я ее до сих пор не видел... Но по-моему, она должна быть трехликой, огромной и ужасающей - разве нет? Впрочем, какую только чушь порой не вычитаешь в книжках...”

Мои сумбурные размышления были прерваны довольно бесцеремонным образом.

- А это кто такой? - Спросила Геката, бесцеремонно тыча в мою сторону указательным пальцем. - Он мне нравится!

- Приятно слышать. - Растерянно сказал я. И честно добавил: - Хотя вообще-то мне по фигу...

- Ну и правильно. - Неожиданно согласилась она. - Ладно, кто ты такой - это не так уж интересно. Пойдем, прогуляемся.

- С какой это стати? - Удивился я.

- Просто так. Луна сегодня чудо как хороша - уж я-то знаю толк в оттенках лунного света!

- Что ты замышляешь, Геката? - Встревоженно спросила Афина. - Не вздумай причинять вред моему гостю. Пока он здесь, он под моей защитой!

Я был приятно удивлен: так мило с ее стороны  - знать кто я такой, и все равно заботиться о моей безопасности!

- Поверь мне, Минерва: легче погасить десяток звезд на небе, чем причинить хоть какой-то вред твоему драгоценному гостю. - Усмехнулась Геката. - Впрочем, ты и сама это знаешь...

- На твоем месте я бы не пренебрегал приглашением такой девы, гость! - Неожиданно вмешался Один. Мне показалось, что он чертовски рад такому развитию событий. Ну да, я уже сделал свое дело: немного поднял им с Афиной настроение, а теперь мне следовало выметаться, оставить их вдвоем, чтобы он еще раз попробовал найти путь к каменному сердцу сероглазой богини... Мне показалось, что у Одина нет никаких шансов, и он прекрасно знает, что их нет, но все-таки попытается - да на его месте я бы и сам попытался!

- В любом случае мне пора исчезать. - Я пожал плечами. - Этот сон о том, как я сижу у вас в гостях, был одним из лучших снов в моей жизни, но любой сон должен заканчиваться пробуждением - если он не хочет оказаться смертью...

- Хорошо сказано. - Важно одобрил Один.

Афина выразительно посмотрела на меня - мое сердце сжалось от этого ее взгляда. “Все хорошо, что хорошо кончается, и смотри, не вздумай еще раз сюда заявиться!” - Говорили ее глаза. Впрочем, было в них еще что-то - кажется, гремучая смесь нежности и сожаления... или мне это примерещилось?

-  Вот и хорошо. Я провожу тебя до порога. - Невозмутимо заявила Геката.

- Для того, чтобы исчезнуть, мне необходимо остаться в одиночестве. - Возразил я.

- Догадываюсь. Ничего, я же сказала: только до порога. - Она решительно ухватила меня за руку и потащила к выходу, как заботливая мамаша, спешащая увести свое чадо из дурной компании. Я так растерялся, что безропотно последовал за ней. Пресловутый порог быстро остался далеко позади, а Геката с энтузиазмом увлекала меня все дальше в душистую темноту летней ночи. Я взбунтовался и попытался отнять руку.

- Ты же сказала: “только до порога”!

- Мало ли, что я сказала! - Она наконец остановилась и отпустила мою ладонь. В темноте ее глаза фосфоресцировали, как у огромной кошки. - Ты всегда такой идиот, или только в полнолуние? - Ее лицо исказилось от ярости, но голос звучал спокойно и насмешливо.

- По обстоятельствам. - Сухо ответил я. - А с какой это стати ты вдруг решила, что можешь учить меня уму-разуму, голубушка?

- Сначала скажи, с какой стати ты решил сообщить этим лопухам имена Охотников? - Гневно спросила она. - Все могло быть так замечательно! Сегодня вечером мне удалось привести Охотников к месту сборища моих драгоценных родственничков. Я здорово рисковала, между прочим: им-то абсолютно все равно, чью жизнь забирать... И вдруг выясняется, что я зря старалась: этот одноглазый уже снабдил почти всю компанию защитными амулетами! Пришлось спешно делать вид, что я в восторге от его находчивости, и все такое... Если бы ты поменьше болтал языком, от этих никчемных божков уже не осталось бы и воспоминания, а Один убрался бы восвояси - туда, где ему следует смирно дожидаться дня своей смерти... А теперь они живы, здоровы и обнаглели настолько, что собираются напасть на твою армию. Послезавтра, на рассвете, к твоему сведению!

- Стоп! - Решительно сказал я. - Начнем сначала. Спасибо за информацию, конечно... А с чего это ты так жаждешь крови Олимпийцев? Я думал, вы заодно...

- Думай пореже, мой тебе совет. - Язвительно хихикнула Геката. - Судя по всему, это у тебя не очень-то получается, так что нечего и стараться! Я играю на твоей стороне, ты еще не понял?

- А если ты на моей стороне, почему ты до сих пор не в моем войске? - Удивленно спросил я. - Только не говори, что нас трудно было найти - не поверю! Когда все человечество бредет по пустыне, это довольно сложно не заметить... Хоть бы познакомиться заглянула!

- Ну вот, считай, уже познакомились. - Нетерпеливо отмахнулась она. - А что касается этого сброда, который бредет за тобой - с какой стати я должна болтаться среди них? Я не одна из них, я - Геката, я всегда сама по себе!

- Ну да, и бродишь, небось, где вздумается... - Улыбнулся я.

- Разумеется. - Сухо согласилась Геката. Судя по всему, она никогда не читала Киплинга, так что моя робкая попытка пошутить не возымела успеха. - Так почему все-таки ты шляешься к ним в гости, да еще и оказываешь столь ценные услуги? Неужели Афина тебя приворожила? Ну и вкус у тебя!

- Ты действительно рассчитываешь, что я стану объяснять тебе причину своих поступков? - Я наконец вспомнил, какой я “большой начальник” и взял соответствующий тон. - Не заставляй меня сердиться, Геката!

К моему величайшему удивлению, это подействовало. Геката тут же присмирела. Яростный огонь в ее глазах потух, теперь она смотрела на меня снизу вверх, как и положено такой миниатюрной барышне.

- Это какая-то хитрость, да? - Уважительно спросила она. - Но ты мог бы рассказать мне... Я же должна знать, как мне себя с ними вести. Я могла бы тебе помочь. Собственно говоря, для этого я здесь...

- Приходи ко мне, когда я буду бодрствовать, тогда и поговорим. - Холодно сказал я. - А пока я сплю, никаких производственных совещаний! Так что будь любезна, оставь меня одного: мне уже давно пора просыпаться... И подумай, как ты объяснишь Афине и Одину свое долгое отсутствие.

- Я скажу им, что мы с тобой занимались любовью! - Расхохоталась она. - И пусть завидуют!

- Было бы чему! - Усмехнулся я.

- Если хочешь, мы можем сделать так, что мои слова будут звучать правдиво. - Кокетливо предложила она.

- Не хочу. - Честно сказал я.

- Ты не любишь женщин? - Геката не только не обиделась, но почему-то  даже обрадовалась своему открытию.

- Не люблю. - Я немного подумал и ехидно добавил: - Кроме того я не люблю мужчин, детей и домашних животных. В последнее время я что-то вообще никого не люблю - сам себе удивляюсь!

- А богинь? - Лукаво спросила она. - Например, сероглазых богинь. Я же видела, как ты пялился на Афину - тоже мне, роковая страсть!

- Я же сказал: никого. И не старайся меня рассердить: это довольно легко, а вот успокоить меня потом будет непросто. - Грозно сообщил я.

- А таких богинь, как я?

Я действительно начинал сердиться: с какой стати эта стерва решила, что ей позволено портить мои сны своей бессмысленной болтовней? И вообще, я жуткий консерватор: мне больше нравится самому приставать к малознакомым девушкам, чем быть объектом их сексуальных домогательств... Но пока я набирал в легкие побольше воздуха, чтобы хорошенько на нее рявкнуть, Геката удивительным образом преобразилась. Теперь передо мной стояла настоящая великанша: метра три, не меньше! Ее роскошные черные волосы оказались пучком живых гадюк, которые дружно уставились на меня крошечными равнодушными бусинками глаз. Три прекрасных и яростных женских лица вызывающе смотрели на меня из темноты - мифы все-таки не врали... “Боже, неужели она действительно надеется произвести на меня впечатление?!” - Устало подумал я. 

- Таких, как ты - в первую очередь. Мой тебе совет: когда прийдешь ко мне в гости, постарайся выглядеть хоть немного приличнее. Что случилось с твоей прической, дорогуша?

- Что, и так не нравится? Ладно, дело хозяйское. Тебе же хуже! - Я и не заметил, когда она успела вернуть себе прежний очаровательный облик.

- О’кей, договорились. Мне действительно хуже. - Примирительно сказал я. - А теперь все-таки оставь меня одного. Мне и правда пора просыпаться, и я не хочу делать это в твоем присутствии.

- Не хочешь, или не можешь? - Насмешливо уточнила она.

- Не хочу. - Твердо сказал я. - Те дни, когда я чего-то не мог, давно остались в прошлом. Прощай, Геката. И учти: если хочешь играть на моей стороне - добро пожаловать, но тебе прийдется научиться говорить с другим интонациями. Чего я терпеть не могу, так это хамства.

- Я могу и передумать. - Буркнула она. - Никто никогда не ставил мне никаких условий!

- Все когда-нибудь происходит впервые. - Ухмыльнулся я. - А если передумаешь - на здоровье! Обходился же я как-то без тебя до сих пор! Скажу по секрету: я вообще могу обойтись без кого угодно! Даже если все мое войско завтра решит разбежаться, я только вздохну с облегчением.

- Что ж, значит ты сильнее, чем я думала. - Удивленно сказала Геката. - Это хорошо. Я прийду к тебе завтра... или через два дня. Одним словом, скоро. Очень скоро.

- Ладно, приходи. - Вздохнул я. Она кивнула, развернулась и горделиво удалилась. Некоторое время я с равнодушным любопытством смотрел ей вслед: у Гекаты была на редкость легкомысленная походка, она так энергично вертела задом, словно решила меня насмешить, напоследок. Впрочем, я здорово опасался, что это была не прощальная шутка, а обыкновенное женское кокетство. “Что-то в последнее время меня то и дело пытаются соблазнить. - Весело подумал я. - Сначала эта соленая индеанка, теперь вот еще одна... Спохватились! Где они все раньше были, хотел бы я знать?!”

На этот раз мое пробуждение не сопровождалось всенародной истерикой. Насколько я мог судить, мое войско все еще мирно созерцало сладкие предрассветные сны. Только неугомонный Джинн немного поворчал, что я, дескать, завел себе дурную привычку не дышать во сне. Потом я с удивлением выяснил, что ужасно выгляжу и получил здоровенную кружку горячего шоколада. Кажется ему просто ужасно понравилось меня опекать. У меня не было никаких возражений на сей счет, и вообще я проснулся в невероятно благодушном настроении, из меня можно было вить веревки - к счастью, никто кроме Джинна об этом не догадывался, так что обошлось.

- Ерунда какая-то получается! Все неправильно! - Жизнерадостно сообщил я своим “генералам” за завтраком.

- Что именно кажется тебе неправильным, Али? - Осторожно уточнил Мухаммед.

- Все. - Я улыбнулся еще лучезарнее. - Ты небось всю ночь провел на ногах, возился с нашими полководцами, пока я предавался созерцанию сновидений - а толку-то! Авиации-то у нас пока нет. Надо что-то делать.

- Нельзя сказать, что мы понапрасну тратили время. - Задумчиво сказал Мухаммед. - Достойные мужи, с которыми мне пришлось иметь дело, показались мне искушенными в воинской науке...и вообще они произвели на меня благоприятное впечатление, хотя большинство из них не почитает Аллаха. Но я по-прежнему не понимаю, что такое “авиация”, поэтому твои мудрые советы могли бы пойти нам на пользу.

- Ну, мои-то вряд ли, а вот мудрые советы какого-нибудь специалиста... - Протянул я. - А ну-ка, позовите ко мне Германа Геринга, ребята. Думаю, он - неплохой специалист... Правда, есть ребята и покруче, наверное... - Я беспомощно посмотрел на Доротею: - Поройся в своем списке, ладно? Отметь там еще десяток-другой хороших летчиков. Всех зовите ко мне. Будем что-то придумывать...

Через несколько минут ко мне подошел пожилой толстяк, одетый явно не по сезону: на нем было наглухо застегнутое кожаное пальто.

- Ты звал меня, мой фюрер? - Его голос дрожал от едва сдерживаемого восторга. Я подскочил от неожиданности: вообще-то, в последнее время я был готов к чему угодно, но только не к такому обращению!

- Герман Геринг. - Весело подсказал Анатоль. - Номер семьсот восемьдесят четвертый в нашем списке.

- Я могу послужить твоему великому делу? - С энтузиазмом поинтересовался Геринг.

- Не уверен, что оно такое уж “великое”, - невесело усмехнулся я, - тем не менее, вы действительно вполне можете ему послужить, герр Геринг - почему бы и нет?! В сущности, у вас просто нет выбора...

Он не обратил никакого внимания на мое задумчивое мычание. Какое там, дядя испытывал натуральный религиозный экстаз! Кажется, близость к моему телу действовала на него как пригоршня стимуляторов. Честно говоря, мне стало немного не по себе от этого открытия, хотя я уже давно мог бы привыкнуть...

- Ага, вот и герр Адольф Галанд подтянулся! - Жизнерадостно заявил Анатоль. - И генерал Мак-Артур почему-то... Странно, вроде бы ты не включал его в список! И правильно, на кой он нам сдался?!

- Зато я включала. - Невозмутимо заявила Доротея. - А чем, интересно, тебе не угодил генерал Мак-Артур? Что, он много курил?

Эти двое тут же затеяли жизнерадостный спор о достоинствах генерала Мак-Артура, вреде курения и вообще обо всем на свете. Я бы с удовольствием включился в их дискуссию, но на меня наседали возбужденные авиаторы. Я здорово надеялся, что они не станут выяснять отношения между собой: большинство этих ребят были непримиримыми противниками в годы Второй Мировой войны. Впрочем, им, кажется, и в голову не приходило пускаться в воспоминания, к моему величайшему восторгу...

“Господи, а ведь считается, что я здесь самый главный, и все такое! - Тоскливо подумал я. - Почему же, в таком случае, я понятия не имею, о чем говорить с этими ребятами?! Кажется, теперь я как раз должен объяснять им, что от них требуется - какой ужас!”

Впрочем, я как всегда преувеличивал. Никакие ужасы мне не светили. Разговор оказался приятным и необременительным. Я лаконично сообщил своим новым военачальникам, что в ближайшее время нам прийдется пережить налет вражеской авиации, потом попросил Джинна включить волшебный телевизор и наглядно продемонстрировал технический потенциал наших противников.

- У них очень мало самолетов. - Оптимистически заметил Геринг. И пренебрежительно добавил: - И по большей части одно старье!

- Зато на этом старье летают боги. - Усмехнулся я. - Это не метафора. Они -самые настоящие боги. Олимпийцы. Читали в детстве мифы Древней Греции? Ну вот, с ними нам и предстоит иметь дело. Да, и еще Один со своими валькириями - чтобы нам с вами мало не показалось!

- Один - это серьезный противник. - Спокойно согласился Геринг. - Думаю, Олимпийцы - тоже. Тем не менее, эти ребята летают на настоящей рухляди. Вчерашний день!

- Даже позавчерашний. - Согласился я. - Но у нас с вами пока вообще нет никаких самолетов.

- Но ведь ты можешь сделать так, чтобы они были! - Геринг не спрашивал, а утверждал. Он был почти прав: я здорово сомневался, что действительно могу справиться с этой проблемой, зато у меня имелся замечательный личный Джинн, который уж точно мог все что угодно. Собственно говоря, для того я и затеял это совещание, чтобы наконец-то обзавестись самолетами...

- Лучше всего мессесршмидты последнего поколения. - Деловито добавил Геринг. Его коллеги с энтузиазмом закивали - я отметил, что в этом вопросе они пришли к полному единодушию: ни англичане, ни американцы даже не пытались лоббировать свои отечественные модели.

- Реактивные, что ли? - Вздохнул я.

- Ну да, конечно! Ме-262.

- А почему не Hellcat? - Обиженно осведомился Анатоль откуда-то из-за моей спины.

- Потому что джентльмены предпочитают Ме-262 - а кто мы с тобой такие, чтобы спорить с профессионалами! Осталось только разжиться некоторым количеством этих самых “Ме”!... Сделаешь? - Я вопросительно уставился на прозрачное облачко над своей головой - видимо, Джинн решил, что в таком виде он будет меньше смущать наших новых знакомых.

- Если ты объяснишь мне, что такое “реактивные мессершмидты”, ты получишь их столько, сколько пожелаешь. - Отозвалось облачко.

- Да уж, чего-чего, а объяснений ты от меня вряд ли дождешься... - Растерянно протянул я. - Разве что у ребят хватит на это интеллекта. - Я с надеждой обернулся к  авиаторам: - Кто из вас способен растолковать Джинну, что такое “реактивный мессершмидт”?

К моему величайшему удивлению, они отнеслись к этой идее с неописуемым энтузиазмом. Через полчаса я понял, что могу сойти с ума от нагромождения технических терминов и чудовищных чертежей, которые они рисовали прямо на песке, и тихонько покинул эту милую компанию - пусть сами разбираются! У меня были весьма незамысловатые планы: прогуляться, размять ноги и желательно поболтать о пустяках с подходящим собеседником. Честно говоря, на моем глупом сердце лежал довольно увесистый камень, и с каждым часом его вес понемногу увеличивался. Я делал что мог, можно сказать, честно выполнял свой “профессиональный долг”, старался подготовить свою огромную, но совершенно необученную армию к первой битве с Олимпийцами, как и полагается всякому порядочному Антихристу... Но когда я думал о том, что возможно уже завтра новенький, извлеченный из небытия моим верным Джинном, мессершмидт под управлением Адольфа Галанда атакует “Бристоль” Афины, я чувствовал себя законченным идиотом. В глубине души я здорово надеялся, что Афина все еще вполне бессмертное существо, но ведь удалось же безумным индейским богам убить Диониса, Геру и Афродиту, которым, если верить мифам, тоже полагалось бы быть бессмертными...

Я сам не заметил, как позволил невеселым размышлениям захватить все мое внимание. Я брел по пустыне, не глядя по сторонам, петляя наугад между нашими флегматичными дромадерами, сложенными на земле одеялами и их владельцами, взирающими на меня с благоговейным трепетом, пока не угодил прямехонько в объятия Доротеи.

- Еще немного, и ты сбил бы меня с ног, как пьяный шофер, Владыка! - Рассмеялась она. - Ищешь кого-то?

- Нет. - Честно ответил я. - Спасибо, что нарушила ход моих размышлений, Дороти. Уж очень они были безрадостные, эти самые размышления!

- Мои тоже. - Вздохнула она. - Я уже говорила тебе, что мне страшно?

- Говорила. - Печально улыбнулся я. - А я, часом, не отвечал тебе, что мне тоже?

- Отвечал, с завидным постоянством. Извини, но в твоих устах это утверждение звучит не очень-то убедительно...

- Ну так вот: я говорил тебе правду. Наверное, это нормально: мы с тобой - просто живые люди... по крайней мере, мы все еще ощущаем себя таковыми. Нас ждет неизвестность, а людям свойственно бояться неизвестности...

- Почему ты так упорно называешь себя обыкновенным человеком? - Робко спросила она. - Я отлично помню, как на меня подействовал твой голос, в самом начале нашего пути! Собственно говоря, тебе удалось воскресить меня из мертвых, и не только меня, как видишь... - Она небрежно махнула рукой куда-то в сторону неритмично колышущегося моря человеческих голов. - И еще я помню, что ты сотворил с храмом Сетха, и как это выглядело со стороны!

- Я уже устал объяснять: я не совершаю чудеса, они сами со мной происходят, когда им приспичит. Это большая разница. - Тихо сказал я. - Меня никто не спрашивает: “Эй, Макс, не хочешь ли совершить пару-тройку чудес сегодня после обеда?” Я ничего не решаю. Иногда я чувствую себя распахнутой форточкой, через которую в дом может ворваться все что угодно: и свежий ветер, и золотистый лист вяза, и комья грязи, и шаровая молния... Но какая-то часть меня сидит в комнате вместе с вами и с ужасом ждет, что будет дальше. Так что мы в одной лодке...

- А что будет дальше, ты знаешь? - Робко спросила она. - Чем все закончится?

- Какая разница, чем все закончится?!  - Я пожал плечами. - Скорее всего, всех нас сметет неведомо кем затеянная буря, вот и все. Не думаю, что о нашей храбрости сложат легенды, поскольку делать это будет некому, так что слава нам не светит... Тем не менее, ничего страшного не происходит, наверное. Все мы с самого начала знали, что любая человеческая жизнь заканчивается смертью: это входит в условия задачи. Можно сказать, что нам еще повезло: никто никогда не обещал нам, что накануне конца с нами случится множество невероятных чудес, тем не менее, они уже происходят, и это только начало! Прежде, чем умереть, мы успеем побыть куда более живыми, чем прежде - не худший подарок напоследок!

- Это правда. - Тихо сказала Доротея. - Я никогда не чувствовала себя такой живой. Мне никогда не удавалось так долго смотреть на небо, Макс. А теперь только этим и занимаюсь: дромадеры бредут так медленно, и ритм их ходьбы примиряет меня с судьбой... Даже наша поездка через храм Сетха была чудо как хороша, хотя я ужасно боялась... И самое главное: никаких вареных яиц с гренками по утрам, никаких вечерних газет в метро по дороге со службы... и никаких ежедневных поцелуев по привычке - жалких попыток избежать одиночества, прикасаясь к чужому телу. Рядом со мной нет никого из старых знакомых, но это к лучшему. Я больше не чувствую себя одинокой - скорее уж наоборот... Наверное, это и есть рай - и кто я такая, чтобы жаловаться, что мне нельзя остаться в этом раю навсегда! Хорошо, хоть пустили постоять на пороге, не так уж мало! - По ее щеке скатилась одна-единственная слезинка, но губы невольно сложились в мечтательную улыбку. Мое сердце сжалось от нежности и восхищения. Вот это и есть настоящее мужество, вся моя бесшабашная храбрость бессмертного не стоила ее улыбки - куда уж мне!

“Этот парень, Аллах, помнится, говорил, что мое войско будет состоять исключительно из “мертвых духом”. - Подумал я. - Кажется, он здорово ошибался... Видел бы он сейчас ее лицо!”

Одним словом, я уже приготовился пустить слезу, но мне не дали.

- Если я правильно понял, нам предстоит большое сражение? - Князь Влад внезапно возник откуда-то из-за моей спины.

- Что? А, ну да. Ты все правильно понял, дружище. - Кивнул я, пряча снисходительную улыбку: я уже привык относиться к этому легендарному парню как к большому ребенку, трогательному, наивному и жестокому, как все дети.

- Я хотел спросить: мы будем брать пленных? - Осторожно поинтересовался он.

- Не знаю. - Удивленно отозвался я. - Не думаю... Впрочем, посмотрим, как сложится...

- Может я пока колышков настругаю? - Робко предложил он. - Мало ли что...

- Зачем?! - Я уже не знал, плакать мне, или смеяться.

- Ну, может случиться так, что кто-то из пленных разгневает тебя, и ты захочешь посадить его на кол... - С надеждой предположил Дракула.

- Не может! - Я все-таки решил, что в данной ситуации скорее следует смеяться. Доротея тоже тихонько хихикнула.

- Никто не может знать заранее, в каком расположении духа ему предстоит пребывать на следующий день. - Робкий-то он робкий, наш князь Влад, но упрямый, как дюжина ослов! - Иногда в плен попадают люди, способные разгневать кого угодно, даже тебя, Владыка. - Тоном знатока добавил он.

- Поверь мне: твои драгоценные “колышки” нам не понадобятся! - Сухо сказал я. Посмотрел на его скорбную физиономию и растрогался. - Если тебе очень хочется, ты можешь их настругать, дружок. Но не обещаю, что я позволю тебе пустить их в дело.

- Ничего, там видно будет! - Оживился Дракула. - Так  я пойду поищу...

- Что ж, по крайней мере, он ушел вполне счастливым! - Усмехнулась Доротея, глядя ему вслед.

- Ну и компания у нас! - Я нахмурился, потом махнул рукой и расхохотался. - Теперь еще Герман Геринг пожаловал, с товарищами... Надеюсь, ребята не передерутся в самый ответственный момент!

- Конечно не передерутся! - Уверенно успокоила меня Доротея. - Все, что случилось с ними при жизни, теперь не имеет никакого значения.

- Почему ты так думаешь? - Заинтересовался я.

- “Почему”? - Она изумленно нахмурила брови. - Да хотя бы по собственному опыту! Впрочем, не только по собственному... Ты обратил внимание, как подружились Мухаммед и князь Влад? Основатель мусульманской религии и средневековый христианин - фанатик, пересажавший на кол сотни последователей нашего Мухаммеда... Старые разногласия больше никого не волнуют. Все мы мудрее, чем нам самим кажется, Макс. Мы очень хорошо понимаем, что такое конец - если не разумом, то сердцем!

- О’кей, значит я - болван, которому приходится предводительствовать мудрецами! - Улыбнулся я. - Спасибо за лекцию, Дороти. Мне ужасно стыдно, и все такое... Можешь себе представить: мое глупое сердце наотрез отказывается понимать, что такое “конец”, и ведет себя соответственно...

Она изумленно посмотрела на меня, потом понимающе кивнула:

- Ну да, конечно. Просто для тебя это никакой не конец, правда? Только короткий эпизод твоей неописуемо долгой жизни, не имеющей ни начала, ни конца... И не надо снова говорить мне, что ты - такой же, как мы, все равно не поверю! Да ты и сам не веришь... - Она развернулась и медленно пошла прочь, а я уселся прямо на горячий песок и закрыл лицо руками. Мне ужасно хотелось по-детски расплакаться, жалобно уткнувшись носом в плечо кого-то большого, мудрого и всесильного, но у меня не было ни слез, ни этого самого плеча, поэтому я просто сидел и терпеливо ждал, пока утихнет незапланированная буря в моем слабоумном организме...

Потом мне все-таки пришлось заняться делами. Я вернулся на свой импровизированный  “оборонный завод” - как раз вовремя! Плод совместных усилий лучших авиаторов всех времен и народов и моего мудрого Джинна, невероятно красивая крылатая тварь из сверкающего черного металла горделиво стояла на песке. Господа летчики взирали на нее с немым восхищением, мне оставалось только присоединиться.

- Шайсе! - Проникновенно сказал я: все остальные слова временно вылетели из моей непутевой головы: я был потрясен.

- Нравится, да? - Понимающе улыбнулся кто-то рядом со мной - кажется, это был фон Рихтхоффен, герр “Красный барон”, во всяком случае его лицо вызывало у меня смутные ассоциации с картинками на коробках с моделями самолетиков фирмы “Аэрфикс”: была у них в свое время такая серия - “Великие летчики”, или что-то в таком роде.

- Еще бы! А вы уже испытывали это чудо? Летать-то оно умеет?

- Мы как раз собираемся бросить жребий. - Кивнул он. - Возникла небольшая проблема: всем хочется сесть за штурвал!

- Мне уже тоже хочется. - Улыбнулся я. - Но я предпочитаю уступить эту честь профессионалам. Пойду, еще погуляю. Удачного вам испытания, ребята! - Я обернулся к Джинну и спросил его, повинуясь какому-то внезапному порыву: - Ты не мог бы перенести меня туда, где вообще никого нет? Ни моей армии, ни наших драгоценных противников, ни мертвых, ни живых, ни людей, ни богов - вообще никого... Думаю, на этой земле теперь найдется немало безлюдных мест... безлюдных - и ”безбожных”, заодно.

- Таких мест немало. - Подтвердил Джинн. - Но почему ты хочешь остаться в полном одиночестве? Это опасно, Владыка.

- Опасно? Для меня? Не говори ерунду! - Улыбнулся я. - Подозреваю, что я - единственный парень, которому вообще не грозят никакие опасности. Выполни мою просьбу, ладно? Я устал, дружище. На меня все время кто-то смотрит, даже когда я сплю, и с этим ничего нельзя поделать: вокруг слишком много народа... Никогда не думал, что человеческий взгляд осязаем, но в последнее время я это чувствую. Я уже начал сутулиться: оказывается, взгляды могут быть чертовски тяжелыми!

- Я сделаю так, как ты хочешь, ибо обязан выполнять все твои желания, Владыка. - Неохотно согласился Джинн. - Но может быть, ты позволишь мне сопровождать тебя? Мой взгляд ничего не весит, можешь мне поверить! К тому же я могу стать невидимым и не издавать никаких звуков. Мое присутствие будет необременительным, обещаю!

- Ладно, - улыбнулся я, - если так, пошли!

Мне не пришлось повторять приглашение: поток теплого воздуха тут же подхватил меня и почти растворил, я испытал сладковатую дурноту головокружения, но через несколько секунд все закончилось: мои ноги снова стояли на твердой земле. Здесь было очень темно, и я на мгновение удивился: там, в пустыне недавно миновал полдень, неужели Джинну взбрело в голову отволочь меня аж в другое полушарие? Но потом вспомнил: Джинн в свое время говорил мне, что на всей земле воцарилась вечная ночь, и только мой путь почему-то по-прежнему освещался солнцем, что, вроде бы, не слишком-то увязывалось с моим новым имиджем...

Я огляделся и понял, что нахожусь в лесу: об этом свидетельствовали мощные стволы окруживших меня деревьев, бархатно-черные в темноте, и головокружительный аромат хвои. Здесь было удивительно тихо, даже ветер не пересчитывал листья на ветвях. Джинн, судя по всему, находился где-то рядом, но честно держал слово и ничем не выдавал свое присутствие. Я уселся на толстый слой мха и опавшей хвои и вопросительно улыбнулся сам себе: дескать, вот ты и остался один, душа моя - что теперь? Я не мог сформулировать ответ на этот вопрос, но он был мне известен и понятен, что-то вроде: “просто немного побуду старым добрым Максом, а не каким-то там “Владыкой”, и все...” Ага, размечтался!

Мало того, что я так и не обнаружил этого самого “старого доброго Макса” ни в одном из закоулков своей идиотской души - два часа блаженного одиночества только ухудшили дело: я окончательно перестал узнавать себя, любимого и знакомого, в этом странном типе, который был способен неподвижно сидеть на земле, не беспокоясь ни о чем, и даже не давая себе труда подумать о собственном будущем. Никакого будущего больше не было, да и прошлое у меня не очень-то было, если разобраться! Впрочем, даже мое драгоценное “здесь и сейчас” казалось хрупким и нежным, как весенняя льдинка, к нему не следовало прикасаться, чтобы оно не растаяло - я и не прикасался... Просто сидел на земле и с наслаждением вдыхал упоительно сладкий воздух - вот уж не предполагал, что способен свести свою бурную деятельность исключительно к вдохам и выдохам и не заскучать через пятнадцать секунд!

Разумеется, рано или поздно это должно было закончиться, поскольку в соответствии со сценарием вечное блаженство мне пока не светило. Правда, я наивно полагал, что прекращу свою незапланированную медитацию добровольно и совершенно самостоятельно - ага, размечтался...

В какой-то момент я услышал, что где-то рядом играет музыка, через несколько секунд я узнал мелодию и негромкий бесполый голос, который пел что-то простое и обворожительное на полузнакомом мне языке: “If rain will fall high appear upon the mountains, the grass will grow...” - дальше я почему-то никогда не мог разобрать, а потом еще была пронзительно печальная констатация незамысловатого факта: “Before she came I lived alone upon the mountain...” и глубокомысленный вывод: “the time is like a promise” - вроде бы ничего особенного, и если бы я услышал эту дребедень на своем родном языке, я бы наверняка снисходительно поморщился... но факт остается фактом: когда-то эти строчки нежно выворачивали меня наизнанку! Мои губы невольно расползлись в улыбку - черт, еще немного, и я вполне мог бы пустить самую настоящую слезу, мокрую и соленую... Однажды, несколько лет и целую вечность назад, моя старинная подружка подарила мне кассету, на которую записала кучу каких-то неизвестных мне песенок. За ней вообще водилась слабость дарить друзьям этакие музыкальные винегреты, дикую смесь банальных хитов и никому не известных вещиц, которые обычно были чудо как хороши, хотя я никак не мог постичь безумную логику, которой она руководствовалась при составлении этих сборников. Я смутно подозревал, что это был ее личный способ получить некую незначительную, но изысканную власть над людьми, которые ей дороги: заставить нас слушать выбранные ею мелодии, в установленном ею порядке, даже тогда, когда ее не было рядом - и ведь мы, как правило, действительно слушали, поскольку ее выбор почти всегда был безупречен: девочка как-то умудрялась угадывать вкусы и желания каждого, кому предстояло получить ее фирменный подарок. При этом она никогда не повторялась: фонотека у барышни была богатая! Так вот, одна из этих песенок оказалась тем самым единственным и неповторимым набором звуков, который почему-то был способен вытрясти из меня душу, а потом вернуть ее на место, чистенькую и посвежевшую, как старое пальто, побывавшее в американской химчистке... У меня богатый словарный запас, но внятно объяснить, что именно делала со мной эта простенькая песенка, я никогда не смогу: наверное ни в одном из человеческих языков нет подходящих слов, помню только совершенно дурацкую мысль: “если бы вдруг оказалось, что рай действительно существует, и я попал бы в этот самый рай после смерти, кто-то из ангелов непременно спел бы мне что-то в таком роде, прямо на пороге...” Несколько недель я не вынимал кассету из плеера, почти не вслушиваясь в остальные песенки, которые тоже были вполне хороши: 57 минут я существовал в режиме ожидания, потом следовали три минуты абсолютного кайфа: ровно столько звучала эта МОЯ песенка, потом все начиналось сначала... А потом все внезапно закончилось, я был изгнан из неожиданно обретенного рая: магическая мелодия вдруг перестала меня трогать - словно она была апельсином, из которого я выцедил весь сок, и его больше не осталось, ни капли, только пересохшие ошметки истерзанной мякоти и сморщенная оранжевая кожура. Моя нетерпеливая жадность все испортила, и какое-то время я чувствовал себя по-настоящему несчастным - как ни смешно это звучит... Тогда я понял, что частые прикосновения способны угробить любую страсть - впрочем, мне так и не пришлось применить это полезное знание на практике: с тех пор в моей жизни не было ничего такого, что мне действительно захотелось бы сохранить навсегда...

Но сейчас мое сердце вздрогнуло так сладко, словно я слышал свою чудесную песенку в самый первый раз - можно было подумать, что я все-таки оказался в раю, и сладкоголосый ангел на пороге встречает меня, как я и предчувствовал... Несколько минут я наслаждался простым, но совершенно сокрушительным чудом, которое почему-то вдруг решило со мной случиться, потом глупо ухмыльнулся от удовольствия и огляделся по сторонам. Только тогда я понял, что уже давно не один, и мое невовремя растаявшее сердце внезапно сжалось от ужасающего предчувствия: оно уже откуда-то знало, что странные незнакомцы. причудливые силуэты которых я едва мог различить в темноте, пришли сюда за моей жизнью, и у них хватит могущества и упорства получить то, что они хотят...

- Не надо. - Растерянно сказал я. Сам не знаю, кого я надеялся уговорить!

- Надо. - Флегматично возразил мне чей-то свистящий шепот. - Ты лишил нас хорошей добычи, но это не беда: ты сам - наилучшая добыча! У тебя много жизней - есть, что взять. Именно то, что мы ищем...

Разумеется, за моей головой явились старые добрые индейские боги - дружно, всем коллективом. Им не было никакого дела до нашего дурацкого “конца света”, и моего - более чем высокого! - статуса в созданной по этому случаю структуре. Эти хищные ребята сошли со страниц совсем иных историй, и у них были свои представления о том, как следует поступать, когда земля начинает дрожать у тебя под ногами. Они были гораздо старше и в каком-то смысле гораздо мудрее всех нас - как бабочка бывает мудрее философа: пока он размышляет о метаморфозах материи, бабочка переживает их на собственном опыте. Они оказались настолько иными - или инакими? - что даже для того, чтобы просто смириться с их существованием, мне следовало расстаться с большинством своих представлений о возможном - и это после всего, что успело со мной случиться!

Мне хватило одной тошнотворно длинной секунды, чтобы понять все: эти красавчики пришли сюда с твердым намерением убить меня, и они это сделают, поскольку я никогда не был бессмертным - просто счастливым обладателем довольно большого - но, к сожалению, конечного и легко выражаемого с помощью всего лишь трехзначного числа ! - количества жизней.

- Забери меня отсюда! - Потребовал я у невидимого Джинна, но он не откликнулся. Я с ужасом подумал, что мой могущественный телохранитель вполне мог передумать - в самый последний момент! - сжалиться надо мной и предоставить мне возможность все-таки побыть в полном одиночестве - так мило с его стороны... Настолько несвоевременных подарков мне еще никогда не делали!

Причудливые существа обступили меня тесным кольцом. Я почувствовал их тяжелый неприятный запах, что-то среднее между запахом дерьма и формалина. А потом я узнал его и содрогнулся от воспоминания: однажды в юности я случайно зашел в грязную ветеринарную аптеку возле городского рынка, стены которой были пропитаны этим запахом и сразу подумал: “боже, это запах дурной смерти!” Тогда я сам испугался собственной формулировки: в то счастливое время в моей романтической голове редко появлялись подобные образы - мрачные, точные и лаконичные. Теперь я испугался снова - черт, у меня были все основания испугаться! Но еще больше меня страшило их абсолютное спокойствие: если бы индейские боги испытывали ко мне враждебные чувства, если бы они собирались рассчитаться со мной за то, что я назвал их имена Одину, или вздумали предотвратить грядущий конец света, устраняя одно из главных действующих лиц, или просто разгневались, как бедняга Сетх, обнаружив на своем пути докучливое человеческое существо - о, тогда мне наверняка нашлось бы что им противопоставить! Но в глазах этих странных тварей я был всего лишь долгожданной пищей - лакомым куском, вроде бутерброда с икрой. Их общая убежденность парализовала меня: под тяжестью их голодных глаз я почти превратился в этот самый “бутерброд”  - куда только подевалось мое хваленое могущество!

- Не думай ни о чем, лучше просто слушай музыку - это наш подарок тебе. Тот, кому суждено умереть, имеет право напоследок прикоснуться к лучшему, что у него было... Любая жизнь когда-нибудь заканчивается, теперь закончится и твоя. Пришло время умирать. - Тихий шепот одного из моих убийц - судя по змеиной морде и пучкам перьев, жизнерадостно зеленых как весенняя травка, со мной говорил Кецалькоатль - почему-то казался мне самым нежным и умиротворяющим звуком во Вселенной. Я больше не предпринимал никаких попыток спастись, даже вялых поползновений позвать Джинна - скорее всего просто потому, что никак не мог поверить, что смерть действительно стоит на пороге. Наверное, просто привык к тому, что мне все время как-то удается выкрутиться: то чудо какое-нибудь случится, а то просто просыпаешься, и понимаешь, что все было обыкновенным ночным кошмаром... Так что перед лицом настоящей опасности, я оказался невероятно медлительным и неповоротливым - вот уж никогда бы не подумал! А когда до меня наконец-то дошло, что все происходит на самом деле, было уже слишком поздно...

Хвала небу: я до сих пор не помню подробностей нашего бурного “общения”, и прикладываю все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не вспомнить! Знаю только, что мне пришлось умереть почти сотню раз кряду, и каждая новая смерть была мучительнее (и утомительнее) предыдущей. Индейские боги забирали себе мои жизни, извлекали их из меня одну за другой, вытягивали их, как тянут нерв из больного зуба, только этим самым “зубом” был весь я, без остатка. Помню, что воля к жизни оставила меня, и я хотел только одного: чтобы все это закончилось как можно скорее, и уготованная мне смерть оказалась обыкновенным небытием, которого я так боялся прежде, а не вечным умиранием...

А потом все это действительно закончилось. Я почему-то был по-прежнему жив, и меня кто-то обнимал за плечи, а перед моими почти ослепшими от боли глазами нечетко проступали контуры полузнакомого лица. Через несколько секунд я кое-как сфокусировал зрение и узнал это лицо.

- Один, откуда ты здесь взялся? - Тихо спросил я. - Никогда не думал, что после смерти попаду в Вальгаллу... У меня ведь не было меча в руках, и вообще никакого оружия у меня не было: оставил его где-то, болван этакий!

- А ты и не попал в Вальгаллу. - Лаконично сообщил Один. - Ты жив. Здорово ты влип, гость! И как тебя угораздило? Нельзя бродить без оружия по незнакомым местам.

- Думаю, что с оружием тоже не очень-то можно. - Слабо улыбнулся я.

- Ты идиот. - Сердито сказала Афина. Только тут до меня дошло, что это именно она нежно обнимает меня за плечи - я поверить не мог в такое чудо! - Почему ты не там, где тебе положено быть? - Ворчливо спросила она - как строгая мамаша, обнаружившая, что ее чадо пошло в кино вместо того, чтобы делать уроки.

- А где мне положено быть? - Горько усмехнулся я.

- Сам знаешь! - Буркнула она.

- Я устал быть там, где мне “положено”! Я очень хотел остаться один. Хотя бы на пару часов, а еще лучше - навсегда. - Я обнаглел настолько, что опустил голову на ее плечо - в конце концов, я столько раз умер за этот бесконечно долгий день, что имел полное право делать все, что хочу, просто потому, что мои телодвижения как бы и не являлись настоящими осмысленными поступками - так, продолжение затянувшейся агонии... Заодно я позволил себе закрыть глаза и с наслаждением сосредоточиться на одном-единственном ощущении: прикосновении моего затылка и левого уха к теплому плечу Афины. К моему величайшему восхищению, она не предпринимала никаких попыток прекратить это безобразие.

- Как вы здесь оказались, ребята? - Я быстро приходил в себя: во мне уже проснулось любопытство. - И как вам удалось прогнать этих тварей? По-моему, они самые могущественные существа во Вселенной - разве нет?

- Мои руны гораздо сильнее. - Гордо сообщил Один. - Видел бы ты, как они корчились, когда здесь появились мы с Палладой! Они бежали от нас, как проворные зайцы. - И великодушно добавил: - Но если бы не твоя помощь, моя магия оказалась бы бесполезной. Поэтому мы сразу отправились выручать тебя, когда твой удивительный раб пришел к нам за помощью.

- “Раб”? Какой такой “раб”? - Удивился я.

- Призрачный сладкоречивый великан. - Пояснила Афина. - Он появился на моей амбе, перепугал моих Любимцев, заворожил Хранителей... Скажи ему, что я очень на него сердита!

- А, Джинн! Теперь ясно, куда он подевался... Понял, что ничем мне не поможет и рванул за подмогой - какой молодец! - Улыбнулся я. - И вы так сразу согласились прийти мне на помощь? - Я повернул голову и внимательно посмотрел на Афину: - Как ты-то решилась? Ты ведь знаешь, кто я такой. Может быть, эти голодные индейские боги собирались оказать вам величайшую услугу...

- Тебе не понять. - Надменно сказала она. - Мы с Одином привыкли платить по счетам. Неблагодарный быстро теряет удачу, знаешь ли... Ты помог нам, мы помогли тебе. Теперь мы в расчете и можем больше не церемониться друг с другом. - Пока Афина ораторствовала, моя голова по-прежнему лежала на ее плече, и она не предпринимала никаких попыток положить конец этому безобразию - ее слова самым восхитительным образом расходились с делом, и это превращало меня в совершенно счастливое существо - быстро же я оклемался!

- Я тоже знаю, кто ты. - Неожиданно сообщил мне Один. К моему величайшему удивлению, он говорил спокойно и даже вполне дружелюбно. - Я развязал язык Гекате - это оказалось не слишком сложно! Конечно, я мог бы догадаться и раньше, но что происходит с отпущенной нам мудростью, когда наше время подходит к концу...

- И ты знаешь? - Я окончательно перестал что-либо понимать. - Но почему, в таком случае?...

- Ты любопытен, как  женщина. - Усмехнулся Один. - Другой на твоем месте перестал бы интересоваться даже собственным именем - после такой-то переделки! - а тебя по-прежнему занимают чужие дела... Сколько раз ты только что умер?

- Много. - Я на мгновение задумался и решительно помотал головой: - Я не считал, знаешь ли...

- Когда я принес себя в жертву и побывал за чертой - всего один раз! - я переменился так, что серебряные зеркала, перед которыми я стоял прежде, отказывались отражать мое лицо, а тебе все как об стену горохом! - Удивленно заметил он.

- И все-таки, почему? - Упрямо спросил я.

- Потому что было бы глупо продолжать считать тебя настоящим врагом. - Один пожал плечами - как мне показалось, довольно снисходительно. - Я больше не думаю, что ты - Сурт из Муспелльсхайма, и я совершенно уверен, что ты - не Локи: его бы я узнал в любом обличьи... Безумная ведьма Вёльва ни единым словом не упомянула тебя в своем пророчестве, и это дарит мне великую надежду! Ты не умеешь ненавидеть и быть неистовым... думаю, ты и сражаться-то толком не умеешь!

- Не умею! - Гордо подтвердил я. Потом вспомнил свои подвиги у храма Сетха, решил, что прибедняться все-таки не стоит и честно добавил: - Разве что, просто уничтожать все, что под руку подвернется - иногда, под настроение...

- Уверен, что ты действительно вполне способен разрушить то, что осталось от этого прекрасного мира - скорее всего, случайно, или нечаянно, или просто “под настроение”, как ты сам выразился. - Серьезно кивнул Один. И насмешливо добавил: - А иногда твоего могущества не хватает даже на то, чтобы сохранить собственную жизнь - как это случилось сегодня... Ты - не воин, ты - гость, любопытный вечный скиталец вроде дружка Паллады, Улисса, и совсем не случайно ты назвал себя Гестом в нашу первую встречу... Одним словом, ты не враг нам. Правда, ты и не друг - ни нам, и вообще никому. Так, наваждение. Афина с самого начала была права, а я ей не верил... Но ты помог нам, когда это требовалось, и ты не хочешь нашей гибели. О таком противнике можно только мечтать! Если тебя не будет, найдется кто-то другой, чтобы возглавить твою армию. Думаю, это будет Лодур, как и предсказывала Вёльва, и тогда все пойдет как по-писаному... Я думал всю ночь и понял, что нам следует дорожить твоей жизнью.

- Хорошая идея. - Хмыкнул я. - Вот уж не надеялся, что она может прийти тебе в голову...

- Ты же сам вспомнил, что одно из моих имен - Отец Мудрости. - Снисходительно заметил Один.

- При чем тут мудрость... - Вздохнул я.

- Ты не рассуждай, а лучше скажи, что ты теперь собираешься делать! - Потребовала Афина. - Что, ты все равно будешь вести свою кошмарную толпу к месту Последней Битвы? А потом мы будем сражаться? Но это бессмысленно! Нам вроде бы нечего делить... И учти: мы спасли твою жизнь не для того, чтобы ты погасил солнце своим огненным мечом - до сегодняшнего дня Игг упорно утверждал, что именно это ты и намерен проделать... Смотри, не вздумай! - Она здорово завелась, и я не на шутку опасался, что сейчас эта прекрасная богиня просто набьет мне морду - так, для профилактики.

- Да нет у меня никакого огненного меча. - Устало сказал я. - И не было никогда. Надеюсь, что и не будет - нужен он мне, как шило в заднице! А что касается как ты выражаешься “кошмарной толпы”... Разумеется, я поведу их дальше! Я каким-то образом вернул этих людей к жизни, заставил подняться из могил, они дышат в одном ритме со мной, и их дыхание замирает, когда я на время их покидаю, так что теперь я должен оставаться с ними. Я за них отвечаю, так уж вышло... Да я и сам не хочу их бросать, если честно! Один дело говорит: если я уйду, вместо меня тут же появится кто-то другой. Я - не герой и не воин, как справедливо заметил Один, и вообще - не бог весть что, к тому же я не слишком любил своих коллег по роду человеческому, когда все мы были живы... но пока я остаюсь с этими людьми, у них есть хоть какой-то шанс победить в Последней Битве - не вас, конечно...

- А кого? - Изумленно спросила Афина.

- Не знаю. - Вздохнул я. - Может быть, свою человеческую судьбу, которая обрекла их родиться “мертвыми духом”... У некоторых это уже получается, и еще как!

- Не о них речь. - Нетерпеливо перебил меня Один. - Нам с Палладой нет дела до этих людей. Нам вообще нет дела до людей, можешь мне поверить... Послушай, я предлагаю тебе соглашение. Эти могущественные твари, которые убивали тебя - хорошие охотники, и теперь они не оставят тебя в покое. Тебе нужна защита, и я могу помочь. Взамен мне требуется только твое обещание...

Я решительно покачал головой.

- Я не могу давать обещаний. Никаких. Не потому, что не хочу, просто мои обещания не имеют никакого смысла. Так, пустой звук. Ты еще не понял, Один? Я ничего не решаю. Я не отвечаю за свои поступки. Я их даже не совершаю. Все происходит само собой, а мне поневоле приходится принимать в этом участие. Единственное, что я действительно сделал по собственной воле - пришел к вам и продиктовал этот знаменитый список имен индейских богов, да и то, для меня все это случилось во сне...

- Ты бы хоть дослушал сперва, а потом спорил! - Ворчливо перебил меня Один. - Скажи лучше: ты знаком с пророчеством Вельвы?

- Еще бы! - Невольно улыбнулся я. Вот уж никогда не предполагал, что от моих экзотических литературных увлечений будет хоть какая-то практическая польза!

- Славно. Я хочу от тебя только одного: чтобы все совершалось не так, как она напророчила. Все что угодно, лишь бы это не было похоже на ее проклятое предсказание!

- Потому что оно сулит тебе смерть? - Понимающе спросил я.

- И поэтому тоже. - Спокойно подтвердил он. - Но даже моя смерть - пустяки по сравнению с моей ненавистью к неизбежному! Если меня убьет не Гарм, а кто-то другой - да хотя бы ты! - я умру победителем... Ты понимаешь, о чем я толкую?

- Я понимаю. - Кивнул я. - Знал бы ты, как я тебя понимаю! В этом мы ужасно похожи - кто бы мог подумать...

- Значит, ты согласен на сделку? - Обрадовалась Афина.

- На какую сделку? - Флегматично спросил я.

- Как это - “на какую”?! - Возмутилась она. - Что с твоей головой, бедняга? Все очень просто: одноглазый снабжает тебя амулетом, при виде которого эти могущественные поганцы жалобно визжат и убегают туда, откуда пришли, а ты...

- А с чего ты взяла, что мне действительно нужен какой-то амулет? - Я ее здорово огорошил: Афина растерянно заморгала - сейчас она была похожа на растерянную девчонку, “поплывшую” на выпускном экзамене. Честно говоря, в таком виде она нравилась мне еще больше!

- По-моему, это и так ясно. - Наконец сказала она. - Они снова прийдут за твоей головой - и что ты тогда будешь делать?

- Посмотрим. - Я равнодушно пожал плечами. - Думаю, в следующий раз я на них все-таки как следует рассержусь, а когда мне удается рассердиться, все становится так просто - описать не могу!

- Ничего не понимаю! - Сердито сказала она. - Если ты такой грозный, какого черта нам с Одином пришлось спасать твою шкуру? Если это шутка, то она дороговато тебе стоила!

- Просто я не смог рассердиться. - Терпеливо объяснил я. - Я - не хозяин своего настроения, к сожалению...  Спроси своего приятеля Одина, он тебе расскажет о священном безумии берсеркеров. Чтобы как следует разозлиться эти ребята грызут щит, и все такое... Мне тоже не помешало бы завести такую привычку! Может, заодно и курить брошу... Эти красавчики очень хорошо рассчитали: я как раз расслабился, в кои-то веки позволил себе такую роскошь, за что и поплатился. А тут еще эта их песенка... Но знаешь, больше они меня не застанут врасплох: я не из тех ребят, которые постоянно наступают на одну и ту же швабру!

- При чем тут какая-то швабра?! - Вот теперь она действительно созрела, чтобы залепить мне оплеуху, я это задницей чувствовал!

- Подожди, Паллада. - Мягко сказал Один. - Если ему не нужна наша помощь - что ж, нам меньше хлопот! Пусть выкручивается сам, как может. - Он внимательно уставился на меня своим единственным глазом. Эта “флюорография” продолжалась несколько долгих секунд, потом он вкрадчиво спросил: - Тем не менее, тебе ведь тоже хочется устроить все по-своему? Не так, как было предсказано...

- Да. Все всегда должно быть так, как я хочу. - Твердо сказал я. - Все остальные варианты меня смертельно раздражают, с детства!... - Я горько усмехнулся и добавил: - Проблема в том, что по большому счету я уже ничего не хочу - разве что выйти из игры, оказаться подальше отсюда, и никогда не вспоминать об этой истории - а как раз такое великое чудо мне, пожалуй, не светит...

- Значит, мы договорились. - Удовлетворенно кивнул Один. Он даже не спрашивал, он утверждал, и эта его уверенность почему-то меня здорово разозлила. Я сам себя не узнавал: только что все было так хорошо, мы мило беседовали обо всем понемножку, и вдруг меня накрыла холодная волна такой сокрушительной ярости, что мне пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы небо тут же не обрушилось на землю и не раздавило моих недавних спасителей - я с ужасом осознал, что оно уже вполне готово рухнуть - было бы желание! Мои новые приятели внезапно показались мне самыми отвратительными существами во Вселенной, даже очарование Афины на меня больше не действовало. Я быстро взял себя в руки - а что мне еще оставалось? Устраивать демонстрации своей невесть откуда появившейся силы с обязательным метанием шаровых молний мне не хотелось: как-никак эти двое только что спасли меня от наихудшей разновидности смерти, к тому же маленький ехидный паренек, который обитает в одном из переулков моего сознания и обожает комментировать мои мысли и поступки, злорадно подсказал мне, что все следует делать вовремя, а с метанием молний я опоздал как минимум на полчаса... Злость прошла, словно ее и не было, осталась только бесконечная усталость и такая же бесконечная печаль, стирающая все остальные чувства, словно мокрая тряпка следы мела...

- Мы ни о чем не договорились! - Сухо сказал я, поднимаясь на ноги. - Было очень приятно поболтать с вами, ребята. Спасибо, что пришли на помощь... впрочем, как вы сами справедливо заметили, за вами был небольшой должок. Теперь мы в расчете. И не пытайтесь перетянуть меня на свою сторону: в этой истории я ни на чьей стороне, даже не на своей собственной, к сожалению...

- Как это “не договорились”?! - Опешила Афина.

- А вот так. - Равнодушно ответил я. - Время от времени я действительно думаю, что больше всего на свете хотел бы быть вашим союзником, ребята. А еще лучше - вашим добрым приятелем, который иногда заходит к вам в гости, чтобы поболтать и узнать последние новости... Но это ничего не меняет. Мы ни о чем не договорились, и не договоримся, потому что я - не тот, с кем договариваются, я - то, что происходит. И когда судьба возьмет меня в руки, как дубину, чтобы молотить ею по вашим головам, все наши “договоренности” можно будет спустить в унитаз. Так почему бы не сделать это с самого начала? Без напрасных надежд как-то проще живется... Прощайте, ребята. Мне очень жаль, что все так глупо устроено, можете мне поверить!

На этот раз мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы вернуться туда, где мне следовало быть, я даже не думал об этом, не строил планы, не прикидывал, хватит ли моего скромного могущества на такое чудо - я просто знал, что сейчас исчезну, и Один с Афиной растерянно переглянутся, поскольку не ожидали от меня этакой прыти... Так оно и случилось: через мгновение мои глаза, привыкшие к темноте, зажмурились от нестерпимо яркого света послеполуденного солнца. Я сел на теплый песок и подозвал к себе Джинна - он предусмотрительно болтался поблизости.

- Мои спасители смогут вернуться к себе? - Спросил я. - По-моему, я оставил их довольно далеко от дома... Может быть, нам следует им помочь? Все-таки, я их должник...

- За ними скоро прилетят валькирии. - Флегматично сообщил Джинн. - Один призвал их, и эти проворные девы уже в пути.

- Тем лучше. - Кивнул я. - Кстати, я должен сказать тебе спасибо за то, что ты их позвал. Ты очень шустро соображаешь, душа моя!

- Зато ты - не очень, Владыка. - С мягкой укоризной сказал Джинн.

- Согласен. - Равнодушно кивнул я. - Что делать, какой есть... Ты мне вот что скажи: ты, часом, не в курсе, сколько еще жизней у меня осталось? Ведешь, небось, бухгалтерию?

- Ровно пятьсот пятьдесят пять. - Невозмутимо сообщил Джинн. - Тебе везет на красивые числа, Владыка.

- Дорого же мне обошелся этот отдых в тихом местечке! - Вздохнул я. - Так мне и надо, идиоту!

- Твои спасители о чем-то просили тебя в обмен на... на свою бесценную услугу? - Осторожно спросил Джинн.

- Было дело. - Усмехнулся я.

- И что ты решил?

- Ничего. Вернее, я решил, что я ничего не решаю. - Флегматично сказал я. - О чем и сообщил нашим уважаемым противникам... Не переживай, дружище, я не переметнулся на их сторону. Они мне действительно нравятся. Мне хотелось с ними подружиться, и все такое... Но я прекрасно понимаю, что это невозможно: я же не маленький!

- Рад слышать от тебя разумные речи. - С явным облегчением сказал Джинн. - Когда я решился позвать их на помощь, я сделал это только ради тебя - не ради дела. Я был почти уверен, что мы тебя потеряли - в любом случае!

- К тому шло. - Признался я. - Тем не менее, можешь считать, что вы меня наконец-то нашли... Кстати: “вы” - это кто? Ты и мой приятель Аллах? Я с самого начала подозревал, что вы с ним - одна команда!

- Иногда твои уста приобретают свойство произносить слова, не имеющие отношения к истине. - Вежливо заметил Джинн. - “Мы” - это мы. Я и те, кого ты приблизил к себе, и вся твоя армия - мертвые люди, которым ты дал шанс прожить еще один кусочек жизни  - возможно, самый сладостный - и попробовать столковаться с вечностью.

- А у тебя-то самого какой интерес в этом деле? - Удивился я. - Ты же не человек...

- Ну и что? Мы, Джинны, способны существовать очень долго, можно сказать, что мы столковались с временем, но уж никак не с вечностью! Для меня наш поход - такой же шанс переменить судьбу, как и для всех остальных в твоем войске... кроме, разве что, тебя самого...

- Почему это “кроме меня”? - Вяло полюбопытствовал я.

- Потому что у тебя нет никакой судьбы. В каком-то смысле ты сам и есть судьба - для тех, кто встречает тебя на своем пути. - Неопределенно объяснил Джинн.

Я удивленно поднял брови, но не стал его расспрашивать. Если честно, мне было абсолютно все равно - совершенно на меня не похоже!

Остаток дня прошел без событий - вернее, событий-то было более чем достаточно, но они происходили не со мной. Я неподвижно сидел на песке и равнодушно слушал рев моторов нашего стремительно разрастающегося воздушного флота. Гонка вооружений как-то утрясалась без моего участия - оно и к лучшему! Я не очень-то годился для каких бы то ни было хлопот: давешняя передряга душу из меня вытрясла, и не только душу... Мои руки то и дело нашаривали рукоять ятагана “Тысяча молний”, а щит Змея теперь парил над моей головой, а не над мирно пасущимся Синдбадом, как это было прежде: я поспешил приторочить его к собственному поясу. Единственное, на что у меня хватило сил, так это вооружиться до зубов: мне ужасно не понравилось быть беспомощным, и еще больше не понравилось умирать, и я твердо решил, что с меня хватит!

- Ты не согласишься принять посетителей, Владыка? - Осторожно спросил Джинн.

- Каких посетителей? - Настороженно спросил я. Вообще-то, я здорово сомневался, что индейские боги решатся отправить ко мне своих парламентеров, но чем черт не шутит...

- Это не враги, Владыка. - Поспешно заверил меня Джинн. - Впрочем, назвать их союзниками тоже было бы ошибкой... Они посторонние, но у них свой интерес в этом деле... Одним словом, это Теневики. Они умоляют тебя о встрече.

- “Теневики”? - Фыркнул я. - Они что, хотят отмыть с моей помощью свои сомнительные доходы? Ну ладно, если умоляют, давай их сюда... - Я обнаружил, что все еще способен испытывать простое человеческое любопытство, и несказанно обрадовался этому открытию.

Через несколько секунд мне пришлось убедиться, что я в состоянии не только испытывать любопытство, но и удивленно распахивать рот. Меня окружила толпа таких экзотических личностей - хоть в обморок падай! Высокие как баскетболисты, тощие, как узники плохо профинансированного концлагеря - сквозь бледную кожу их рук явственно просвечивали хрупкие косточки - в просторных плащах с капюшонами, да еще и с огромными косами наперевес, эти ребята были почти точной копией смерти - не настоящей смерти, невидимой и непостижимой, а ее традиционного изображения, символического и карикатурного одновременно. Даже их мертвенно бледные лица здорово напоминали человеческие черепа: у этих красавчиков были неправдоподобно огромные глаза, уродливо короткие курносые носы и длинные тонкогубые рты. Робкие улыбки обнажали великолепные крупные зубы - можно было подумать, что эти красавчики явились ко мне рекламировать какой-нибудь очередной “Колгейт”.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы смириться с мыслью, что эти пупсики существуют на самом деле, а не являются моей галлюцинацией. Пока я смирялся, они почтительно помалкивали. Наконец я взял себя в руки.

- Джинн сказал, что у вас ко мне какое-то дело, господа. И чем же я могу вам помочь?

- Надеюсь, мы не слишком помешали твоему отдыху, Владыка... - Робко начал один из них.

- Не слишком. Как раз в меру. - Устало усмехнулся я. - Давайте, формулируйте.

- Мы просим прощения, что отрываем тебя от забот, Владыка... Нам нужен сущий пустяк - всего лишь бумага за твоей подписью, можно сказать - справка...

- “Справка”?! Какая такая справка?! - Изумленно спросил я. - Мне не послышалось?

- Позволь мне рассказать тебе о наших гостях, Владыка. - Вмешался Джинн. - Мне кажется, ты взираешь на них так, словно видишь впервые. Что ж, возможно, вы действительно никогда не встречались прежде... Теневики - частые гости на этой прекрасной земле, но обитают они в своем собственном Мире, где самой большой ценностью являются тени живых существ. Замечу, что это очень бедный Мир, Владыка... и очень голодный! Человеческие тени - их любимая пища, самая редкая и дорогая. Нетрудно догадаться, что основное занятие тамошних жителей - охота за тенями твоих соотечественников. Забрать тень живого человека невозможно, поэтому им приходится подкарауливать момент, когда человек умирает. Если правильно выбрать время, можно срезать тень умирающего с поверхности земли, как сухую  траву...

- Как только некоторые не развлекаются! - Сдержанно улыбнулся я. - Ладно, а я тут при чем?

- Тени людей, которых ты вернул к жизни, принадлежат тебе - по крайней мере, формально. - Объяснил Джинн. Улыбчивые косари энергично закивали.

- Нам не следует претендовать на то, что принадлежит тебе. - Почтительно сказал одни из них. - Но говорят, что ты не испытываешь привязанности к своему имуществу. А поскольку сейчас вы готовитесь к большому сражению, и уже завтра в твоем войске могут появиться первые потери...

- А что, обитатели других Миров всегда заранее знают о моих планах на предстоящий день? И заодно сплетничают о моих привычках? Скажите еще, что мои похождения - главная новость на всех ваших телеканалах... Ну и дела! - Я озадаченно покачал головой. - Ладно, я все понял. Вам нужно, чтобы я подписал бумагу, в которой будет сказано, что я разрешаю вам забирать тени моих умирающих воинов? Извините, ребята, но ничего не получится.

- Почему? - Жалобным хором спросили косари.

- Потому что я жадный. - Надменно сообщил я.

- Но ведь ты сам не станешь есть их тени, Владыка! - Робко сказал Джинн. - Почему бы не отдать тени погибших тем, кто нуждается в пище?

- Просто потому, что я не знаю, что будет с моими людьми после смерти. - Решительно ответил я. - Вдруг окажется, что их тени нужны им самим? Если бы я узнал, что кто-то торгует моей собственной тенью, не поинтересовавшись моим мнением по этому вопросу, мне бы это очень не понравилось... В общем, я ничего вам не подпишу, ребята. Если хотите, можете обойти мое войско. Если на вашем пути встретится безумец, который добровольно согласится отдать вам свою тень - на здоровье!

- Ты позволяешь нам побеседовать на эту тему с твоими людьми? Что ж, и это удача! - Я даже не ожидал, что они так обрадуются.

- Беседуйте с ними о чем угодно. - Я пожал плечами.

- Тебе не кажется, что разговоры о скорой смерти испугают наших спутников? - Осторожно возразил Джинн.

- Тем лучше. О смерти не стоит забывать: она всегда стоит где-то рядом, а уж сейчас - тем более. - Вздохнул я. - Если мы не будем произносить вслух слово “смерть”, она все равно не обойдет нас стороной...

Делегация косарей отправилась общаться с моим войском, а Джинн остался со мной.

- Напрасно ты не выполнил их просьбу. - Вздохнул он. - До сих пор тени умерших в тех немногочисленных Мирах, где у живых существ есть тени, всегда считались их законной добычей...

- Мало ли, что “считалось”! - Я пожал плечами. - Я никого не просил назначать меня “великим начальником” всего происходящего, напротив, я как мог отказывался от этой сомнительной чести - мой приятель Аллах тому свидетель! Мне на фиг не нужна была ни власть над умирающим миром, ни сам этот мир, если уж на то пошло: кому-кому, а уж мне-то было куда улизнуть, я ведь - редкий счастливчик, вроде того художника из китайской сказки, который скрылся от всех бед в глубине собственной картинки. Знал бы ты, какая она у меня замечательная, эта “картинка”!... Но если уж меня припахали командовать этим дурацким парадом - значит теперь все будет так, как я скажу! - Я сам не заметил, как мой голос зазвенел от холодной ярости. Она переполнила меня так же внезапно и беспричинно, как в конце свидания с Афиной и Зевсом. Испытывать ее было чертовски приятно, и это настораживало... Джинн укоризненно покачал головой.

- Не надо гневаться, Владыка. Ты не из тех, кто может позволить себе подчиниться собственному настроению. Твоя ярость может стать слишком разрушительной...

- Ничего, - холодно усмехнулся я, - сегодня я наконец-то понял, что мне следует злиться как можно чаще, по любому поводу, и вовсе без повода. Лучше уж разнести все на своем пути, чем еще раз позволить каким-то тварям убивать меня, пока не прийдет грозный дядя Один со своими волшебными рунами - и все это только потому, что у меня, видите ли, лирическое настроение! Мне следовало уяснить это гораздо раньше...

- Все хорошо в свое время, Владыка. - Мягко сказал Джинн. - Не следует злиться на течение реки, которое уносит тебя неведомо куда, но это не значит, что можно позволить разбушевавшимся водам захлестнуть тебя с головой... Балансируй, Макс. Держи равновесие.

Стоило ему сказать мне “Макс”, и моя ярость благополучно сошла на нет, как грозовая туча, разодранная на мелкие безобидные клочки пронзительным свежим ветром.

- Ты никогда раньше не называл меня моим настоящим именем. - Удивленно заметил я.

- Это не настоящее имя, а всего лишь одно из твоих многочисленных имен. - Возразил Джинн. - Я воспользовался им, чтобы доставить тебе удовольствие. Ты почему-то весьма привязан к этому сочетанию звуков - можно подумать, ты всерьез полагаешь, что оно и есть ты сам...

- Иногда я именно так и полагаю, можешь себе представить! - Я невольно улыбнулся, окончательно оттаял, и тут же почувствовал себя виноватым. Не стоило демонстрировать Джинну головокружительные перепады моего драгоценного настроения: уж кто-кто, а он-то не заслужил такого обращения! Стоило мне стать большим начальником, и у меня тут же начал портиться характер...

- Не обращай на меня внимания, дружище. - Примирительно сказал я Джинну. - Просто у меня сегодня выдался плохой день. Меня слишком долго и мучительно убивали, а это здорово действует на нервы...

- Так ты не сердишься, что я замолвил словечко за Теневиков? - С облегчением спросил Джинн. - В свое время они дали мне приют в своем пустынном Мире, и это было лучше чем ничего...

- Ты же видишь: звезды не гаснут, и небо не рушится на землю! - Улыбнулся я. - Значит, я не сержусь... Да и как я могу на тебя сердиться, дружище? Что бы я без тебя делал!...

- Без меня тебе было бы гораздо труднее. - Спокойно согласился Джинн. - Впрочем, в этом случае у тебя не осталось бы ни малейшего шанса вести себя подобно избалованному царевичу... Иногда я думаю, что моя опека только вредит тебе. Тем не менее, судьба предоставила мне возможность немного послужить тебе, напоследок. Думаю, ей виднее.

- Кто знает, дружище, - печально откликнулся я, - кто знает...

- Тебе следует отдохнуть. - Тоном заботливой няньки заметил Джинн. - Завтра у всех нас будет тяжелый день.

- Да, наверное. - Вздохнул я. - Ладно, я отдохну...

Легко сказать! Судя по всему, бог сна Морфей встал на сторону своих родственничков Олимпийцев - по крайней мере, он наотрез отказался меня обслуживать. Все человечество уже мирно дрыхло (никогда прежде оно не делало это так дружно и согласованно!) а я неподвижно сидел у костра и смотрел на огонь. Воспоминания о более чем неприятной встрече с индейскими богами постепенно покидали меня, желание навестить Афину и Одина больше не возникало, и это было к лучшему... Размышления о предстоящей воздушной битве не слишком меня тревожили - если честно, в моей голове вообще не было ничего, хотя бы смутно напоминающего размышления, и мне это нравилось.

- Что за странные твари с косами шныряют среди нас, Макс? - Анатоль подошел ко мне так бесшумно, что я вздрогнул от звука его голоса. - Они молотят какую-то дикую чушь. Впрочем, некоторым даже нравится... Ты с ними знаком?

- А, это ты. - С облегчением улыбнулся я. - Ты имеешь в виду “смертиков”?

- “Смертиков”? - Прыснул Анатоль. - Да, действительно похожи... Но насколько я понял, наши жизни их не интересуют. Только тени.

- Ага. - Кивнул я. - Можешь себе представить, они их едят. Эти красавчики заявились ко мне, чтобы я дал им разрешение забирать тени моих людей - после смерти, разумеется. Я сказал, что они должны договариваться с вами, а не со мной.

- Вот они и договариваются. - Усмехнулся Анатоль. - Насколько я знаю, еще никто не согласился. Оно и понятно: какой дурак захочет отдавать свою тень неизвестно кому?! Вдруг самому пригодится - мало ли что...

- Я тоже так подумал... Ничего, пусть бродят. Скоро они поймут, что здесь им ничего не светит, и оставят нас в покое. Как там ребята - не перепугались?

- Знаешь, у меня такое ощущение, что все мы попросту утратили чувство страха. - Задумчиво сказал Анатоль. - По идее, накануне первого сражения люди просто обязаны волноваться! А если учесть, что вокруг бродят эти твои “смертики” с косами наперевес и выклянчивают наши тени - так бедные родственники обхаживают умирающего дядюшку... Тем не менее, их никто не боится. И вообще никто ничего больше не боится, вот что удивительно! Я сам ловлю себя на том, что периодически пытаюсь испугаться - поскольку, мой разум говорит мне, что с нами произошло множество ужасных вещей, а будущее таит такую угрозу, что у меня не хватает воображения, чтобы ее оценить! - но вместо того, чтобы испугаться, я благодушно говорю себе: “пока Макс здесь, все будет в полном порядке”. Знаешь, это совсем на меня не похоже! Я никогда не был одним из тех ребят, которые чувствуют себя спокойно, спрятавшись за спину какого-нибудь “старшего брата”, скорее уж наоборот... Знаешь, я ведь сам довольно долго был “большим боссом” и привык брать на себя ответственность за все происходящее!

- Догадываюсь. - Улыбнулся я. - Между прочим, это заметно... Что ж, хорошо, что никому не страшно. Значит, я буду бояться будущего в одиночестве: один за всех. Должен же хоть кто-то это делать...

- Ты шутишь? - Понимающе ухмыльнулся он.

- Нет. - Вздохнул я. - В последнее время я делаю это все реже и реже...

- Верится с трудом. Как ты-то можешь чего-то бояться?.. Ох, я тебе уже говорил, что совершенно не понимаю, что с нами происходит? - Со вздохом спросил Анатоль.

- А я тебе уже говорил, что и сам этого не понимаю? - В тон ему откликнулся я. Нам бы улыбнуться друг другу после такого обмена одинаковыми репликами, но почему-то улыбки у нас не получилось... Потом он все-таки отправился спать, а я остался сидеть у костра. Рассвет я встретил в одиночестве: Джинн тактично удалился куда-то еще ночью, чтобы дать мне возможность побыть одному - насколько возможно...

- Спасибо, что ты все еще даешь себе труд окрашивать небо в такие невероятные цвета. - Совершенно серьезно сказал я солнцу. - И имей в виду: что бы там не мел этот непомерно начитанный парень по имени Один, я не собираюсь гасить тебя каким-то там “огненным мечом”!

Солнце, разумеется, осталось совершенно равнодушно к моим излияниям. Оно невозмутимо взбиралось на небо, и великолепие этого зрелища завораживало меня, как какую-нибудь экзальтированную поэтессу с несложившейся личной жизнью... А потом я увидел темные точки на горизонте, и сразу понял, что это такое: торопыга Один спешил доказать мне, что он не зря носит имя “Отец битв”, а его приятели Олимпийцы сочли за благо присоединиться к мероприятию.

- Всем пора просыпаться. - Сказал я и сам поразился громовому звуку собственного голоса. - Воевать будем. - Лаконично добавил я в надежде, что это сообщение взбодрит мою армию почище утреннего кофе...

 

- Игг, к тебе уже можно приближаться на расстояние вытянутой руки, или как? -  Я удивился: голос Афины звучал нарочито весело, что не совсем увязывалось с состоянием наших дел. Да, все мы были живы, и благополучно вернулись на свои амбы - а толку-то! Вообще-то, наше поражение в битве не было ни такой уж великой бедой, ни даже неожиданностью -  да я и сам говорил Олимпийцам, что  глупо рассчитывать на победу, когда сражаешься со всеми представителями рода человеческого одновременно...  особенно если их предводитель - окончательно рехнувшееся, но все еще могущественное древнее божество, из тех, кого почитали не тщедушные и трусливые предки людей, а мои собственные гордые родичи - я слышал, что на заре времен были времена, когда они возносили к небу свои молитвы... После сегодняшней битвы я в очередной раз был вынужден пересмотреть свое мнение об безумном скальде, возглавившем армию мертвецов. И с какой стати я вообще вообразил, будто он той же породы, что и мы с Афиной?! А мы-то хороши, дурни, еще и на выручку ему давеча поспешили - попались на его удочку как дети малые, честное слово!

- Все не так плохо. - сказала Афина, усаживаясь рядом со мной. Со вчерашнего дня она не расставалась с обликом загорелого актера, даже во сне: я слышал, как каменные своды нашего жилища содрогались от его мужицкого храпа.

- Что именно “не так плохо”? - Проворчал я. - По-моему, хуже некуда!

- Этот парень, наш враг... Судя по всему, он все еще дорожит нашими жизнями. Мне показалось, что он внимательно следил за тем, чтобы никто не причинил нам вреда...

- Твоя правда, Паллада. - Кивнул я. - Все равно, паскудно получилось. Знаешь, я ведь никогда прежде не проигрывал сражений...

- Можешь себе представить, я тоже. - В тон мне откликнулась она. - Но может быть, мы и не проиграли это сражение, друг мой? По-моему, битва закончилась вничью...

- Называй это как хочешь, - Сердито сказал я, - но я предпочитаю не лукавить наедине с собой. - Пока мы сражались с его людьми, мы славно держались, хотя их летающие машины показались мне куда совершеннее ваших. Но когда он наслал на нас этот проклятый ветер... Знаешь, Паллада, до сих пор я сам договаривался с ветром, и он остерегался дуть мне в лицо без моего позволения!

- Да, это было обидно. - Согласилась она. - Но знаешь, все действительно не так плохо! Я уверена, что наш, с позволения сказать, “враг” наслал на нас свой ветер, когда испугался, что его воины нас одолеют. Дело ведь к тому шло, как это не печально... Он оберегает нас - тебе это не пришло в голову? А значит, все идет как надо - по крайней мере, так, как ты хотел, вопреки предсказаниям этой твоей кошмарной мудрой старухи.

- Так-то оно так. - Неохотно согласился я. - Но завтра он может решить, что наши жизни ему больше не нужны, а я, знаешь ли, не привык зависеть от чьих-то капризов - кем бы он ни был!

- Если бы здесь был Улисс, он бы непременно сказал, что любого капризного бога можно обвести вокруг пальца - было бы желание! - Улыбнулась Афина.

 - Что, теперь ты предлагаешь позвать этого твоего любимчика и попросить у него совета? Еще чего не хватало! Я до сих пор обходился без чужих советов, обойдусь и теперь!

- Неужели и моим побрезгуешь? Не хмурься, Вотан, если Улисс нам и понадобится, то уж никак не в качестве советчика. В конце концов, он - всего лишь мой ученик. - Гордо сказала она. - Неужели ты думаешь, что у меня в запасе не найдется хорошей хитрости для нашего врага?

- Ладно, выкладывай свою хитрость. - Неохотно согласился я. Почему бы и нет? Иногда в голову этой сероглазой приходят мудрые мысли...

- Я так поняла, что в соответствии с пророчеством, армию наших врагов должен был возглавить твой старинный недруг по имени Лодур, верно? - Осторожно спросила она.

- Верно. - Нахмурился я. - Ну и что?

- А он знает, что его место занято? - Лукаво спросила Афина.

- Знает ли он? Да, это хороший вопрос! - Я внимательно посмотрел на нее: - Может быть, знает, а может и нет... Продолжай, Паллада!

- Ты  и сам можешь продолжить, ты ведь у нас “Отец Мудрости” - разве нет? Нужно просто стравить этих ребят и посмотреть что будет! - Торжественно заключила она.

- Хорошо говоришь... Но если Лодуру повезет, он одолеет этого парня и займет его место, окажется, что пророчество исполняется. - Нахмурился я.

- Одолеет? Не смеши меня, Один! Неужели ты думаешь, что нашего врага так легко одолеть? Если бы это было так, мы бы и сами справились... Впрочем, даже если этот твой Лодур на редкость удачлив, мы всегда сможем встрять в их драку и помешать ему - разве нет?

- Тоже верно. - Я задумался, и решил, что Афина предлагает мне не самый скверный выход из положения: что бы там не случилось между этими двумя, хуже чем есть все равно не будет! И потом, в пророчестве Вельвы ни слова не говорилось о ссоре между предводителями армии наших врагов - значит, мы просто обязаны постараться столкнуть их лбами!

- Ладно, допустим, что ты права... А если они столкуются? Если наш враг обрадуется и скажет Лодуру; “занимай мое место, мне все надоело!” Когда мы беседовали, мне показалось, что он только и ждет шанса умыть руки...

- Я не позволю ему “умыть руки”. - Решительно сказала Афина. Я удивленно уставился на нее: что она еще задумала?!

- Разве ты не заметил, как он смотрел на меня? - Горделиво спросила Афина. - Если я позволю ему хотя бы надеяться, что когда-нибудь ему будет позволено поцеловать меня... знаешь, Один, возможно в этом случае Последняя битва пройдет по моему сценарию!

- Кое-кто  однажды говорил мне, что прожил бесконечно долгую жизнь, не оставляя на своем теле отметины чужих губ, и не хочет менять это в самом конце... - Сердито сказал я. Мне очень не понравились ее слова, а улыбка, притаившаяся в уголках рта Марлона Брандо - и того меньше. Странная она была, эта улыбка, не слишком похожая на те, что я привык видеть на устах этой сероглазой - в какое бы тело она не рядилась...

- Я же говорю, что просто позволю ему надеяться! - Рассмеялась Афина. - Не надо так мрачно смотреть на меня, Игг! Ты - друг, поэтому тебе я сразу сказала правду. Но это не значит, что я должна быть столь же прямодушна с нашим врагом... Мало ли, какие слова я буду ему говорить! Слова - это всего лишь слова, а дальше слов дело не зайдет!

- И ты всерьез полагаешь, что ему будет достаточно твоей болтовни? Так может думать только неразумная девчонка! - Сердито сказал я.

- На что будем спорить? - Тут же подскочила она.

- Предлагаешь биться об заклад? - Удивился я. - Что за странная затея!

- Пусть странная. - Упрямо сказала Афина. - Что ты поставишь, Твэгги?

- Все что угодно. - Усмехнулся я.

- Отлично. - Кивнула она. - Если я выиграю спор - если окажется, что действительно смогу вить из него веревки, отделываясь лишь пустыми обещаниями! - ты выполнишь любую мою просьбу. Так даже лучше: сейчас я еще не знаю, что мне может от тебя понадобиться...

- А если ты проиграешь спор? Что я получу от тебя в этом случае?

- Я не проиграю! Ладно, допустим... а что бы ты хотел получить?

- Тебя. - Хмыкнул я.

- Как это - меня?

- Не прикидывайся, что не понимаешь. - Сердито сказал я. Передразнил ее: - “Разве ты не заметил, как он смотрел на меня?” - а разве ты никогда не замечала, как смотрю на тебя я?

- Стараюсь не замечать. - Холодно сказала Афина. - У тебя есть некоторые достоинства, ради которых можно простить даже сладострастные взоры... Было бы лучше, если бы ты продолжал валяться по кустам в обществе Гекаты: ей это нравится, да и для дела полезно...

- Не пытайся заделаться моей свахой, ладно? - Я с трудом обуздал гнев. - Что ты смыслишь в этих делах? Чем решать, с кем я должен “валяться”, скажи: ты принимаешь мое предложение?

- Дурацкая затея... Впрочем, как хочешь. Все равно я не проиграю этот спор!

- Может так, а может - нет. Поживем - увидим. - Вздохнул я. - Но в случае чего как я узнаю, что ты его проиграла?

- Я никогда не лгу тем, кого считаю равными себе. - Высокомерно заявила она. 

- Это ты напрасно! - Усмехнулся я. - Только с равными и стоит лукавить: остальные не в счет.

- Не учи меня уму-разуму, ладно? - Вздохнула Афина. - Я не так молода, чтобы меня можно было переделать, а если учесть, что наш последний день не за горами, не стоит и пытаться... Ну что, я пошлю за Улиссом?

- На кой ляд тебе этот пройдоха? Думаешь, он научит тебя, как уклоняться от поцелуев?

- Этому я сама кого угодно научу... Улисс нам сейчас очень нужен, Один. Или ты сам собираешься навестить своего бывшего побратима? Мне, например, что-то пока не хочется соваться ему в пасть... А кто-то ведь должен рассказать ему, что творится!

- Кто-то должен. - Неохотно признал я. - Но почему именно этот твой любимчик? Почему бы не послать, к примеру Гермеса? Он же у вас от рождения Вестник...

- Гермес не только Вестник, он - один из нас. Нам не стоит делиться своими планами с кем-то еще. Пусть это будет нашим с тобой секретом... Улисс не в счет, он - смертный, и предан мне крепче, чем мои Хранители!

- Не нравится он мне. - Вздохнул я. - Ладно, делай как знаешь...

- Вот и славно. Думаю, Улисс будет здесь уже сегодня ночью: он не медлит, когда я его зову.

Афина поднялась и пошла к своей летающей машине. Наверное решила, что ее крылатый приятель тоже нуждается в утешительной беседе после сегодняшней передряги. Уж он-то точно остался цел только по милости нашего мягкосердечного врага! Что касается меня, мне было о чем поразмыслить. Я достал из-за пазухи мешочек с рунами, взвесил его на ладони и спрятал обратно. Сердце говорило мне, что время для гадания неподходящее: моя судьба еще сама не решила, как быть дальше, так что мне не следовало полагаться на ее советы...

Улисс действительно оказался легок на ногу: часа через два после заката он уже сидел у ног удобно расположившейся на ложе Афины и прилежно внимал ее речам. Время от времени он с энтузиазмом кивал: “да, я понял”, - и снова почтительно умолкал. Через полчаса я окончательно убедился, что Афина мелет полную чушь - оно и понятно: Паллада ни разу в жизни не встречалась с моим бывшим побратимом и не имела ни малейшего представления о том, как с ним следует говорить! - но я не стал вмешиваться в их беседу. “Пусть себе болтает”, - снисходительно думал я. Признаться, мне было даже любопытно: прийдет ли ей в голову спросить моего совета, хотя бы под конец?

Наконец она покончила с длинным перечнем бесполезных и  невыполнимых указаний и обернулась ко мне. Оно конечно, лучше поздно, чем никогда...

- Я все правильно говорю, Хрофт?

- Нет. Ты все говоришь неправильно. Прийдется начинать с самого начала.

- Как это? - Афина была смущена и рассержена. - А чего же ты тогда слушал и молчал? Надо было сразу сказать, если что-то не так...

- Все не так. - Усмехнулся я. - Мне пришлось бы перебивать тебя после каждого слова. Поэтому будем считать, что ты просто рассказала своему другу сказку - увлекательную повесть о том, чего никогда не случится... Не печалься, Паллада: твой план был бы хорош, если бы мы собирались провести кого-то из твоих родичей. С моими же надо вести себя совсем иначе. Улисс не должен притворяться его другом: Локи все равно не поверит. У него не может быть друзей - ни в одном из миров! Он привык жить в полной уверенности, что ни одно существо - ни живое, ни мертвое! - не может желать ему добра. Да так оно, в сущности, и есть: даже те, кто должен выступить на его стороне в день Последней битвы связаны с ним судьбой, а не личной привязанностью. Я - единственный, кто был ему другом... пока мог!

- Как мило с твоей стороны! - Буркнула Афина. - И что же тогда должен делать бедняга Улисс? Лезть в драку? Тогда он даже не успеет сообщить Лодуру, что все идет не так, как надо...

- Еще как успеет. - Заверил ее я. - Лодур любопытен. Он не станет сражаться с тем, кто его озадачит.

- И как я его озадачу? - Заинтересованно спросил Улисс.

- О, все куда проще, чем ты думаешь! Ты будешь перед ним похваляться, только и всего! - Усмехнулся я. - Рассказывать ему, какое великое войско собрал твой господин, как лихо вы отколотили “беднягу Одина” и “его никчемных приятелей”, и что вы собираетесь устроить в Последний день. Хвастай так, словно ты - сумасшедший подросток, а не рассудительный муж, и тогда, возможно, Лодур поверит тебе...

- Ты не разгневаешься, если я задам тебе вопрос, Один? - Почтительно спросил Улисс. Надо отдать ему должное, он знает, как следует говорить с такими, как я! Тем не менее, я все равно терпеть его не могу - чем дальше, тем больше. В глубине души я вынужден признать: мне не нравится что мы с ним немного похожи. Этот смертный, каким-то образом умудрившийся растянуть свою жизнь на почти бесконечно долгий срок и даже ускользнуть от человеческой судьбы своих соплеменников, великий хитрец и храбрый воин... А я предпочитаю оставаться единственным хитрецом среди простодушных воинов - просто потому, что так было всегда!

- Что ж, задай свой вопрос, и узнаешь, разгневаюсь я, или нет. - Насмешливо предложил я. Он и бровью не повел.

- Рассказывают, что этот самый Лодур находится в весьма прискорбном положении. Дескать, он беспомощен, связан по рукам и ногам, да еще и корчится под струями какого-то яда, а его верная жена сидит рядом и пытается собирать этот самый яд в чашу - весьма похвальное поведение, конечно... Это правда?

- Враки! - Хмыкнул я. - Всего-то недельку мы его так подержали, а шуму было!

- Да, так часто бывает. - Сдержанно улыбнулся Улисс. - Людская молва беззастенчиво преувеличивает страдания великих, но обходит равнодушным молчанием бедствия всех прочих... Но где мне его искать?

- Искать его тебе прийдется до скончания времен, и даже дольше, если я не помогу. Есть один способ... - Тут я крепко задумался, поскольку не хотел давать в руки этому пройдохе ни одного обрывка своего сокровенного знания: вдруг он из тех редких мудрецов, которые могут вообразить, каков океан, глядя на каплю воды? Поразмыслив, я решил: пусть его, догадывается, если сможет, невелика беда! Изучение моей магии требует времени, а времени ни у кого из нас уже почти не осталось... Я извлек из-за пояса нож, на костяной рукояти которого было вырезано одно-единственное украшение: крест неправильной, несимметричной формы - руна Наутиз, самая опасная из моих рун, несущая не смерть, а порабощение, которое хуже смерти...

 Я испытующе посмотрел на Улисса. Мне показалось, что он готов слушать, и я заговорил.

- Тебе надо отправиться к пределам Утгарда - это место, где Локи предпочитает проводить свои дни. Утгард очень далеко отсюда... впрочем, было бы правильнее сказать, то он просто НЕ ЗДЕСЬ, поэтому ни один смертный, даже такой ловкий, как ты, не способен добраться до окраин Утгарда. Но это - не твоя забота:  мой конь отнесет тебя туда за несколько часов. После того, как Слейпнир опустит тебя на землю, ты должен идти прямо на север, не сворачивая и не останавливаясь - пока хватит сил. Когда поймешь, что больше не можешь сделать ни шагу, остановись, вонзи этот нож в землю и призови Лодура. Просто выкрикни его имя, громко и повелительно - этого достаточно. Видишь узор на рукояти ножа? Этот знак сковывает волю и принуждает. Его силы хватит, чтобы заставить Локи явиться на твой зов и удержать на месте - может быть, четверть часа, может быть больше: я не знаю, насколько он сейчас силен... Поэтому тебе прийдется поторопиться. Говори ему хвастливые речи, как я тебе советовал. Скажи, что твой господин искушен в магии рун. Для Локи это будет серьезный удар: он сам так и не смог достичь вершин в искусстве хитросплетения знаков, как ни старался...

- Да, я понял. - Кивнул Улисс. - А теперь скажи мне, Один: у меня есть хоть какой-то шанс уйти от него живым? Эта твоя руна - она защитит меня от его гнева, или же мне следует полагаться только на собственные силы?

- Лучше полагайся только на себя. Наутиз подчинит себе его волю, но ненадолго. А потом тебе может достаться на орехи... - Я решил, что должен говорить с ним откровенно: от его усердия слишком много зависело!

- Хорошо, - спокойно откликнулся он, - так я и думал... А вы не будете возражать. если я сначала нанесу визит тому, кто якобы является моим “господином”?

- Зачем это? - Нахмурился я.

- Если я узнаю, каков из себя этот предводитель мертвецов, и что делается в его войске, мои речи будут звучать правдоподобнее. - Объяснил Улисс.

- И только? - Настороженно спросила Афина.

- Возможно, он сочтет меня своим другом и даст мне оружие, которое поможет мне выстоять в беседе с Локи. - Задумчиво объяснил Улисс. - Если вы не можете дать мне защиту, ее следует искать у другого могущественного существа - почему бы и нет?

- Имеешь право. - Вздохнула Афина. - Не я дала тебе жизнь - я  только научила тебя ловко ускользать от смерти - впрочем, ты оказался весьма способным учеником...Что ж, я не стану требовать, чтобы ты легко расстался с жизнью! Ладно, Улисс, можешь отправляться к этому... надо же: я до сих пор не знаю, как его зовут! Вызнай, ладно?

- Сделаем. - Улыбнулся Улисс. - Если у него есть хоть какое-то имя, ты скоро его узнаешь, Паллада!

- И вот еще что... - На губах Марлона Брандо снова заиграла странная улыбка Афины, которая так мне не понравилась несколько часов назад. - Ты передашь ему мое послание. Только не в начале беседы - чтобы не вызывать ненужных подозрений! - а перед тем, как попрощаться.

- Передам. - Покорно кивнул он.

- Только не забудь переменить внешность прежде, чем бежать на свидание! - Насмешливо сказал я Афине. - А то срам будет великий!

- Не забуду. - Невозмутимо кивнула она.

 

 

Мое настроение совершенно не тянуло на настроение предводителя только что победившей армии. Я чувствовал себя опустошенным и печальным - не самое лучшее сочетание! Вообще-то, мне полагалось торжествовать: сегодня я в очередной раз превзошел собственные представления о возможном - небрежным движением руки отражал хваленые зевсовы молнии, даже те, что полыхали за несколько миль от моей макушки, заставлял подниматься к небу струи горячего песка, заклинал ветер, одним словом, творил черт знает что, и наши храбрые летчики были в восторге от моей удали. Теперь они слонялись на почтительном расстоянии от моей грозной персоны и буравили меня верноподданническими взглядами. Эти грозные дяди походили на стеснительных фанов какой-нибудь дурацкой поп-звезды: меня не покидало ощущение, что ребята собираются попросить у меня автограф, а еще лучше - лоскут от моей рубахи, чтобы хранить его в изголовьи всю оставшуюся жизнь - черт, не так уж и долго!...

- Нерон был дурак! - Задумчиво сказал кто-то за моей спиной.

- Почему? - Изумился я. Обернулся, увидел Анатоля и обрадовался: до сих пор этот парень почти всегда ухитрялся поднять мне настроение. - Садись рядом. - Я похлопал по теплому песку неподалеку от собственной задницы. - И объясни мне, ради всего святого: с чего ты вспомнил Нерона? Ты его только что встретил?

- Да нет, бог миловал. - Улыбнулся Анатоль. - Просто вспомнил... Ты ведь знаешь эту историю о том, как Нерон отдал приказ поджечь Рим? А потом созерцал сполохи пожара с холма и пытался сложить песню... - Я кивнул, и он продолжил: - Я хочу сказать, что Нерон здорово ошибался, когда рассчитывал вдохновиться зрелищем горящего Рима. Хорошему поэту вполне достаточно того Рима, который горит в его собственном сердце...

- А если ему просто хотелось увидеть, как горит Рим?

- УВИДЕТЬ, как горит Рим может только тот, кто горит вместе с Римом, а не тот, кто взирает на это с холма. Есть же разница!

- Есть. - Согласился я. - А с чего это ты его вспомнил?

- Можно сказать, что сегодня я сам впервые “оказался в горящем Риме”. - Вздохнул он. - Прежде я был таким же дураком, как Нерон... Видишь ли, я тоже думал, что “смотреть с холма” - вполне достаточно!

Потом Анатоль ушел, мечтательно сказав, что собирается поспать. Я мог только позавидовать: упрямец Морфей по-прежнему не желал одарить меня своими милостями... Больше меня никто не беспокоил, даже Мухаммед не заявился: видимо он расстелил свой коврик для намаза и бурно общался с Аллахом, которого сам же когда-то и выдумал. Джинн, вероятно, находился где-то поблизости, но ничем не выдавал своего присутствия. Так что я мог сколько угодно наслаждаться одиночеством, жрать его большими ложками - лишь бы не захлебнуться!

Незадолго до рассвета я услышал тихое поскрипывание песка где-то в темноте. Мой щит хранил спокойствие, он даже не дрогнул - значит, ко мне приближался не враг. Выразить не могу, как это меня радовало: признаться, я все время ждал нового визита своих индейских недоброжелателей. Их неторопливость была хорошим подарком, но меня она даже настораживала. Что толку? Смерть тоже не слишком торопится на свидание с каждым из нас, иногда она демонстративно медлительна, и мы начинаем надеяться, что она вообще никогда не появится на нашем пороге, но однажды она все-таки приходит...

Я обернулся и увидел невысокого мужчину средних лет - из тех неприметных ребят, чью внешность можно описывать десятками неуверенных предложений, но поток слов так и не даст никакого представления об их облике. Мой незнакомец был обладателем самого заурядного из человеческих лиц: оно не было ни красивым, ни уродливым, и самое главное - оно не было запоминающимся. С таким парнем можно познакомиться и провести в его обществе несколько часов, а на следующий день вы не узнаете его, столкнувшись нос к носу у входа в подземку... “Один из летчиков - так, что ли? - Неуверенно подумал я. - Пришел ко мне, чтобы заявить, что предпочитает летать на каком-нибудь “фантоме”, а не на музейном “мессере” времен Второй Мировой... Оно и понятно: я еще удивляюсь, что до сих пор никто не забастовал. Это же только бедняга Геринг думает, что снабдил своих ребят последним словом авиационной техники!”

Впрочем, я уже тогда понял, что никакой это не летчик - просто мне позарез требовалась хоть какая-то, пусть притянутая за уши, зато разумная и успокоительная версия происходящего. Очень уж не хотелось думать, что один из индейских богов принял неприметный человеческий облик, чтобы нанести мне очередной дружеский визит, да еще и умудрился как-то усыпить бдительность моего чуткого щита... Моя правая рука совершенно самостоятельно опустилась на рукоять ятагана, мускулы напряглись, перенося вес тела на ступни и колени - поза, в которой я сидел прежде, осталась почти неизменной, но теперь, чтобы вскочить на ноги, мне понадобилось бы короткое мгновение, а не несколько тягучих секунд.

- Я не враг. - Поспешно заявил незнакомец. Очевидно, мои машинальные приготовления к возможной драке не ускользнули от его внимания.

- О’кей, не враг, так не враг. - Согласился я. - А кто ты, в таком случае? - В этот момент я наконец-то понял, что так насторожило меня в этом незнакомце: я был готов поклясться, что он - не из моего войска. Понятия не имею, откуда взялась такая уверенность: я с самого начала знал, что он не один из моих людей -  просто знал, и все тут!

- Я - тот, кого когда-то звали Улиссом. Думаю, тебе знакомо это имя, правда?

- Правда. - Удивленно ответил я. - Ты - Одиссей? Который из книжки? С ума сойти можно!

- Да, я тоже читал Гомера, и не раз. - Улыбнулся он. - Забавно было наблюдать, как меняется текст от столетия к столетию, от перевода -к переводу... Приятно читать о собственных приключениях! Впрочем, там с самого начала было не так уж много правды...

- Так всегда бывает. - Понимающе кивнул я. - Книги - это книги, а живые люди - это живые люди, и когда их жизнь начинают втискивать в формат книжных страниц, получается ерунда... порой такая обворожительная ерунда! В общем, тебе-то еще повезло: эхо твоей истории очаровало не одно поколение - а значит, это было хорошее эхо!

- Не спорю. - Он улыбнулся еще шире. - Ты позволишь мне немного посидеть рядом с тобой? Я пришел ненадолго, и у меня нет никаких важных дел к тебе. Просто хотел своими глазами увидеть того, кто собирается разрушить этот изумительный мир...

- Да ничего я не “собираюсь”! - Сердито буркнул я. - Этот, как ты говоришь, “изумительный мир” сам намеревается рухнуть, и не моя вина, что он выбрал меня в качестве меча для своего харакири!

- Красивая метафора. - Одобрительно заметил Одиссей. - Так ты не возражаешь против моего общества?

- Почему бы и нет? Я как раз начал думать, что эта ночь - самая длинная ночь в моей жизни... Садись рядом, Одиссей. Я рад тебе... Скажи, ты ведь все еще живой? - Он молча кивнул и выжидательно уставился на меня. - И как тебе это удается? Что, твоя покровительница Афина не пожалела для тебя напитка бессмертных?

- И это тоже. - Неопределенно согласился он. - Много всего было... Мне пришлось потрудиться, ускользая от смерти, но оно того стоит!

- Твоя правда. - Задумчиво согласился я. - А почему ты решил ко мне заявиться? Только из любопытства? Не верю!

- Не только, конечно. Но любопытство оказалось одной из основных причин, это правда... Думаю, на моем месте ты бы и сам сгорал от любопытства!

- Не знаю... не думаю! - Честно сказал я. - Скорее всего, на твоем месте я бы предпочел оказаться как можно дальше  отсюда!

- Какая разница, где оказаться? - Одиссей пожал плечами. - Когда рушится мир, он рушится весь, без остатка... Я слышал, что кроме этой прекрасной земли есть и другие миры, населенные причудливыми существами, но мне неведомы пути, уводящие туда... Может быть, подскажешь?

- Не знаю. Может быть, и подскажу... - Удивленно согласился я. - Почему бы и нет? Мне не доставит удовольствия мысль о том, что ты сидишь здесь, как тигр в клетке: возможно ты - единственное существо, у которого есть шанс тихонько слинять отсюда накануне конца - почему бы не попытаться?

- Вот. Это - еще одна причина, по которой я решил с тобой повидаться. - Серьезно кивнул он. - Я подумал, что ты наверняка испытываешь симпатию к бездомным странникам, таким же, как ты сам...

- Но прежде ты расскажешь мне, как ускользал от смерти. - Решительно сказал я. - Не думаю, что твой способ окажется хорош для меня, но... почему бы не попробовать?

- Я сам не очень-то знаю, как ускользал от смерти. - Вздохнул Одиссей. - Афина не только угостила меня напитком бессмертных, она помогла мне переменить внешность. Думаешь, я всегда выглядел таким замухрышкой? Но она сказала, что красивое лицо и царственная осанка - непозволительная роскошь для того, кто убегает от смерти... И еще она подарила мне особое зрение: то были времена ее могущества, и она была способна делать своим избранникам такие подарки. Теперь я все время вижу призрачную тень смерти, сопровождающую меня... и знаешь, я научился вовремя уворачиваться от ее цепких рук. В отличие от прочих людей, я заранее вижу ее приготовления к охоте и успеваю ускользнуть в самый последний момент. Тогда моя смерть заключает в свои объятия того, кто стоит рядом и успокаивается - на какое-то время, конечно!

- Ну да, а друзья этого бедняги, невовремя оказавшегося рядом с тобой, недоумевают: “какая безвременная кончина!” - Невесело усмехнулся я. - Всегда подозревал, что человек может умереть не только своей смертью, но и чужой - если очень не повезет!

- Да, это правда. - Спокойно подтвердил мой легендарный собеседник.

- В любом случае, мне не подходит твой способ. - Вздохнул я. - Даже если я ухитрюсь обзавестись этим самым “особым зрением” - что само по себе довольно сомнительно! - мне не слишком улыбается все время видеть перед собой собственную смерть...

- Какая разница: видеть ее, или не видеть? - Рассудительно возразил Одиссей. - Все равно она есть, и от этого никуда не денешься... Конечно, можно идти по краю пропасти с закрытыми глазами, чтобы не смотреть вниз, но по мне лучше распахнуть их пошире и внимательно глядеть себе под ноги...

- Ты действительно такой мудрый, как рассказывал Гомер. - Улыбнулся я. - Рассудительный и хитроумный Одиссей, с ума сойти можно! Кстати, я все хотел спросить: это правда насчет сладкого голоса сирен? Я имею в виду: неужели перед их пением действительно невозможно устоять?

- Это почти правда. - На невзрачном лице Улисса промелькнуло странное выражение, нежное, мечтательное и в то же время немного испуганное. - Впрочем, дело не только - и не столько! - в их благозвучных голосах... Однажды  Афина сказала мне, что у сирен есть своя песня для каждого из смертных, поэтому то, что слышал я, вряд ли тронуло бы сердца моих спутников, или, к примеру, твое...

- Знакомая история! - Хмуро сказал я. - Они, часом, не говорили тебе, что это их “последний подарок”?

- Говорили.

- Хорош подарочек! В таком случае, приманку в капкане тоже можно считать подарком охотника будущей жертве...

- Ты говоришь так, словно у тебя личные счеты с сиренами. - Удивленно заметил Одиссей.

- Думаю, что так оно и есть. Во всяком случае, я знаю ребят, которые действуют точно так же... и это знакомство обошлось мне в сотню жизней с лишним!

Он озадаченно покачал головой - дескать вот оно как бывает! - и задумчиво уставился на пламя костра.

- Ты сказал, что можешь научить меня своему способу покидать этот мир. - Наконец сказал он. - Ты передумал? Или...

- “Моего” способа больше не существует. - Печально улыбнулся я. - Сидел бы я здесь в противном случае, как же! Но может быть я сумею узнать, каков твой способ... А может быть, ты сам сделаешь это раньше меня. Время еще есть - не так уж много, но есть. Навести меня осенью.

- Навещу. - Кивнул Одиссей. - Что ж, надежда - это не так уж много, но лучше, чем ничего... Скажи, а кем ты был прежде? Иногда мне кажется, что мы уже встречались...

- Прежде чем - что? - Усмехнулся я. - Прежде, чем возглавить эту армию “мертвых духом” и убедиться, что я ничем не лучше, чем они? Кем-то там я был, конечно - так, ничего особенного! Не думаю, что мы с тобой встречались: пока ты ускользал от своей смерти, я ходил путаными путями и занимался сущей ерундой...  Но прежде, чем стать этим смешным мальчиком, я был еще кем-то: слишком много народу узнает меня и называет чужими, ничего не значащими для меня именами, а то и просто “Владыкой”... Знаешь, больше всего на свете я боюсь вспомнить эту бездонную часть своего прошлого!

- Напрасно боишься. - Удивленно сказал он. - Полезно хранить свое прошлое в тайне от прочих, но опасно иметь такие тайны от себя самого!

- Опасно. - Вяло согласился я. - В последнее время я то и дело чувствую, что вот-вот вспомню себя самого... и отчаянно торможу.

- Удается затормозить? - Весело спросил Одиссей.

- Пока удается, как видишь. - Я пожал плечами.

- Ты удивительно прямодушен. - Заметил он - не то одобрительно, не то насмешливо. - Ты говоришь со мной столь откровенно, что я, пожалуй, рискну ответить тем же...

- А что, хитроумному Одиссею удаются откровенные разговоры? - Усмехнулся я.

- Все люди меняются. - Равнодушно сказал он. - А у меня было очень много времени, чтобы перемениться!

- И что ты собираешься мне поведать? - Настороженно спросил я. Честно говоря, только сейчас, после его рассуждений об откровенности, я вспомнил, что с этим парнем следует быть очень осторожным.

- Не “поведать”, скорее уж попросить о помощи. - Вздохнул он. - Видишь ли, мне предстоит повидаться с Локи - с тем парнем, чье место ты почему-то занял, вопреки пророчествам, в свое время до смерти перепугавшим нашего общего одноглазого знакомца... Признаться, я боюсь этой встречи. Я столько столетий ускользал от смерти, но если она споется с этим могущественным божеством...

- Так в чем проблема? - Удивился я. - Не ходи к нему, и все тут! Если я правильно понял, он ведь не гоняется за тобой с обнаженным мечом?

- Пока не гоняется. Но я не могу отменить это свидание. Меня просила Афина. Знаешь, моя благодарность к ней - не то чувство, которое можно погасить доводами разума. Когда она была по-настоящему сильной, она сделал для меня гораздо больше, чем боги обычно делают для людей... Без нее я был бы просто царем Итаки - одним из многих правителей крошечных государств, о которых забывают дня через три после поминок, а после - бессмысленным мертвецом, одним из многих в твоем войске, оживших на короткое время, чтобы снова угаснуть - теперь уже навсегда... 

- Ну да, это как раз понятно. - Нетерпеливо кивнул я. - Но на кой черт она посылает тебя к Локи? Она что, с ума сошла?

- Может и так, может - нет. - Флегматично откликнулся он. - Афина нервничает. Она хочет знать, что он такое... и наверное, она хочет быть уверена, что вы с ним - не одно и то же существо...Одним словом, она посылает меня на разведку, а ее одноглазый приятель любезно одолжил мне свой талисман, способный сковать его волю - увы, совсем ненадолго! Насколько я понял. в моем распоряжении будет четверть часа, а то и меньше...

- А от меня-то ты чего ждешь? - Нахмурился я. - Мои враги посылают тебя на разведку - ладно, на здоровье! Но я тут при чем?

- Ты же и сам знаешь, что вы не враги. - Мягко сказал Одиссей. - В твоем сердце нет ненависти к ним, да и они не могут заставить себя говорить о тебе с должным отвращением... Судьба поставила вас на противоположные стороны игрового поля и разукрасила в разные цвета, но уже завтра она может перемешать свое варево - и кто знает, как будут переставлены фигуры в вашей бессмысленной, но захватывающей партии!

- Твоими бы устами... - Печально усмехнулся я. - Ты зря стараешься, дружище. Я уже давно понял, что надежда - роскошь, которая мне не по карману! Ладно... Чего ты от меня хочешь?

- Может быть, у тебя найдется хорошее оружие? - Оживился он. - Оружие, без которого ты сможешь обойтись - хотя бы несколько дней. Я непременно верну его тебе... если уцелею, конечно!

- Оружие? - Удивился я. - Оружие-то у меня есть, но у меня сейчас такой неприятный период жизни, когда мне не хочется с ним расставаться. Впрочем... Эй, Джинн, ты здесь?

- Я здесь, и я слушаю ваш разговор. - Тут же отозвался мой верный опекун. - Не гневайся, Владыка: твои тайны все равно становятся моими - хотим мы этого, или нет. Так уж все устроено...

- Да бог с ними, с тайнами! - Отмахнулся я. - Скажи лучше: ты можешь раздобыть копию моего щита? Я с ним не расстанусь - ни за какие коврижки! Но может быть. где-то во Вселенной обитает его близнец?

- У каждой вещи есть двойник. - Важно кивнул Джинн. - Ты хочешь отдать его своему другу?

- Хочу, наверное. - Удивленно согласился я. - Сам не знаю, почему, но я хочу ему помочь!

- Так уж связаны ваши судьбы. - Безапелляционным тоном заезжего восточного мудреца сообщил Джинн. - Твой гость был прав, когда говорил, что в свое время ваши пути пересекались. Вы действительно встречались однажды, и теперь твое сердце требует отдать дань старой дружбе.

- Когда это мы встречались? - Заинтересовано спросил я. Немного помедлил и добавил: - И кем я тогда был?

- Ты вспомнишь, Владыка. - Оптимистически пообещал Джинн. - Не сейчас, так позже... Впрочем, ваша встреча не была таким уж значительным событием в ваших судьбах - так, пустой, но приятный эпизод. Вы даже не сочли нужным сообщить друг другу свои имена...

- Ладно, не хочешь говорить - не надо!  - Обиженно буркнул я. - Мог бы позаботиться, чтобы я не умер от любопытства... Так мы можем добыть второй щит Змею для Одиссея?

- Можем. - Лаконично ответил Джинн. - Это не повредит никому из вас - почему бы не доставить тебе удовольствие ощутить себя щедрым дарителем? Ты ведь любишь приносить дары, верно?

- Люблю. - Согласился я.

- Я вспомнил нашу встречу! - Изумленно рассмеялся притихший было Одиссей. - Твой призрачный помощник прав: это была пустячная, но приятная встреча. Лет семьсот назад, или даже больше... Я не помню, как назывался город, но силуэт раскидистого сухого дерева, под которым мы сидели, стоит у меня перед глазами. Ты выиграл у меня несколько партий в нарды, а потом вернул деньги, рассмеялся и сказал, что любишь приносить дары... А потом кто-то позвал тебя, и только из уст этого незнакомца я узнал твое имя. Он называл тебя Али...

- Опять мое славное мусульманское прошлое! - Вздохнул я. - Почему-то мне труднее всего поверить именно в эту часть своей туманной биографии!

Точная копия моего щита тем временем легла к ногам Одиссея. Джинн снова превратился в невидимое облачко и умолк.

- Возьми прочный шнурок и привяжи этот щит к своему поясу. - Сказал я Одиссею. - Он сам защитит тебя от любого нападения... надеюсь, что от любого! Тебе и пальцем шевелить не прийдется. Но имей в виду: его можно заворожить. Во всяком случае, как-то раз одной индейской барышне удалось вывести из строя его братца. Поэтому будь начеку!

- Макс, о чем ты разговариваешь с огнем? - Я оглянулся и увидел, что рядом со мной на корточках сидит заспанная Доротея и растерянно оглядывается по сторонам.

- Почему - с огнем? - Удивился я. - Знаешь, кто этот парень? Это...

- Какой “парень”? - Она еще энергичнее завертела головой. - Что, к тебе пришел невидимка?

- По всему выходит, что так. - Озадаченно согласился я и вопросительно уставился на Одиссея.

- Для того, чтобы увидеть меня, тоже требуется “особое зрение”. - Он комично развел руками, вид у него при этом был виноватый и гордый одновременно. - Я слишком долго скрывался, знаешь ли... Ты не обидишься, если я попрощаюсь? Мне не хочется смущать твоих людей своим шепотом призрака...

- Делай как знаешь. - Кивнул я. - Можешь оставить щит себе: это подарок, а не прокат бытовой техники... Не хочу связывать тебя никакими обязательствами, но мне тоже чертовски интересно узнать, что за зверь этот самый Локи, и с чем его едят. Может, завернешь ко мне на обратном пути, расскажешь? - Мне и правда хотелось получить хоть какую-то информацию о Локи. Как-то я угробил несколько часов, чтобы убедиться, что волшебный телевизор Джинна не способен показать мне кадры его занимательной жизни. Наверное, этот парень очень здорово замаскировался...

- Спасибо за подарок. Я непременно вернусь, чтобы рассказать тебе о своем путешествии - если уцелею, конечно! - Он поднялся, повернулся, чтобы уходить и в самый последний момент театрально хлопнул себя по лбу: - Совсем запамятовал! Афина узнала, что я собираюсь навестить тебя, и долго меня отговаривала... а когда поняла, что это бесполезно, попросила передать тебе эту записку.

Я нерешительно протянул руку за лоскутом пергамента. Честно говоря, я почему-то ждал подвоха - может быть просто потому, что прекрасно помнил, что мой собеседник в свое время являлся инициатором и руководителем знаменитого проекта “троянский конь”...

- Бумага не отравлена - стал бы я таскать ее за пазухой, да еще только для того, чтобы всучить одному их бессмертных! - Одиссей расхохотался так неудержимо, словно на протяжении столетий изо всех сил сдерживал смех, и вот его прорвало, наконец-то! Впрочем, вполне возможно, что так оно и было... Доротея поежилась от звуков его смеха, как от холодного ветра. А потом он ушел в синие предрассветные сумерки. У него была удивительно легкая походка - честно говоря, я не уверен, что его ступни действительно касались земли...

- Кто это был, Макс? - Нерешительно спросила Доротея.

- Можешь себе представить: Одиссей. Он же Улисс, он же царь Итаки...

- Одиссей? Настоящий? Так что, он был на самом деле? - Озадаченно моргнула она.

- А мы с тобой были “на самом деле”, дорогая? - Печально улыбнулся я. - Или понарошку? В любом случае, он не менее настоящий, чем мы с тобой, хоть и невидимка - чего только не случается с людьми за долгую-долгую жизнь!...

- Везет ему! - С искренней завистью вздохнула Доротея.

- Да, наверное... - Рассеянно согласился я. Записку Афины я сунул в карман своего безумного зеленого плаща: мне не хотелось читать ее в присутствии Доротеи. Во-первых, мало ли, что она там написала, а во-вторых... Если честно, я все-таки здорово опасался, что стал счастливым обладателем очередного “троянского коня”, а у Доротеи, в отличие от меня была всего одна-единственная жизнь, драгоценная и неповторимая, как жемчужина, сияющая в глубине раковины вместо дряблого тела моллюска...

День был блаженно долгим и упоительно спокойным: мы просто двигались вперед, на север, ничего особенного не происходило: ни чудес, ни сражений, ни незваных гостей... впрочем, одно чудо со мной все-таки случилось, самое желанное из чудес: ритмичная поступь Синдбада убаюкала меня, и я задремал, сидя на его надежной спине, да так сладко, словно к моим услугам была наилучшая из райских спален... На закате дремота оставила меня, я открыл глаза и с удовольствием подумал, что так хорошо не чувствовал себя даже в раннем детстве, после крепкого сна на открытой веранде в ясную летнюю ночь. Откуда-то возник вездесущий Джинн с чашкой ароматного яблочного чая - именно то, чего мне всю жизнь хотелось, а я, дурак, не догадывался! Только покончив с чаем, я вспомнил о записке Афины, которую так и не удосужился прочесть. С ума сойти можно: всего несколько дней назад я потерял голову, увидев на экране своего волшебного телевизора ее прекрасные серые глаза и неописуемо длинные ноги, эффектно обтянутые кожаными штанинами, пускал слюни, мазал по лицу романтические розовые сопли и вытворял черт знает какие чудеса, чтобы наведаться в гости к этой красотке - хотя бы во сне... А теперь я мог позволить себе роскошь засунуть в карман ее послание и тут же забыть о ней - вот уж никогда бы не подумал, что способен на такой подвиг! Я извлек из кармана жесткий кусочек пергамента и с любопытством на него уставился: давненько мне девушки записок не писали, а уж прекрасные богини - вроде бы и вовсе никогда!

“Спасибо за твой ветер. Это было довольно унизительно, но все мы остались живы, а наши аэропланы - целехоньки, и это не так уж мало.” - Эти слова были написаны размашистым крупным почерком. Потом она, очевидно, поняла, что на лоскутке бумаги осталось слишком мало места, и приписала так мелко, что я едва разобрал: “Если ты прийдешь в гости, я не буду делать вид, будто действительно верю, что мы - враги.” Это было круто: меня трогательно благодарили за разгром, который я им устроил, да еще и звали в гости, а ее фраза “спасибо за твой ветер” была чудо как хороша! Честно говоря, я тут же начал таять... Мне пришлось взять себя в руки и припомнить выразительные черты неземных ликов моих новых “приятелей”, могущественных индейских богов: как они выглядели, когда выцеживали из меня мои жизни, и какие дивные ощущения я при этом испытывал... Это было очень жестоко, но подействовало отрезвляюще. Единственный стоящий урок, который я действительно вынес из этой скверной передряги: мне нельзя расслабляться, ни на мгновение! В конце концов, война есть война... Поэтому я не стал призывать к себе чудесные сны о том, как я навещаю Афину и Одина - ни в эту ночь, ни в последующие. “Если Одиссей все-таки выполнит свое обещание и прийдет меня навестить, передам ей записку. - Решил я, - В конце концов, эпистолярный жанр таит в себе невыразимое очарование... Этим и ограничимся!”

Одиссей вернулся дней через десять. Честно говоря, я не слишком рассчитывал на то, что он действительно заявится ко мне с докладом! Я сделал ему хороший подарок и выдал неуверенное, но более чем заманчивое обещание впридачу, но почему-то полагал, что он предпочтет держаться от меня подальше - до поры, до времени. Что ж, мне пришлось в очередной раз убедиться, что я совершенно не разбираюсь в людях! Конечно, у каждого свои недостатки, но у меня их обнаруживалось как-то слишком уж много, моему работодателю Аллаху уже давно следовало бы нагрянуть с инспекцией и отправить меня в отставку...

К тому времени я все-таки додумался каждый вечер окружать себя несколькими кольцами вооруженной охраны. Я, разумеется не верил, что эти ребята смогут меня защитить, в случае чего, но здорово надеялся, что у них хватит гениальности поднять шум, если к моему костру попрется какой-нибудь подозрительный незнакомец: мне надоело каждую ночь прислушиваться к тихому шелесту ветра, заплутавшего среди песчаных дюн и гадать, когда объявятся Кецалькоатль и компания: сегодня, или когда-нибудь потом...

Впрочем, визит Одиссея здорово поколебал мою уверенность в способности стражей вовремя заорать “караул”. Он проскользнул незамеченным и разбудил меня легким прикосновением к плечу. Этот дядя был самым настоящим невидимкой: по всему выходило, что его никто не замечает - кроме меня и Джинна, разумеется.

- Надеюсь, Один никогда не узнает, что я зашел к тебе прежде, чем появиться у них! - С улыбкой сказал Одиссей. - Впрочем, он сам виноват: его крылатый конь сбросил меня в нескольких милях отсюда и исчез... Не могу сказать, что я действительно обиделся, но решил сначала навестить тебя: просто потому, что это по дороге!

- Крылатый конь? Что, тебе посчастливилось покататься на Слейпнире? - Уважительно спросил я.

- “Посчастливилось” - не совсем уместное слово. - Вздохнул он. - Вообще-то эта проклятая поездка больше походила на продолжительное катание на “Русской горке”. Я, знаешь ли, не воспитан кентаврами, а уж если имеешь дело с такой тварью как Слейпнир... Впрочем, я пришел не для того, чтобы жаловаться!

- Я вижу, мой щит сослужил тебе хорошую службу. - Улыбнулся я. - Во всяком случае, ты вполне похож на живого...

- А я и есть живой... Знаешь, самое забавное, что твой щит не понадобился. Впрочем, талисман Одина тоже оказался без надобности. Локи сам встретил меня, и наша беседа была дружеской и неторопливой... Его позабавило, что я явился к нему, приготовившись к битве. “Какой дурень станет сражаться с гонцом, принесшим добрую весть!” - такими были его слова...

- А что это за “добрая весть”, которую ты якобы ему принес? - Нахмурился я. - Обо мне небось сплетничали - так, что ли?

- О ком же еще! - Невозмутимо подтвердил Одиссей. Многочисленные обрывки информации наконец-то сложились в моей голове в цельную картину. Вообще-то, мог бы и раньше догадаться: не так уж сложна была эта интрига, так - паззл для начинающих, из пятидесяти четырех крупных деталей...

- Конечно! Тебя посылали не на какую-то там “разведку”. - Вздохнул я. - Ты просто должен был настучать Локи, что какой-то выскочка взялся делать его работу!

- Признаться, я самого начала был уверен, что ты обо всем догадываешься, и только делаешь вид, что веришь моим словам. - В голосе Одиссея не было виноватых интонаций, скорее уж в нем звучало плохо скрываемое разочарование.

- Так мило с твоей стороны: явиться ко мне за помощью и при этом делать из меня идиота! - Сердито сказал я. - Мог бы сказать мне правду, ничего страшного! Если Локи захочет занять мое место, я скажу ему “добро пожаловать”, да еще и бутылку коньяка выставлю, на радостях!

- Он не захочет. - Улыбнулся Одиссей. Мои упреки ему были до лампочки, он и не думал краснеть. Ну да, что с него взять, с этого хитреца! Сколько бы он не твердил, что у него было достаточно времени, чтобы измениться, я был совершенно уверен, что горбатого могила исправит... впрочем, насколько я знаю, горбатых не исправляет даже могила!

- Могу его понять! - Угрюмо согласился я. - Ладно, рассказывай подробно.

- За тем я и пришел. - Одиссей одарил меня самой ослепительной из улыбок: - Слушай, Владыка... или тебе больше нравится, когда тебя называют Макс? Я слышал, как этим ничего не значащим именем назвала тебя красивая женщина с молодым лицом и седыми волосами...

- Называй как хочешь, - буркнул я, - самое главное - не называй меня Майклом Джексоном, а то я страшен в гневе... Так что ты хотел спросить?

- Я конечно понимаю, что ты - предводитель армии мертвых, Разрушитель Мира и, как сказали бы мои религиозные друзья, скорее всего, Антихрист... Но может быть, в твоем черном сердце осталась хоть капля сострадания к усталому путнику? Я ничего не ел дня четыре кряду, а перед этим жевал какую-то дрянную черствую лепешку и запивал ее теплой кока-колой: ничего другого в моей сумке не нашлось... У тебя не принято кормить усталых гостей, Владыка?

- Принято. Ты сам виноват: с этого следовало начинать, а то ты сбил меня с толку своими интригами... - Я невольно улыбнулся: на этого парня было совершенно невозможно сердиться! Вообще-то Одиссей здорово недооценивал свое обаяние, когда просил у меня какое-нибудь оружие: он родился со щитом в руках, и этот щит был куда надежнее, чем все мои колдовские прибамбасы...

Первые полчаса Одиссей был совершенно недоступен для контакта. Он не просто ел, он жрал, а я умилялся, как заботливая бабушка. Если бы наши припасы не были неистощимы благодаря могуществу Джинна, они бы закончились прямо сегодня. Наконец он перевел дух и уставился на меня глазам совершенно счастливого человека.

- Извини за эту паузу: я немного увлекся. Хорошо живешь, Владыка! Так шикарно я не питался даже в те благословенные дни, когда этот мир еще не собирался рушиться....

- Рассказывай, не тяни. - Устало попросил я. - Что за тип этот Локи? И о чем вы говорили - кроме как обо мне?

- Да считай, что больше и ни о чем... - Задумчиво протянул Одиссей. - О тебе, да о нем самом! Локи все твердил, как ему чертовски повезло: избавиться от такого тяжкого бремени...

- На его месте я бы тоже радовался! - Кивнул я. - Жаль, что я не на его месте!

- Забавно, - улыбнулся Одиссей, - Один так боится, что все начнет происходить в полном соответствии с древним пророчеством... Он почему-то уверен, что его старый враг сделает все, чтобы пророчество исполнилось! Ему и в голову не пришло, что Локи не меньше, чем он сам, озабочен, как бы уйти от судьбы... Он слышал о тебе, но опасался, что это - досужая болтовня. Обитатели Утгарда не очень-то знают, что творится за его туманными границами... Знаешь, Утгард - странное место! Там много удивительных существ, среди которых я узнал наваждения, морочившие меня во время моих странствий, и встретил множество тварей, доселе мне неведомых. Все они считают Локи своим господином, но я таки не понял, в чем, собственно, выражается его господство: обитатели Утгарда делают все, что заблагорассудится, и никто не ограничивает их свободу... Оно и понятно: какому безумцу взбредет в голову всерьез повелевать миражами!

- Любому, кто любит повелевать. - Флегматично возразил я. - Какая, к черту, разница - кем?!

- Может оно и так... - Рассеянно согласился он. - Насколько я понял, Локи весьма дорожит возможностью и дальше оставаться в этом удивительном месте... Он расспрашивал меня о тебе и твоем войске, и очень радовался тому, что все происходит без его участия. Он сказал, что за такую услугу не грех и расплатиться, и просил передать тебе, что не станет медлить.

- Хотел бы я знать, где он найдет монеты, которые я соглашусь принять?! - Горько усмехнулся я. - Чем, интересно, он собирается расплачиваться? В какой валюте?

- Мне показалось, что у такого существа, как Локи, найдется хороший подарок для каждого, - задумчиво возразил мой гость, - даже для тебя - почему бы и нет?

- Ладно, это его проблемы! - Решительно сказал я. - Жил же я как-то до сих пор без его благодарности, и ничего... Дорого бы я дал за то, чтобы он явился сюда с гневным криком: “уходи, противный!” - честное слово, мне бы потребовалось всего шестьдесят секунд на сборы, как пожарному! Но я с самого начала подозревал, что такое счастье мне не светит...

- Не гневи судьбу, Макс. Она не любит жалоб, особенно если они сходят от ее избранников. - Неожиданно серьезно сказал Одиссей - и тут же заулыбался: - Ты позволишь мне называть тебя этим именем, раз уж я его знаю?

- Почему бы и нет? Чем ты хуже нескольких тысяч моих знакомых, которые употребляли это сочетание звуков в течение последних тридцати трех лет!... Расскажи-ка мне еще о Локи, и об Утгарде. Что ты там говорил о его “туманных границах”?

Одиссей наморщил лоб и удивленно посмотрел на меня.

- “Туманные границы”? Я так сказал? Да, действительно: они почти незримы, но поблизости от них испытываешь явственно ощутимое сопротивление, а если прикрыть веки, можно увидеть, что густой холодный воздух тех мест переливается перламутрово-розовой зеленью, как крылья ночного мотылька, которого называют Оливковым Бражником, но преодолеть их - великий труд. Сам не понимаю, как мне удалось войти под своды Утгарда... да и был ли я там? Черт, а ведь я уже почти ничего не помню! Чем дольше я здесь с тобой сижу, тем больше забываю... Наверное, Утгард - одно из тех зачарованных мест, память о которых умирает быстрее, чем муха-поденка!

Я недоверчиво покачал головой: небось, опять хитрит! Но на лице Одиссея было написано самое настоящее отчаяние.

- Что я скажу Афине!? - Огорченно вздохнул он. - Она так надеялась, что я вернусь с новостями...

- Скажешь ей то же, что и мне. - Ехидно посоветовал я. - Или пригласи ее туда на прогулку: пусть сама смотрит!

- Она не захочет. - Печально возразил Одиссей. - В последнее время Паллада не чувствует себя такой сильной, как прежде, и старается избегать зачарованных мест... Ты не рассердишься, если я покину тебя прямо сейчас, пока помню хоть что-то?

- Надо бы рассердиться. - Ворчливо сказал я. - Но злодей из меня всегда был никудышний! Скажу больше: я такой идиот, что еще и помогу тебе убраться отсюда с максимальной скоростью... Джинн, ты тут, душа моя?

Разумеется, он был тут - где же еще! Так что через несколько секунд услужливый маленький смерчик аккуратно оторвал от земли обалдевшего от изумления Одиссея - мгновение, и он исчез.

“Вот черт, я же хотел предать с ним записку Афине! - Огорченно подумал я. - И как только забыл?!” Впрочем, какая-то часть меня ликовала: раз уж с запиской ничего не получилось, значит можно отправиться на свидание - просто, чтобы не оказаться законченным хамом. Я в очередной раз напомнил себе, какие пакости обычно случаются со слабоумным “Владыкой” по имени Макс, когда он начинает расслабляться и исполнять свои идиотские прихоти, но на сей раз не помогло даже это горькое лекарство...

Весь остаток ночи я провел не смыкая глаз, да и день, последовавший за этой ночью, не принес мне успокоения. Я предпринимал героические усилия, чтобы мои “генералы” не стали жертвами скверного настроения своего, с позволения сказать, предводителя: выжимал из себя любезные улыбки и делал вид, что заинтересованно слушаю их рассуждения о предстоящем нам путешествии через море - можно подумать, будто мы могли позволить себе роскошь строить хоть какие-то планы!

- Знаешь, Макс, у меня очень смешные новости! - Я обернулся и увидел, что рядом с моим Синдбадом вышагивает дромадер Анатоля. Я почти искренне обрадовался ему: несколько дней назад этот неугомонный парень отправился в “инспекционную поездку” по нашим воинским частям: “посмотреть, что за люди в нашем войске, и чем они дышат” - по его собственному выражению.

- Смешные - это хорошо... - Рассеянно улыбнулся я. - И какие же именно?

- В нашем войске буйным цветом расцветают религиозные секты! - С энтузиазмом выпалил он и выжидающе уставился на меня - дескать, “ну как тебе это нравится?”

- Самое время! - Фыркнул я. - И кому же они поклоняются, эти гениальные ребята?

- Как это - “кому”?! Тебе, разумеется! - Невозмутимо ответил он.

- Мне уже не смешно. - Вздохнул я.

- Напрасно! Знал бы ты, как они развлекаются, эти ребята!

- Могу себе представить...

- Боюсь, что не можешь! Для начала скажу, что некоторые из этих замечательных людей рисуют твои портреты и вешают их себе на шею. У них есть идейные противники, которые полагают, что изображать твое лицо - величайший грех, поскольку оно - лишь видимость... Ну, сам знаешь: типичный религиозный спор между иконописцами и иконоборцами! Наши “иконоборцы” считают своим долгом уничтожать все твои изображения, которые увидят - оно и к лучшему: по большей части эти портреты воистину ужасны... Самое смешное, что как-то они по запарке разорвали в клочки и сожгли портрет Фредди Мекьюри, а потом - фотографию “Биттлз” - наверное, решили, что это новая разновидность ереси: изображать тебя в четырех ипостасях одновременно...

- Какой ужас! - Я не выдержал и расхохотался. Давно меня так не смешили!

- Это еще цветочки! Хочешь ягодку, Владыка?

- Гулять, так гулять - давай твою “ягодку”! - Покорно кивнул я.

- Среди некоторых твоих поклонников бытует убеждение, что приближенные к тебе счастливчики - то есть, мы! - пользуемся возможностью каждое утро выпивать по глотку твоей благословенной мочи... Я вот думаю: а может, и правда, попробовать?

- На здоровье! - Фыркнул я. - Для вас мне ничего не жалко!

- Эти чудесные ребята надеются, что если они будут вести себя хорошо: например, тысячу раз повторять твое имя перед сном и храбро сражаться, когда-нибудь судьба дарует им эту уникальную возможность... Разумеется, у них тоже есть противники: эти утверждают, что у тебя не может быть никакой мочи - в силу твоей божественной природы, сам понимаешь!

- Они жестоко заблуждаются! - Фыркнул я.

- Правда? - Заинтересованно переспросил Анатоль.

- Правда, правда... давай, рассказывай дальше!

- Ага, тебе уже интересно! Что ж, слушай: среди них есть люди, которые считают, что им уготована вечная жизнь, потому что в день Последней Битвы будешь убит только ты один, твоя смерть удовлетворит прогневавшееся на них небо, и все будет в полном ажуре... Есть и такие, кто готовится прикрыть тебя своей грудью, в надежде, что за это им будет даровано “вечное блаженство” - по ту сторону жизни и смерти...  Некоторые полагают, что Последней Битвы вовсе не будет, и ты собрал нас для того, чтобы вечно водить по пустыне, пока это великое путешествие не завершится всеобщим просветлением. А некоторые думают, что в конце пути ты выберешь “лучших из лучших” и возьмешь их с собой куда-то, в “лучший мир”, а остальным предстоит погибнуть в битве... Теперь они пытаются понять, какими критериями ты  будешь руководствоваться, выбирая “лучших из лучших”. Есть и специальные мудрецы, которые заявляют, что им ведомы пути к твоему сердцу...

- Ладно, я уже понял. - Вздохнул я. - Полный набор суеверий, скопившихся за долгую и невнятную историю человечества... Им позарез нужен “большой начальник”, хоть какой-то завалящий Мессия, который проведет их через пустыню в райские кущи, или в нирвану - это уж как получится! - умрет за них, если понадобится... Как будто действительно можно умереть “за кого-то”! Разумеется, за эту небольшую услугу ребята готовы пить мою мочу, тысячу раз повторять мое имя перед сном, и так далее, по полной программе. Если я пущу слух, что мне требуются толпы юных девственниц или младенцев для кровавых жертвоприношений, они еще обрадуются, что дешево отделались!

- А ты не очень-то жалуешь род человеческий, да? - Неожиданно серьезно спросил Анатоль.

- Я стараюсь! - Вздохнул я. - Аллах свидетель - я так стараюсь! Но вы не даете мне вас любить...

- “Мы”? - Нахмурился Анатоль. - Чем мы-то тебя достали?

- Да не “вы” - в смысле: ты, Доротея, Мухаммед и князь Влад, а “вы” - в смысле: люди... К тем, кто рядом со мной, у меня как раз нет никаких претензий, дружище! - Устало вздохнул я. - Наоборот, я бы давно рехнулся без нашей болтовни каждый вечер у костра, без твоих фирменных улыбок в девяносто три зуба и лекций о вреде курения, которые, вне всякого сомнения, весьма полезны накануне всеобщего конца... А когда я заглядываю в глаза Доротеи, я начинаю думать, что из нас двоих она - куда более загадочное и непостижимое существо, даром, что все сговорились называть меня каким-то там “владыкой”! - Я замолчал, представил себе толпы взрослых людей, совершенно серьезно твердящих перед сном мое драгоценное имя, и резко заключил: - Дерьмо это все!

- А с чего ты так завелся? - Удивленно спросил Анатоль. - По-моему, это скорее забавно...

- Забавно. - Печально согласился я. - А знаешь, вполне возможно, что этот мир так быстро подошел к концу только потому, что все боги преисполнились отвращения к молящимся...

- Ты так думаешь? - Заинтересованно осведомился он.

- Да. Некоторые так называемые “тайны мироздания” начинаешь понимать на собственном опыте... - Я помолчал, собрался с мыслями и продолжил: - Как бы я там не отнекивался, когда вы поднимаете шум вокруг моей “божественной природы”, вы все равно посылаете меня подальше и продолжаете подозревать, что я - это очень круто... О’кей, давай на время решим, что так оно и есть. А потом давай предположим, что все многочисленные боги, которым молилось человечество на протяжении тысячелетий - такие же ребята, как я: веселые странники, ссутулившиеся под грузом собственного могущества и одиночества, со своими странностями, причудами и переменчивым настроением... кстати, познакомившись с Афиной и Одином, я начал всерьез думать, что так оно и есть!

- Познакомившись с тобой, я тоже начал подозревать нечто в таком роде. - Улыбнулся Анатоль.

- Вот и ладно... А теперь сам подумай: на кой черт таким ребятам чьи-то коленопреклоненные молитвы? Если богам что-то и нужно от людей, так это чтобы среди них нашелся кто-то, способный составить им хорошую компанию, разделить их одиночество... ну и взвалить на свои плечи часть их обременительной ноши! Почему бы людям не взять на себя ответственность за собственную судьбу вместо  того, чтобы бормотать очередную молитву? Это был бы достойный жест - именно та жертва, которую давным-давно ждут боги. Впрочем, судя по тому, что сейчас творится на этой прекрасной земле, они уже перестали надеяться и махнули на все рукой!... А ведь это только звучит так страшно: “взять на себя ответственность”, а на самом деле, это приносит невероятное облегчение. Вот послушай: однажды я ехал на автомобиле со своим хорошим приятелем, по узкой горной дороге - знаешь, это когда пропасть маячит то с одной стороны, то с обеих сразу! И пока он сидел за рулем, я дрожал на заднем сидении и пытался понять, сколько еще вдохов и выдохов мне осталось сделать прежде, чем наш несчастный джип загремит по отвесному склону. Мой приятель казался мне самым великим героем всех времен и народов: пока я умирал от страха, он невозмутимо делал свое дело... А через несколько часов он пожаловался на усталость и попросил меня сменить его за рулем. Честно говоря, я чуть в штаны не навалял, когда понял, что он от меня хочет! Я собирался отказаться, но так и не смог признаться, что мне страшно... И знаешь что? Уже через несколько минут я лихо крутил руль и удивлялся собственной способности преувеличивать опасность, а мой героический спутник съежился на заднем сидении и обзывал меня последними словами за такую лихую езду. В тот день я понял, что контролировать ситуацию куда проще и приятнее, чем доверить это кому-то другому. Страшно бывает только тому, кто беспомощно сидит на заднем сидении и пытается убедить себя, что руль в надежных руках...

- Хорошая метафора! - Одобрительно сказал Анатоль.

- Это не метафора, а просто случай из жизни. - Улыбнулся я. - Что бы ты там не думал о моей непостижимой сущности, но эта история действительно произошла со мной - года четыре назад...

- Слово скаута? - Неожиданно рассмеялся он.

- Слово скаута! - Весело согласился я.

Не знаю, пошла ли моя лекция на пользу Анатолю - впрочем, с ним и так все было в полном порядке, без всяких лекций! - зато она оказалась очень своевременной для меня самого. Я наконец-то с облегчением понял, что вся ответственность за происходящее лежит исключительно на мне, и нет никаких “разгневанных небес”, которые только и ожидают, когда я расслаблюсь, чтобы немедленно покарать меня за это должностное преступление. Если и был какой-нибудь могущественный сторонний наблюдатель, взирающий на мои действия, ему было глубоко по барабану, как я себя веду: я уже давно сам “сидел за рулем”, и только от меня зависело - рухнуть в пропасть, или вписаться в поворот...

Одним словом, этой ночью я позволил себе закрыть глаза, вглядеться в темноту под веками и увидеть там узкую каменистую тропинку, залитую молочным светом ущербной луны, и пройти по этой тропинке до самого входа в жилище Афины. На пороге я увидел Марлона Брандо и огорчился: хорошо, конечно, что хозяйка встречает меня на пороге, но какого черта она вцепилась в этот облик? Я-то шел в гости к настоящей сероглазой Афине Палладе и рассчитывал получить удовольствие от созерцания ее божественного лица по полной программе...

- Спасибо, что принял мое приглашение. Лучше поздно, чем никогда, не так ли? - Тон Марлона Брандо показался мне излишне официальным... впрочем, чего я еще мог ожидать - поцелуев в щечку?! Но я бы и сам, пожалуй, не дался!

- Ты не обидишься, если на сей раз тебе не приснится, что я приглашаю тебя в дом? - Вежливо спросила тщательно замаскированная Афина.

Я улыбнулся, оценив комизм ситуации.

- Если не приснится, значит я сам и виноват. Сон-то мой, на кого обижаться?! А что мне сегодня приснится, если не секрет?

- Прогулка по этой тропинке, вниз по склону столовой горы... Не самый чарующий сон в твоей жизни, я полагаю... Но и не самый плохой, верно?

- Он мог бы стать самым чарующим, если бы ты перестала казаться Марлоном Брандо. - Честно сказал я. - Никогда не любил этого актера... он по-настоящему хорош разве что в “Апокалипсисе” Копполы, но там он совсем старый и обрюзгший, так что не стоит... А как насчет твоих собственных прекрасных глаз, Минерва? Может быть они мне все-таки приснятся?

- Я чувствую себя беззащитной, когда становлюсь женщиной - пусть даже богиней. - Неохотно призналась она. - В женском теле есть какой-то изъян, который не позволяет полностью владеть ситуацией - словно кроме тебя есть еще кто-то, от кого зависит, что ты сделаешь в следующее мгновение...

- Ты думаешь, этот изъян присущ только женщинам? - Искренне удивился я. - А я-то, болван, всю жизнь думал, что это - только моя проблема!

- А ты уверен, что ты - не женщина? - Заливисто расхохотался Марлон Брандо. Я задницей почувствовал, как внезапно спало напряжение. Странно: стоило мне признаться в собственной слабости, и Афина тут же расслабилась и засияла, словно весенне солнышко. Впрочем, я уже не раз замечал, что окружающие начинают есть у тебя из рук, стоит только несколько раз публично назвать себя идиотом - при этом даже совершенно не обязательно быть искренним!

- У меня имеется ряд неопровержимых доказательств, предъявлять которые не стану, дабы никого не шокировать. - Улыбнулся я. Марлон Брандо неодобрительно покачал головой.

- Ну вот! И ты еще хочешь, чтобы я бродила с тобой в темноте, облачившись в беззащитное женское тело! - Проворчала она. И вдруг махнула рукой и неудержимо расхохоталась, лицо Марлона Брандо исказилось в гримасе смеха, а когда он отсмеялся, я с восхищением обнаружил, что вижу пред собой настоящую Афину - во всяком случае, именно такой я ее запомнил.

- Спасибо. - Искренне сказал я. - Я буду вести себя достойно: не употреблять бранных слов, не хлопать тебя по заднице, и все такое... Я вообще очень интеллигентный молодой человек!

- Могу себе представить! - Снова рассмеялась она. - Сказать по правде, у меня случайно получилось. Оказывается, когда смеешься от души, трудно сохранять контроль за собственной внешностью... Знаешь, у тебя редкий дар поднимать мне настроение. Никогда еще мне не было так весело, да еще и рядом с моим злейшим врагом!

- Ты ведь и сама знаешь, что говоришь ерунду, да? - Мягко спросил я.

- Ну да, сейчас ты в очередной раз скажешь, что никакой мне не враг, и уж тем более не “злейший”... - Вздохнула она. - Тем не менее, факт остается фактом: мы уже сражались, и твой ветер чуть не превратил в щепки моего беднягу “Бристоля”... и даже если мы оба решим, что с нас хватит, нам все равно предстоит сражаться в самую длинную ночь этого последнего года, и здесь уже никто ничего не изменит!

- Знаешь, - задумчиво сказал я, - если бы я был абсолютно уверен, что ничего нельзя изменить, я бы не пришел к тебе в гости, Паллада. Я люблю делать глупости - что правда, то правда! - но в последнее время мне надоело это занятие. Поэтому я и не откликнулся на твое приглашение сразу же - думаешь, мне не хотелось?

- Но ты ведь отказался принять предложение Одина и сыграть в эту игру на нашей стороне! - Сердито сказала она. - Хочешь сказать, что передумал? Или снова будем толочь воду в ступе?!

- Не самое бессмысленное занятие! - Улыбнулся я. - Просто никто не пробовал делать это достаточно долго - даже алхимики, которые каких только глупостей не натворили в поисках своего философского камня... Что касается предложения Одина, оно мне не нравится. Не могу объяснить, почему... вернее, могу, наверное, но не сейчас. Я ведь сплю и вижу сон - ты не забыла?

- А почему бы тебе не прийти ко мне в гости по-настоящему? - Спросила Афина. - Тебе ведь не составит труда преодолеть это расстояние? Во всяком случае, Улисс хвастал, что твой ветер донес его сюда за несколько секунд...

- Это был не ветер, а смерчик, и не мой, а Джинна... Но знаешь, мне почему-то спокойнее приходить сюда во сне и думать, что это - всего лишь пустое сновидение...

- Никакое не пустое! - Сердито сказала она. - Если бы оно было пустое, я бы не видела тебя перед собой... Да ты и сам это знаешь, просто упрямо цепляешься за свои детские представления о том, что сон - это только сон, и ничего больше.

- Твоя правда. - Равнодушно согласился я. - Что ж, может быть, я еще заявлюсь сюда “по-настоящему”, как ты выражаешься - почему бы и нет... А кстати, зачем ты меня приглашала, Паллада? Неужели только потому, что я поднимаю тебе настроение? Или вы боялись, что я споюсь с Локи и хотели меня отговорить? А ведь я бы с ним, пожалуй, действительно спелся - если бы он возмутился и захотел отобрать у меня свои маршальские погоны: мне чертовски надоела вся эта затея с дурацкой “Последней битвой” и армией “мертвых духом”... Они поклоняются мне, знаешь ли... И уже спорят между собой, потому что никак не могут решить, чей способ поклоняться лучше. Скоро, того гляди, драться начнут... Можешь себе представить?

- Я-то как раз могу. - Усмехнулась она. - Сам понимаешь, у меня всю жизнь были схожие проблемы... А ты все еще хочешь получить ответ на свой вопрос?

- Хочу... если только это будет правдивый ответ.

- И то, и другое - вот тебе самый правдивый из моих ответов! Конечно, мне не хотелось бы, чтобы ты сговорился с Локи - сам посуди: разве могла я вести себя иначе! Но дело еще и в том, что мне действительно нравится с тобой говорить. У меня никогда не было друзей: у богов их не бывает, ты и сам должен это знать! Мы слишком погружены в себя: в свое могущество и одиночество... Пожалуй, этот хитрец Один действительно мог бы стать мне другом, если бы мы встретились в лучшие времена. Сейчас мы можем быть только товарищами по несчастью... А ты мог бы стать лучшим из моих друзей - если бы не был врагом!

- Спасибо. - Улыбнулся я. - Могу еще раз сказать, что никакой я не враг - ни тебе, ни кому-то еще... Ладно, не буду!

- Улисс сказал мне, что твои люди иногда называют тебя по имени. Тебя действительно зовут Макс?

- Вроде бы, да... - Задумчиво протянул я. - Но это - не то имя, которое Один может сообщить своим рунам: не подействует! Все вокруг то и дело твердят, что оно не настоящее.

- А я не затем спрашиваю. Просто надо же мне тебя как-то называть...

- Называй. - Согласился я.

- Ты думал о том, что с нами случится? - Неожиданно спросила Афина. - Я имею в виду - после этой проклятой Последней Битвы? С тобой, с Одином, со мной, со всеми остальными богами... с твоими людьми, в конце концов. Мы умрем навсегда, или...

- Откуда мне знать? - Я пожал плечами. Вообще-то ситуация складывалась более чем комичная! Вот уж не думал, что когда-нибудь ко мне явятся боги, чтобы спросить у меня, что будет с ними после смерти...

- Ты действительно не знаешь, или не хочешь говорить?

- Разумеется, не знаю. Знал бы - непременно выболтал бы! Разве у меня на лице не написано, что я патологически болтлив? - Горько усмехнулся я. А потом я и сам не заметил, как внезапно переменилось мое настроение: только что я был готов заплакать от невыразимой жалости к себе и прекрасным богам угасающего мира заодно, а теперь мои губы сами расползлись в мечтательную улыбку.

- Вы ведь очень любите кино - ты и твои родственнички, правда?

- Уже нет, наверное... Но прежде любили. - Удивленно ответила она. - А при чем тут кино?

- Ты помнишь, был такой фильм - “Унесенные ветром”?

- Да. Ну и что?

- Вслушайся в эти слова, Паллада: “Унесенные ветром” - по мне, так дерьмовая мелодрама, нежно любимая невзыскательным большинством, но какое восхитительное, завораживающее, воистину магическое название! Когда слышишь его в оригинале, получается еще лучше: “Gone with the wind” - “ушедшие с ветром”...

- Почему ты об этом говоришь?

- Да я вот думаю: а может быть, это выход?

- Что - выход?

- Уйти вместе с ветром.

- Для кого?

- Для всех, душа моя, - я даже рассмеялся от избытка чувств, - для всех!

- Объясни. - Нахмурилась она.

- Для этого мне сначала прийдется проснуться - далеко-далеко отсюда, а потом оседлать джиннов смерчик и вернуться к тебе. Я не могу ничего объяснить - ни тебе, ни даже себе самому... Просто сейчас я ЗНАЮ, что есть выход - выход, который устроит всех, представляешь?! - но пока понятия не имею, какие выводы мне следует сделать из этого бесценного знания, и какие действия предпринять... Есть только эта магическая фраза: “ушедшие с ветром”, и она уносит меня все дальше - туда, где обитает надежда!

Я внезапно почувствовал, что этот счастливый приступ хорошего настроения окончательно меня обессилел: мне очень хотелось лечь плашмя на выжженную траву и уснуть - если разобраться, выходило, что на самом деле мне хотелось проснуться, но в настоящий момент мне было плевать на точность формулировки...

- Отвернись пожалуйста. - Попросил я, и сам едва услышал свой голос. - Мне пора просыпаться, а пока ты смотришь на меня, это очень трудно сделать.

- Приходи еще, поболтаем, - как-то нерешительно предложила она, - во сне, или наяву, как получится...

- Спасибо, я прийду... - я на секунду замялся и добавил: - наверное. Я боюсь давать обещания, Паллада.

- Я понимаю. - Кивнула она.

- Только не рассказывай Гекате, что я снова повадился ходить сюда в гости. Она утверждает, что играет на моей стороне - ты знаешь об этом? - но мне она почему-то здорово не нравится...

- Еще бы! - Звонко рассмеялась Афина. - Геката просто не может нравиться -  никому... кроме, разве что этого одноглазого бродяги! Впрочем, это приносит пользу: она выболтала ему все свои секреты, или почти все... Не такие уж великие секреты, конечно! Одним словом, я знаю, что она старалась натравить на нас разъяренных Охотников - всех разом, и теперь очень зла на тебя за то, что ты ей помешал...

- А еще больше за то, что я не прельстился ее воистину неземной красотой! - Фыркнул я.

- А ты не прельстился? - Недоверчиво спросила Афина. - Она говорила...

- Могу себе представить! Подумай полчаса и реши, кому из нас следует верить.

Афина действительно задумалась - правда, всего на секунду - и снова хихикнула, тоненько, как девчонка:

- Вообще-то, никому, но в данном вопросе... скорее уж тебе! Могу тебя понять! Ничего, пусть себе злится... - Она внезапно стала серьезной и доверительным шепотом сообщила: - Геката хорохорится, но ее дела очень плохи. Может быть, хуже, чем у всех нас вместе взятых... Один сказал мне, что у нее болит зуб - представляешь? Геката это скрывает, но уж он-то умеет почувствовать чужую боль, если захочет... Вообще-то, это совершенно невозможно: зубы болят только у людей!

- И это лишний раз доказывает, что я - обыкновенный человек... по крайней мере, был им не так давно. - Печально усмехнулся я, вспомнив свой последний визит к стоматологу - не так уж давно это было, если измерять время с помощью часов и настенных календарей! Я решительно отогнал сие омерзительное воспоминание - только этого мне не хватало! - и попросил Афину: - А теперь все-таки отвернись, ладно? Мне действительно пора...

Она кивнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и быстро зашагала по залитой лунным светом тропинке. Потом меня подхватила упоительно сладкая темнота, а через несколько мгновений - или часов? - я проснулся возле своего угасающего костра, в таком замечательном расположении духа, что это даже настораживало.

- У тебя снова изменились планы, Владыка? - Понимающе спросил Джинн. На сей раз его глухой голос не звучал укоризненно: наверное, он уже смирился с моими причудами...

- Представь себе, нет. - Улыбнулся я. - Нет у меня никаких планов, так что и меняться нечему. Пусть себе идет, как идет!

- Я воистину счастлив услышать, сколь искренне ты произносишь это вечное заклинание мудрецов. - Почтительным шепотом сообщил Джинн.

- Сейчас я тебя разочарую. - Улыбнулся я. - Я вспомнил, что у меня все-таки есть одно неотложное дело. Сначала я его сделаю, а вот потом, пожалуй, действительно стану мудрецом: всю жизнь собирался, а тут такой шанс...

У меня действительно имелась проблема - всего одна, но мне казалось, что ее надо уладить как можно скорее. Все эти религиозные секты, о которых рассказывал Анатоль... Смех смехом, но было в них что-то катастрофически неправильное! Пока я пил изумительный чай с сильным привкусом кислых зеленых яблок, я понял, в чем дело. В этом я был ужасно похож на своего коллегу, Одина: я тоже ужасно боялся совпадений с каноническим описанием конца мира. Только для Одина “каноническим” было прорицание Вельвы, а для меня - видения сумрачного отшельника Иоанна. Вообще-то пока все было в порядке: я имел все основания полагать, что все-таки не являюсь “зверем, выходящим из бездны”, или “космическим узурпатором”, а обещанная “труба архангела” принадлежала чернокожему Чарли Паркеру, да и действовал я отнюдь не “во имя свое”, а по просьбе этого неотразимого мультяшного красавчика, Аллаха... Но были там слова “в храме Божием сядет он как Бог, выдавая себя за Бога”. Разумеется, ни за какого “бога” я себя не выдавал - и не собирался! - но мне очень не нравилось, что мои ребята справились с этой задачей и без моего участия. Надо было выбить из них эту дурь, и чем скорее, тем лучше!

- Мне надо прочесть коротенькую, но содержательную лекцию своему верному войску. - Сообщил я Джинну. - Как бы мне устроить, чтобы они меня услышали - все до единого?

- Забавный вопрос, Владыка! - Снисходительно улыбнулся он. - Тебе достаточно просто этого захотеть... Впрочем, я могу помочь тебе вознестись в небо над их головами...

- Пожалуй, не стоит... - Нерешительно возразил я. - Я как раз собираюсь сообщить им, что я, в сущности - такой же чайник, как и они сами. Если при этом они увидят в небесах мой сияющий лик, все мои аргументы будут выглядеть довольно бледно, сам понимаешь...

- Ты собираешься сказать этим несчастным людям, что ты - не бог, и поэтому они не могут рассчитывать на то, что в последний момент ты спасешь их никчемные жизни и души заодно? - Печально спросил Джинн. - Но им вряд ли нужна такая жестокая правда. Ты отнимешь у них последнюю надежду...

- Вот! Именно это я и собираюсь сделать! - Весело согласился я. - И не потому, что я - такой уж великий злодей, скорее наоборот. Чтобы получить шанс на бессмертие, надо отказаться от надежды на него... вообще отказаться от надежды. Отчаяние - удивительный ключ к могуществу, даже не ключ, а отмычка, способная открыть почти любой замок... и обычно это - единственный ключ, доступный человеку!

- Я не понимаю. - Нерешительно сообщил Джинн.

- Конечно, ты не понимаешь! Ты же не человек. - Согласился я. - А мой рецепт хорош только для людей.

- И ты действительно уверен, что отчаяние пойдет им на пользу? - Впервые на моей памяти голос Джинна звучал столь недоверчиво.

- Я никогда ни в чем не уверен. - Улыбнулся я. - И скажу тебе по секрету: это самое неоспоримое из моих немногочисленных достоинств!

А через полчаса я уже разглагольствовал, стоя в центре необозримо огромной толпы. Таинственная связь, которая установилась между мной и моей армией во время перехода через призрачный храм Сетха и заставила их дышать в одном ритме со мной, снова дала о себе знать: теперь я чувствовал, что даже те люди, чьи головы казались мне разноцветными точками у линии горизонта, и те, кого я не видел вовсе, слышат каждое мое слово - мне даже не требовалось повышать голос.

- Я пришел, чтобы отнять у вас последнюю надежду. - Начал я, памятуя о недавнем диалоге с Джинном. - Я пришел, чтобы сказать вам: я - не тот, кто сможет спасти вас. Единственное, что я могу, так это в назначенный срок привести вас к тому месту, где решится наша общая судьба. Поклоняться мне глупо и бесполезно, ребята. С таким же успехом вы можете поклоняться друг другу - или выпросить у моего Джинна по зеркалу и молиться собственному отражению - чем не икона?! Может быть, я - просто один из вас, может быть, меня лепили из другого теста - какая, к черту, разница! Я, как и вы, не знаю, что ждет нас завтра - и уж, тем более, в это роковое полнолуние последнего декабря... Я, как и вы, боюсь смерти, и пытаюсь отсрочить тот день, когда она пригласит меня прогуляться за линию горизонта. И имейте в виду: если кто-то и сможет уговорить судьбу переменить свое ужасающее решение, то этот парень - не я. Поэтому не тратьте драгоценное время на то, чтобы повторять мое имя перед тем, как заснуть: эти удивительные мгновения между явью и сном можно использовать с большей пользой... А меня не надо ни любить, ни бояться - это просто непрактично, поскольку ничего не меняет. Я - не “большой папочка”, который может спасти праведных и наказать нехороших - его попросту нет, и никогда не было. У вас осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на старые добрые глупости.

Миллионы человек вокруг меня молчали, затаив дыхание. Их молчание не было ни гневным, ни испуганным - это обнадеживало. Мне даже показалось, что в конце моего “большого откровения” по толпе пробежал тихий вздох облегчения, всколыхнувший неподвижные лица людей, как полуденный ветерок сухую траву. А потом я понял, что все они ужасно хотят спросить у меня: “ладно, шеф, положим, ты действительно не “большой папочка”, но скажи: что нам теперь делать?” - даже не так, на самом деле, каждый из них хотел спросить: “что теперь делать МНЕ?”

- Давайте будем просто жить и идти дальше - это наша судьба, изменить которую мы с вами пока не в силах. - Мягко сказал я. - Мы все знаем, что скоро этому прекрасному миру прийдет конец, но сегодня сверкающие песчинки рассыпаются под нашими ногами, и солнце каждое утро и каждый вечер поджигает горизонт - специально для наших с вами глаз - все еще широко открытых! - а потом сумерки окрашивают все в изумительно синий цвет... У нас очень мало времени, но оно все еще есть, и мы можем попробовать закончить свою биографию, коряво нацарапанную на клочке туалетной бумаги таким ошеломительно красивым росчерком, что ангелы, ответственные за чтение этой макулатуры, раскаются и сделают себе харакири... Только прекратите ваши идиотские споры о том, каким образом следует преклоняться перед моей персоной, ладно? Как крупный специалист в области познания себя, могу однозначно порекомендовать: ничего не надо. Вообще ничего!

Я повернулся и пошел прочь - в ту сторону, где не было никакой толпы, только вдалеке паслись несколько белоснежных дромадеров, хозяев которых я уже как-то незаметно привык считать своими друзьями... Я чувствовал себя очень усталым и одновременно таким легким, что хотелось набить карманы камнями, чтобы ветер не унес меня как воздушный шарик - как любой человек, только что успешно закончивший тяжелую, но очень нужную работу, которая долгое время висела на нем невидимым, но тяжелым грузом...

Наше путешествие на север продолжалось. Я не вел счет дням и не утруждал себя составлением перечня событий. Кто бы мог подумать: я был спокоен и почти счастлив... и самое главное: я больше ничего не боялся! Я даже не спешил на свидание к Афине - не потому, что мне этого не хотелось, просто знал, что время еще не пришло: в моем сердце появился какой-то загадочный таймер, возможно - просто старинные песочные часы, и я с ленивым любопытством наблюдал, как золотистые крупицы одна за другой оседают в нижней половине этого невидимого прибора.

В один из дней я обнаружил, что в ушах Анатоля поселились крошечные наушники, а в кармане его куртки - аккуратный голубой плеер “sharp”. У него было счастливое отрешенное лицо удачливого путешественника по виртуальной реальности, и я тут же начал умирать от зависти.

- Где ты взял эту игрушку? - После того, как я проорал этот вопрос раз пять, Анатоль наконец встрепенулся и соизволил удовлетворить мое любопытство.

- Как это - “где”?! Попросил у твоего собственного Джинна, о недогадливый Владыка двадцати девяти с половиной триллионов песчинок!

- А ты уверен, что их именно двадцать девять с половиной триллионов? - Уважительно осведомился я.

- Почти уверен. Впрочем, можешь пересчитать! - Безмятежно улыбнулся он.

Я изумленно покачал головой: я так долго объяснял своим спутникам, что со мной надо обращаться без излишних церемоний, а теперь, когда у одного из них наконец-то начало получаться, растерялся от неожиданности! Я тут же призвал к себе Джинна, ткнул пальцем в сторону блаженствующего Анатоля и коротко сообщил: “Хочу!” Mой могущественный интендант тут же вручил мне точно такой же голубенький “sharp”, как у Анатоля. “Так, понятно: этот парень просто лоббирует интересы фирмы “Sharp”! - Весело подумал я. - Интересно, сколько они ему заплатили?,,,” Потом я занялся подбором фонотеки. Джинн, которому поневоле пришлось принять участие в этом процессе, внезапно заинтересовался содержимым многочисленных компакт-дисков. Сначала он попробовал воспользоваться моими наушниками, но они оказались слишком неудобными для его призрачных ушей.

- Если хочешь послушать музыку, тебе просто нужно добыть нормальный проигрыватель с колонками. - Подсказал я. - Тогда наушники не понадобятся.

- А что такое “нормальный проигрыватель”?

Джинн с интересом выслушал мои путаные объяснения - нет ничего сложнее, чем описать какую-нибудь банальную вещь вроде проигрывателя существу, которое никогда в жизни ее не видело! - понимающе покивал, и извлек на свет божий еще один “sharp”, побольше - я ни на секунду не сомневался, что он уже никогда не изменит своей любимой фирме! Через несколько минут он с исказившимся от неописуемого волнения лицом слушал первые аккорды знаменитого Болеро Равеля в исполнении Лондонского симфонического оркестра: я почему-то решил, что начинать его музыкальное образование следует именно с этого - и не ошибся! С этого дня наше путешествие проходило исключительно под музыку. Новенький плеер мне так и не понадобился, скорее уж мне требовались какие-нибудь мощные затычки для ушей: музыкальный центр был водружен на спину моего многострадального Синдбада, а когда я протягивал руку, чтобы выключить его хоть на время, Джинн не возражал, но смотрел на меня глазами голодного ребенка, которого за руку уводят от рождественского стола - этого взгляда я вынести не мог!... Поэтому музыка не утихала даже ночью: джинны ведь не спят. Правда, по ночам Джинн милосердно уменьшал громкость, к тому же наши с ним пристрастия, к счастью, полностью совпадали: чаще всего мы крутили “Квин” - то “Ночь в опере”, то “Innuendo”, а то просто сборники их хитов, и нам не надоедало, почему-то...

Однажды утром я обратил внимание, что окружающий нас пейзаж неуловимо изменился. Впрочем, перемены обнаруживались во всем: утренний ветерок был непривычно свежим, где-то высоко в небе кружили почти невидимые птицы, и даже в моем благодушном настроении появились почти неразличимые аккорды беспокойства - впрочем, это даже доставляло мне некоторое удовольствие. Я вдруг понял, что кажется, пришла осень, да и море уже совсем близко, и озадаченно улыбнулся этому открытию. Честно говоря, я до сих пор не очень-то представлял, как мы будем переправляться через это самое море! Убаюкивающая фраза “как-нибудь” больше не казалась мне четким ответом на этот вопрос...

Этой ночью мне опять не спалось. Я сидел у костра и смотрел на огонь: в последнее время это был мой любимый способ коротать досуг, новая привычка, которая казалась мне не самым плохим приобретением. Внезапный, почти ураганный порыв ветра - на удивление холодного, словно я уже успел забрести далеко на север, ошеломил меня своим неожиданным нахальством: с какой это стати? Вроде бы, я ничего такого не заказывал! А мысль о том, что какие-то причудливые природные явления могут происходить не только по моей инициативе, вызывала у меня смутное недовольство. Пламя моего костра судорожно задергалось, словно собиралось угаснуть, но уже через секунду вспыхнуло с новой, порядком обескуражившей меня силой. Теперь столб огня был не меньше человеческого роста, а его цвет показался мне противоестественно ярким, вызывающе морковно-оранжевым, как в каком-нибудь безумном мультфильме.

Я разинув рот уставился на это редкостное безобразие и с изумлением обнаружил в центре огненного столба смутный силуэт какого-то человекообразного существа. “Саламандра, наверное. - Растерянно подумал я. - Саламандрам же положено плясать в пламени... Хотя ЭТО не пляшет, да и на ящерицу оно не слишком-то похоже...”

- Привет, коллега! - Голос был вполне человеческим, но пол говорящего совершенно не поддавался определению. Мне пришлось смириться с очевидным: кажется, странное существо, появившееся в огненном столбе, чувствовало себя прекрасно, да еще и намеревалось вести со мной светскую беседу.

- Ты позволишь мне составить тебе компанию? - Дружелюбно спросил все тот же голос.

- Запросто. - Растерянно кивнул я.

- Вот и славно. Этот фокус с появлением в пламени чудо как хорош, но вести связную беседу, пребывая в таком состоянии, более чем затруднительно!

Теперь пол моего собеседника не вызывал никаких сомнений. Он шагнул ко мне, отряхиваясь от огненных искр - так только что искупавшийся ньюфаундленд избавляется от капель воды на своих черных лохмах - и я увидел перед собой невысокого худощавого мужчину. На вид ему можно было дать от двадцати до сорока: бывают такие ребята, которые выглядят неправдоподобно мужественными в юности, а вот с возрастом в их внешности появляется что-то неуловимо мальчишеское. Мой новый знакомый, вне всякого сомнения, относился именно к этому редкому типу. Он посмотрел на меня исподлобья, внимательно и настороженно, что совершенно не вязалось с его легкомысленными интонациями, а потом вдруг ослепительно улыбнулся - в этой стратегической операции принимали участие не только губы, но и глаза, и брови, и смешно наморщившийся нос, и даже руки, совершившие плавный жест, словно вычерчивая в воздухе еще одну невидимую улыбку - с такой обезоруживающей искренностью, что мое, вроде бы вполне каменное сердце начало подтаивать, как мороженое в июльский полдень.

- Ты Локи, да? - Не знаю уж, как меня осенило, но меня действительно осенило. Во-первых, я вспомнил, что он обещал меня навестить, а во-вторых... Черт, в конце концов, я же когда-то был таким начитанным мальчиком!

- Угадал. - Обрадовался он. - Тебе причитается приз! - Он протянул мне что-то вроде ярко-красного леденца на палочке, я глупо ухмыльнулся и осторожно взял подарок. Только тут я понял, что никакой это был не леденец, а совершенно живой крошечный дракончик, немилосердно насаженный на эту самую палочку, как на кол. Тварь крутилась, верещала и норовила цапнуть меня за палец. Я хотел было с отвращением зашвырнуть его в огонь, но в последний момент передумал: рядом со мной находился один парень, который мог бы стать по-настоящему счастливым, получив сей сомнительный сувенир.

- Влад! - Позвал я. - Эй, князь Влад! Разбудите его кто-нибудь, ребята!

Теперь пришла очередь Локи удивленно хлопать глазами. Я с деланным равнодушием ждал Дракулу, стараясь держать беспокойного дракончика на максимальном расстоянии от своего лица. Наконец из темноты выскочил заспанный князь.

- Ты звал меня, Владыка?

- Ага. Тут ко мне заглянул приятель и принес подарок - специально для тебя. Так мило с его стороны... Возьми!

Влад нерешительно протянул руку, я поспешно всучил ему адский “леденец” Локи. Как я и ожидал, парень быстро понял, что к чему и расцвел от восторга.

- Дракон, умирающий на колу - я всегда хотел нарисовать такую картину на своем фамильном гербе! - Прочувствованно сказал он. - Как я могу отблагодарить тебя, Владыка?

- Да ничего особенного: просто скажи спасибо дяде Локи и отправляйся спать, душа моя. - Вздохнул я. Сам не знаю почему, но князь Влад всегда будил во мне какие-то извращенные родительские инстинкты...

- Спасибо. - Дисциплинированно сказал Дракула, повернувшись к Локи. Вежливо поклонился ему и скрылся в темноте.

- Ты первый, кто не выбросил мой подарок! - Уважительно заметил Локи. - Я подшучивал таким образом и над богами, и над людьми. Некоторые швыряли его мне в рожу, некоторые - просто в сторону, а некоторых хватал удар... Но ты первый, кому пришло в голову тут же подарить его еще кому-то!

- Зачем же выбрасывать хорошую вещь? - Усмехнулся я. - Любой пакости можно найти должное применение, было бы желание...

- Это была не “пакость”, а мой малыш Снорри, самый маленький дракон на земле. - Вздохнул Локи. - Надеюсь, твой приятель будет за ним присматривать... Передай ему, что Снорри любит получать гаснущие угольки к завтраку... да, и его ни в коем случае нельзя снимать с деревяшки: через отверстие в теле из него тут же уйдет жизнь!

- Не думаю, что Влад станет что-то менять: ему дай волю, он бы всех на кол пересажал: и драконов, и людей, и богов заодно! - Фыркнул я.

- Похвальная целеустремленность! - Весело согласился Локи. Он снова одарил меня ослепительной улыбкой: - Ты уж не обижайся на меня за этот подарок, коллега! Многие сетуют на мой тяжелый характер и считают мои невинные шутки верхом злодейства - даже когда я сам хочу казаться душкой!

- У меня тоже были похожие проблемы, особенно когда я учился в школе! - Рассмеялся я.

- Да, я так и подумал. - Согласился Локи. - Ладно, теперь к делу! Этот загорелый бродяга, который довольно неуклюже врал, что является твоим посланцем - он передал тебе, что я считаю себя твоим должником? Когда я удостоверился, что ты занял мое место... Ты знаешь, что это был наилучший подарок моей вздорной судьбы, я и не надеялся!

- Догадываюсь. - Сухо согласился я.

- Возможно, есть что-то, что я мог бы сделать для тебя? - Радушно спросил он. - Знаешь, вообще-то я отнюдь не помешан на этой дурацкой идее - отдаривать каждый подарок - но ты оказал мне совершенно исключительную услугу!

- Есть такое дело. - Спокойно подтвердил я. - Ладно, если так - подскажи: как мне переправиться через море? Сегодня утром я как раз думал о том, что до сих пор не знаю, что буду делать, когда окажусь на берегу...

- Как - “что”?! Строить Нагльфар, разумеется! - С энтузиазмом сказал Локи.

- Этот ваш легендарный “корабль из ногтей мертвецов”? - Хмуро откликнулся я. - Извини, дружище, но мне не нравится эта идея. Мертвецов-то у меня достаточно, настричь ногтей - не проблема... Но есть в этой идее нечто неописуемо идиотское!

- Конечно - если понимать ее буквально! - Насмешливо улыбнулся Локи. - Это же метафора, дурик!

Слово “дурик” в устах грозного скандинавского бога показалось мне настолько неуместным, что я от души расхохотался. Мой собеседник с удовольствием составил мне компанию. Пока мы смеялись, я с удивлением понял, что мы могли бы стать хорошими приятелями - в другой время, при других обстоятельствах... в какой-нибудь совсем иной и иначе устроенной жизни, одним словом!

- О’кей, метафора, так метафора. - Отсмеявшись сказал я. - Но что она, в таком случае, означает? Какой корабль? При чем тут ногти и мертвецы?

- “Ногти” - это очень хорошая метафора! - С пафосом заявил Локи. - Часть человеческого тела, которая все время растет и изменяется, от которой необходимо время от времени избавляться, чтобы она не мешала действовать... Некоторые суеверные люди полагают, что в ногтях и волосах хранятся воспоминания - ерунда, конечно, но я понимаю, почему они так думают... Нагльфар - это корабль, сотканный из воспоминаний - только и всего! Вернее будет сказать, что это не один корабль, а множество кораблей, поскольку твои люди хранят в себе воспоминания о разных кораблях. Тем не менее, Нагльфар один, просто одни сочтут его весельным драккаром, а другие - атомным ледоколом. Я не удивлюсь, если твоим людям - да и тебе самому! - покажется, что кораблей было неисчислимо много...

- Ты не можешь выражаться яснее? - Устало спросил я.

- Не могу. - Спокойно согласился он. - Ты сам все увидишь, когда вы выйдете к побережью... Нагльфар - не твоя забота, да и не моя. Такие видения может соткать только сама судьба - и она это сделает, будь уверен!

- Ладно, - вздохнул я, - в общем-то, я так и думал, что все само как-нибудь утрясется...

- Утрясется, будь спокоен! Лучше-ка я расскажу тебе о том, что действительно может быть интересно для тебя... Знаешь, о чем Вёльва не сказала Одину, но потом шепнула мне?

Я нетерпеливо помотал головой и вопросительно уставился на него. Драматическая пауза продолжалась несколько секунд, потом Локи внезапно опустил голову и принялся вычерчивать какие-то странные узоры на медленно остывающем песке.

- Эти твари, которые прийдут к месту последней битвы, чтобы сразиться на моей стороне - впрочем, теперь уже на твоей! - знаешь, чем они займутся, когда сражение подойдет к концу? Ням-ням, друг мой, ням-ням! Вёльва сказала мне по секрету, что Мировой Змей сожрет всех: и меня, и моих людей, и трупы, которыми будет усеяно поле...

- Ничего себе новость! - Я поморщился, поскольку печаль оказалась сродни физической боли. Впрочем, я совсем не удивился: с самого начала предполагал какую-нибудь пакость вроде этой.

- Понимаешь теперь, почему я так не хотел принимать участие в этой затее? - Сочувственно спросил Локи. - Да не хмурься ты так, коллега! Выше нос: пророчество Вельвы больше не имеет никакого значения: ты возглавил мою армию, да и Один, насколько я знаю, дал деру из Вальгаллы, так что теперь все пойдет наперекосяк!

- Твоими бы устами... - Вздохнул я.

- Я знаю, что говорю! - Настойчиво сказал Локи. - Теперь все будет не так, как было предсказано. Как - не знаю, может быть даже хуже, но по-другому, это точно!

- “Может быть даже хуже” - как это верно замечено! - Саркастически хмыкнул я.

- О, да ты способен впадать в уныние! И долго ты этому учился? - Беззаботно спросил Локи.

- Лет тридцать. - Буркнул я. - У меня неплохо получается, верно?

- Махни на все рукой! - Посоветовал он. - Пусть идет как идет!

- Я уже махнул. - Мрачно сообщил я. - Знаешь, что мне не нравится в этой истории?

- Подозреваю, что тебе не нравится абсолютно все. - В голосе Локи неожиданно зазвучало такое искреннее сочувствие, словно он только что подрядился работать моим психотерапевтом.

- Могу рассказать тебе одну историю... даже не историю - так, что-то вроде притчи. Переживешь?

- Переживу. - С серьезным видом кивнул он.

- В свое время - совсем недавно, когда меня называли Максом, а не “Владыкой”, и я сам был совершенно уверен, что так оно и есть - у меня был маленький, простенький компьютер. - Начал я. С сомнением покосился на своего собеседника: - Извини, я не подумал: ты же наверное не знаешь, что это такое...

- Представь себе, знаю! - Он выглядел почти обиженным. - Я всегда интересовался всякими забавными человеческими выдумками... Хотел бы я знать, за кого ты меня принимаешь?!

 За могущественного скандинавского бога. - Улыбнулся я. - Извини, Локи. Я должен был догадаться, что с тебя станется даже записаться на курсы для пользователей...

- В смысле - “для чайников”? - Сухо спросил он. - Ну-ну... Ты не очень расстроишься, если узнаешь, что в последнее время я месяцами путешествовал по Сети? Между прочим, на досуге я успел сотворить несколько неплохих макровирусов...

- О’кей, в таком случае чайник - это я, а ты - великий и могучий, прекрасный и свободный! Договорились? - Я рассмеялся: сообщение Локи здорово подняло мне настроение - не знаю уж, почему!

- Договорились. - Снисходительно промолвил он. - Рассказывай дальше. Что там приключилось с твоей железкой?

- Ничего с ней не приключилось. Не в компьютере дело... Знаешь, в Windows - по крайней мере, в версии 3.11, которую мне поставили, есть такая карточная игра: “сердечки”.

- Да, ну и что?  Нетерпеливо спросил он.

- Игра как игра... Я вспомнил о ней потому, что там играешь с виртуальными партнерами. Вечные Анна, Лиз и Кейт - почему-то мне всегда казалось, что они - пожилые старые девы...

- Точно! - Обрадовался Локи. - Так оно и есть!

- Ну вот, - вздохнул я, - со временем эти барышни стали для меня кем-то вроде дальних родственниц... Впрочем, не в этом дело. Я хотел сказать тебе вот что: иногда, когда мне не нравилось, как складывается партия, я просто прерывал игру: выходил из нее и тут же заходил снова, и начинал играть с нуля - словно предыдущей неудачной партии никогда не было... Я, знаешь ли, не люблю проигрывать!

- Охотно верю! - Понимающе кивнул он. - Но к чему ты все это рассказываешь?

- А вот к чему: в отличие от меня, эти виртуальные барышни, Анна, Лиз и Кейт, никогда не могли прервать партию, если она складывалась неудачно для кого-то из них, и начать новую... Незавидная участь - даже для того, кто не существует на самом деле!

- Ясно. - Снисходительно улыбнулся Локи. - Сейчас ты скажешь, что теперь стал похож на одну из них, верно? Что ты не можешь выйти из игры и начать новую...

- Все правильно. - Уныло подтвердил я.

- Может и правильно... А ты никогда не думал, что твои Анна, Лиз и Кейт плевать хотели на исход вашей игры? - Лукаво спросил он. - Что игра с тобой - их скучная и обременительная обязанность, а настоящая, интересная жизнь начинается для них только после того, как ты выключаешь свой компьютер? Подумай об этом на досуге! - Он поднялся, потянулся до хруста в суставах. - Я пойду, пожалуй! Скоро утро, твой костер гаснет, а я люблю уходить через ту же дверь, из которой вошел... К тому же, я совершенно уверен, что ты прекрасно справишься со всеми проблемами, даже с Ёрмугандом!

Почти угасшее было пламя костра внезапно взметнулось к небу уже знакомым мне оранжевым столбом. Локи шагнул в огонь - лицо у него при этом было самое что ни на есть скучающее, как у человека, засидевшегося в гостях у своей полоумной прабабки.