"МОЙ РАГНАРЕК"

- Тоже мне, величайший дзеновский коан всех времен и народов! - Усмехнулся я ему вслед. - “Чем занимаются Анна, Лиз и Кейт”, видите ли... Спасибо хоть по голове не долбанул... - Впрочем, как бы я не выпендривался, а этот хитрец Локи умудрился задеть какие-то нежно звенящие струнки в моем сердце. Он оказался совсем не таким, как я его себе представлял в те далекие дни, когда повсюду таскал за собой потрепанную “Эдду”: тогда у меня была слишком бурная фантазия... и при этом никакого воображения!

Я был благодарен этому парню за его дружеский визит и нашу беседу - смутную, как диалог из кинофильма, который привиделся во сне. Я получил по заслугам: кажется, он приходил, чтобы отнять у меня надежду - как я сам недавно отнял ее у своих людей... и еще для того, чтобы наконец сформулировать мои смутные опасения, которые я не решался облечь в хрустящую оболочку слов. Формулировка оказалась простой и конкретной - дальше некуда: “ням-ням” - и все! Тем не менее, он не напугал меня, скорее наоборот. По крайней мере, теперь я наконец-то точно знал, чего хочу: чтобы никакой “ням-ням” не состоялся. А ведь моим желаниям было положено сбываться - разве не так?...

Визит Локи оказался чем-то вроде эпиграфа к новой эпохе в моей жизни: благословенное монотонное спокойствие последних недель внезапно закончилось. На меня посыпались посетители, новости и прочие безобразия. Сразу после заката, когда наш невероятный караван остановился, чтобы перевести дух после дневного перехода, и я собирался получить какой-нибудь удовлетворительный ответ на вечный вопрос: “а что у нас сегодня на ужин?” - у моего костра неожиданно появился Одиссей. Я так и не заметил, когда он успел усесться напротив меня - честно говоря, только после того, как Джинн вежливо осведомился, не желает ли мой гость выпить чего-нибудь с дороги, до меня дошло, что этот самый гость уже давно пытается прервать мои суматошные размышления обо всем понемножку своим вежливым, но довольно громким молчанием.

- Экий ты все-таки неприметный! Рад тебя видеть. - Улыбнулся я. - Что новенького?

- Ничего кроме очередной записки от Афины. - Флегматично сказал он. - Кажется, она окончательно решила, что из меня может получиться неплохой почтальон...

- С другой стороны - а что ей еще делать? Она же не может послать мне факс... - Рассудительно сказал я. - Хотя, это, конечно, идея!

- Не думаю. - Усмехнулся Одиссей. - Знаешь, она чертовски консервативна!

- Правда? - Рассеянно переспросил я. - Ну давай его сюда, это письмо... И если ты хочешь выпить перед ужином, скажи Джинну, что ты предпочитаешь.

- Спасибо, - вздохнул он, - если честно, я бы не отказался от бокала хорошего светлого пива. А больше ничего не нужно, даже ужина. Я собираюсь исчезнуть, и чем скорее - тем лучше!

- Исчезнуть? Отсюда, что ли? Можешь не торопиться: я рад тебя видеть. Если это не слишком заметно, имей в виду: у меня от рождения угрюмая рожа, так что ее выражение далеко не всегда правильно описывает происходящее...

- Да нет, никакая она не угрюмая! - Рассмеялся Одиссей. Потом понизил голос до шепота и сообщил: - Я собираюсь просто исчезнуть куда-нибудь подальше. Оказаться за пределами этого прекрасного мира мне пока не светит - ну и ладно! Но ведь здесь теперь полно мест, где никого нет - ни людей, ни богов... Тяжело находиться рядом с Олимпийцами и наблюдать, как их покидают последние остатки могущества и здравого смысла - всех, даже Палладу, как это не прискорбно! Я ведь знаю ее слишком долго, чтобы позволить себе роскошь не замечать перемен... Да и здесь у тебя не сахар, ты уж извини! Ты-то сам в порядке, но вокруг тебя вертится слишком много мертвецов, и рожи у них самые что ни на есть паскудные... Я очень хочу оказаться там, где нет никого, и бродить в одиночестве, пока не начнут гаснуть звезды над моей головой, и звучный голос невидимого распорядителя скажет, что представление закончено. Не так уж много я хочу, правда?

- С тобой все ясно. - Понимающе кивнул я. - Не так давно на меня напала точно такая же блажь... Знаешь, чем это кончилось? Меня тут же обнаружили индейские боги и начали убивать: деловито, сосредоточенно и очень профессионально!

- А, охотники! Да на кой я им сдался  я же не какой-нибудь бог! - Равнодушно отмахнулся Одиссей. - К тому же Одноглазый рассщедрился, состряпал для меня амулеты, так что выкручусь, в случае чего... А твой могущественный слуга может помочь мне оказаться где-нибудь далеко-далеко?

- На каком-нибудь краю света? Почему бы и нет! - Я покосился на Джинна и вежливо спросил его: - Тебе ведь не составит труда?

- Нет проблем, босс! - С чудовищным акцентом типичного нью-йоркского таксиста пробасил он. На его огромной голове тут же появилась чудовищная форменная фуражка, которая, впрочем, сразу же исчезла. Мы с Одиссеем расхохотались от неожиданности. Не успев досмеяться, он исчез - вот это, я понимаю, быстрое обслуживание!

Джинн вернулся через несколько секунд и невозмутимо предложил мне стакан тоника без джинна и льда, но с толстым ломтем горького лимона - в последнее время я почему-то предпочитал именно такую, безжалостно кастрированную версию своего любимого коктейля.

- Куда ты его зафутболил? - С любопытством спросил я.

- Куда-то очень далеко. Не знаю, как называются эти земли: в те времена, когда я изучал географию, их еще не было на картах... Это очень далеко, за Великим Западным Океаном, Владыка. Там хорошо.

- Да? Какая-нибудь из Америк, надо полагать... Наш друг Одиссей там не пропадет?

- Не знаю. - Флегматично ответствовал Джинн. - Вообще-то, пропасть можно где угодно, было бы желание...

- Тоже верно. - Задумчиво согласился я. - Ладно, по крайней мере, он получил, что хотел. Большая удача, по нынешним-то временам!

Я наконец развернул измятый листок бумаги, который принес мне Одиссей. Письмо Афины оказалось на редкость лаконичным. “Берегись, Макс: Геката что-то затеяла!” - Сообщала она. Ниже следовала приписка: “Ты обещал вернуться и объяснить, что означала твоя фраза “уйти вместе с ветром”. Мне все еще интересно.”

- И кто ее учил сообщать информацию?! - Проворчал я. - Геката, видите ли, “что-то затеяла”! А что именно? И когда мне следует ждать ее в гости? И чего мне следует беречься?

- Эта новость уже устарела. - Флегматично заметил Джинн. - Геката приходила сюда две ночи назад...

- Как это?! - Опешил я. - Я что-то ее не заметил...

- Разумеется. Ты спал, Владыка. Я решил, что ты не слишком обрадуешься такой гостье, и не стал тебя беспокоить.

- А как же ты с ней разобрался? - Удивленно спросил я.

- Это было просто. Знаешь, она переменила внешность... Она выглядела в точности как эта сероглазая богиня, которая пишет тебе письма.

- Как Афина? Вот это да! - Я уже вообще ничего не понимал.

- Она решила провести тебя, Владыка. Не гневайся, но я подозреваю, что у нее были некоторые шансы на успех...

- Но зачем?

- Иногда твоя наивность меня поражает. - Улыбнулся Джинн. - Она хотела соблазнить тебя - теперь я ясно выражаюсь?

- Более чем! - Я почувствовал, что краснею. - Это у нее навязчивая идея, любовь с первого взгляда... Она, видишь ли, считает меня роковым красавчиком!

- Скорее она считает, что это хороший способ отнять у тебя твою силу и встать во главе твоей армии. - Сурово сказал Джинн. - Наверное, тебе кажется, что это глупости, но такое действительно возможно! По крайней мере, теоретически...

- Да? - Рассеянно переспросил я и с изумлением уставился на своего могущественного опекуна. - Но как же ты с ней разобрался?

- Я решил, что ее идея касательно перемены внешности весьма недурна... Одним словом, я придал себе твой облик и устроил ей хорошую встречу. Знаешь, поначалу она мне поверила - даром, что богиня!

- А ты воспользовался случаем и получил удовольствие по полной программе? - Я начал смеяться. - Ты хоть знаешь, что ты - самый настоящий гений?!

- Я не гений, я просто Джинн. - С достоинством ответил он. - Представляешь, как она разгневалась, когда поняла, что к чему?

- Не представляю! - Искренне признался я. - У меня слишком жалкое воображение... Но почему я не слышал шума борьбы... и вообще никакого шума?

- Потому что ничего не было: ни шума, ни борьбы. - Гордо ответил Джинн. - Женщинам - в том числе и богиням! - очень опасно иметь дело с нами, джиннами. Геката больше не представляет никакой опасности - ни для тебя, и вообще ни для кого, даже для этих ослабших богов, которые дали ей приют. Можешь вообразить: мне пришлось помочь ей добраться домой: после нашего свидания ее могущества не хватало даже на это!

- Так ты спас меня и молчал? - Улыбнулся я. - Ну ты даешь!

- Какое там - “спас”! Просто избавил тебя от ненужных хлопот. - Скромно сказал Джинн.

- Ты молодец! - Торжественно заключил я. А потом задумчиво уставился на писульку Афины.

- Так мило с ее стороны предупредить меня об опасности... и так глупо - воспользоваться услугами обыкновенного гонца! Неужели она не могла найти другой способ связаться со мной? Она же все-таки богиня!

- Почти утратившая свое былое могущество, не забывай! - Заметил Джинн. И задумчиво добавил: - Впрочем, может быть, она хотела, чтобы ее письмо попало к тебе слишком поздно?

- Натравить на меня Гекату и посмотреть, что будет? И на всякий случай - если окажется, что вполне способен справиться с этой бедой - отправить мне это письмо, свидетельство дружбы и участия... Неплохая интрига! - Печально улыбнулся я.

- Если это действительно интрига, то довольно примитивная, Владыка. - Возразил Джинн. - Боюсь, что ты никогда прежде не интересовался делами такого рода. Возможно, они казались тебе незаслуживающими внимания, а может быть, ты никогда не считал окружающих тебя людей серьезными противниками и, как следствие, не утруждал себя изучением их стратегии... Так или иначе, но я уже давно заметил, что ты не слишком силен в искусстве хитростей и уловок!

- Теперь уже не обязательно этому учиться, правда? - Вздохнул я. - Во-первых, у меня есть ты... а во-вторых, какие уж теперь “хитрости и уловки”: все равно, скоро все закончится.

- Кто знает... - задумчиво протянул Джинн, - кто знает! - Он не добавил: “дорогой Ватсон”, хотя мне показалось, что к тому шло...

Ночь принесла с собой тревогу - во всяком случае, мне опять не спалось. Я не мигая пялился на пламя костра, хотя знал наверняка, что Локи там не появится. Уж он-то был не из тех ребят, которые имеют дурную привычку возвращаться после того, как их губы произнесли слово “прощай”. Я мог спорить на что угодно, что Локи больше никогда не возникнет в моей жизни - разве что я сам сверну дюжину-другую гор, чтобы еще раз перекинуться с ним парой словечек! Тем не менее, я продолжал смотреть на огонь - словно действительно верил, что теперь все мои гости будут входить именно через эту дверь... Ага, как бы не так!

На этот раз “гости” появились из темноты - незваные, молчаливые и безжалостные, они плотным кольцом окружили меня. На этот раз я не испугался и не удивился, увидев их снова - скорее просто по-детски огорчился тому, что они все-таки вспомнили обо мне, вопреки моим смутным надеждам, основанным исключительно на собственной склонности бросать те дела, которые не удавалось сделать с первой попытки, а уж со второй - и подавно!

У меня по-прежнему не было никакого плана. Я понятия не имел, каким образом буду сражаться с многоликими богами древних ацтеков - могущественными, непостижимыми и полными сил, как в первый день творения... Черт, если разобраться, я как был беспомощным мальчиком, так им и остался! Правда, я больше не был перепуганным - не знаю уж почему... Вместо страха я испытал какое-то отрешенное, равнодушное, но вполне поддающееся формулировке раздражение: “ну вот, здрасьте, опять все сначала!”

И тут Джинн совершил поступок, которого я никак от него не ожидал - самый идиотский и бессмысленный, как мне тогда показалось. Вместо того, чтобы попытаться извлечь меня из молчаливого враждебного кольца нечеловеческих силуэтов, или, на худой конец, снова отправиться за подмогой к Одину, он просто нажал на кнопку “play” на нашем новеньком музыкальном центре. Сказать, что я был ошеломлен - значит не сказать ничего! Откуда-то издалека, словно во сне, я услышал первые аккорды квиновского “Innuendo”. “Мать твою, они пришли за моей головой, а мой единственный защитник вдруг решил заняться музыкальным оформлением этого знаменательного события!” - Эта мысль - слишком уж четко сформулированная, если учесть, что мне следовало не выпендриваться с комментариями, а спасать свою единственную и неповторимую шкуру - оказалась первой и последней в моей внезапно опустевшей голове... впрочем, что касается шкуры - я совершенно точно знал, что у меня нет никаких шансов!

Но индейские боги почему-то не торопились приступать к операции. Кажется, выходка Джинна порядком озадачила и их - или они просто слушали музыку?! Наша немая сцена затягивалась, “квины” уже успели добраться до середины, до того самого места, на котором я всегда ощущал изумительный щекочущий холодок, поднимающийся по позвоночнику к затылку, когда их голоса, трогательно и вульгарно смахивающие на голоса начинающих ангелов, старательно выводили: “You can be anything you want to be”. “Ты можешь быть, чем захочешь” - это было здорово похоже на подсказку, но я все еще не знал, что мне делать с этой чертовой подсказкой...

- Делай, как они говорят, Владыка! У тебя больше нет ни секунды времени! - Яростно крикнул Джинн.

Это было похоже на внезапное пробуждение после долгого тяжелого сна - пробуждение от пронзительного телефонного звона, когда сначала вскакиваешь на ноги и несешься к верещащему аппарату, каким-то образом отвечаешь впопад, и вообще ведешь себя так, как надо, и только потом, закончив разговор, с изумлением прислушиваясь к ощущениям в собственном теле, каким-то чудом вернувшемся к жизни, вспоминаешь, с каким волнением ждал этого самого звонка накануне вечером - или всю жизнь?... Все было очень похоже: мне каким-то образом удалось стряхнуть с себя смертельно опасное оцепенение и наконец-то с пронзительной ясностью осознать, что я действительно “могу быть всем, чем захочу” - да здравствует немудреная университетская лирика “квинов”! Мне больше не было нужды оставаться беднягой Максом - перепуганным и беспомощным человечком, окруженным неведомыми, непостижимыми и чертовски опасными существами. Я мог быть чем угодно, в том числе и одним из них, и я стал одним из них, и с облегчением расхохотался - или визгливо замяукал? - оскаливая великолепные клыки ягуара - поскольку моя голова больше не была человеческой головой, а мои многочисленные конечности не имели ничего общего с двумя неумелыми человеческими руками, к которым я, признаться, изрядно привык... Где-то на периферии моего сознания промелькнула сцена: я вонзаю зубы в первое попавшееся горло и маленькими, но жадными глотками пью теплую солоноватую кровь, а мои когти  вонзаются в тонкую кожу надбровных дуг и медленно ползут выше, оставляя на своем пути широкие багровые борозды. Это продолжалось всего мгновение, но окружившие меня боги успели заглянуть в мои сверкающие глаза, уяснить, что к чему, и деликатно отступить на несколько шагов, разомкнув кольцо. Впрочем, мне так и не довелось узнать вкус их крови: драки не вышло, она попросту больше не была нужна. Мы были одной породы - я и эти странные ребята, единственные существа, которых я по-настоящему, смертельно боялся в последние месяцы, и уж тем более ни на миг не мог вообразить своими потенциальными приятелями. Впрочем, мы с ними действительно никогда не нуждались в обществе друг друга, а уж сейчас - и подавно. Я снова оскалил зубы и зарычал - теперь звуки, вылетавшие из моей гортани не имели ничего общего со смехом: я больше не желал веселиться, я защищал свою территорию - весь этот прекрасный умирающий мир был моей территорией, и я не собирался проявлять гостеприимство: существо, которым я стал, вообще понятия не имело, что такое гостеприимство, и зачем оно нужно... Мои лапы взметнулись к звездам: я желал, чтобы они ушли отсюда и указывал им путь. Они согласились с моим решением, поскольку знали, что сейчас сила на моей стороне, к тому же, им всегда было глубоко безразлично, где находиться...

Потом у моего костра осталось только одно чудовище, и это был я сам. Но я быстро сообразил, что мне не обязательно вечно оставаться этим самым чудовищем: теперь я вполне мог позволить себе роскошь еще какое-то время побыть душкой Максом с двумя руками, двумя ногами и умеренно обаятельной рожей на одной-единственной голове - почему бы и нет? Это обличье по-прежнему нравилось мне больше прочих: все-таки привычка - великая сила!...

- Они приходили, чтобы разбудить меня, да? - Тихо спросил этот самый Макс у своего приятеля Джинна. Я слышал свой голос как бы со стороны и знал, что теперь так будет всегда: кем бы я ни стал, настоящий Я всегда будет стоять немного в стороне и с равнодушным любопытством прислушиваться к происходящему...

- Разбудить... или убить - как получится. Думаю, им было абсолютно все равно, чем закончится ваша встреча. - Спокойно сказал Джинн.

- Спасибо, что включил эту песенку. - Улыбнулся я. - Без нее, пожалуй, ничего бы не получилось!

- Ты сам ее включил. - Флегматично ответил Джинн. - Я не прикасался к этой игрушке. Я вообще ничего не делал, пальцем о палец не ударил со дня нашей встречи, все эти маленькие нестоящие чудеса ты совершал сам, просто тебе было удобнее думать, что их делаю я...

Я не стал ни возражать, ни даже удивляться. Сам, так сам - какая, к черту, разница?! Возможно, мой могущественный опекун действительно был просто одной из моих конечностей - самой самостоятельной и непостижимой, но все-таки моей собственной рукой...

- Я хочу отправиться в путь - прямо сейчас! - Сообщил я Джинну. - Море уже близко - часах в трех пути, и наши странствия по пустыне должны закончиться еще до рассвета. Не думаю, что моей армии действительно так уж необходимо дрыхнуть по ночам - просто они помнят, что делали так всегда, пока были живы,  и не хотят ничего менять. Забавно, что человек способен остаться при своих привычках даже после смерти, правда?... Ничего, как привыкли, так и отвыкнут! Поехали.

Только тут я понял, что говорю сам с собой. Джинна больше не было - он исчез, не прощаясь и не предупреждая, просто исчез, растаял, как предрассветный туман. Я уже откуда-то знал, что он ушел навсегда, теперь он был свободен от необходимости ошиваться вокруг моей персоны, и вообще от любой необходимости - просто потому, что я больше не нуждался в его помощи, защите и опеке - и поморщился от сокрушительной боли в груди - она была короткой, но пронзительной и жестокой. Я удивленно понял, что все еще способен страдать, теряя друзей - а каким еще словом можно назвать существо, чье исчезновение причиняет тебе боль?! - и еще я понял, что так будет всегда: никакое могущество и никакие метаморфозы не смогут избавить меня от боли - разве что теперь у меня хватало силы жить так, словно она разрывает чужое сердце...

- Прощай, душа моя. - Тихо сказал я равнодушной темноте. - Мне было спокойно за твоей надежной спиной - даже если она была обыкновенным наваждением! И спасибо за твои чудеса - кто бы из нас их не совершал...

Ласковый теплый ветерок дунул мне в лицо, он принес с собой сладкий запах цветущих фруктовых деревьев, а через несколько секунд я с изумлением убедился, что мои волосы и плечи усыпаны нежными розовыми лепестками - кажется, именно так цветет персик, хотя ботаник из меня тот еще, конечно... Это было самое настоящее чудо - простенькое и совершенно непрактичное, зато сокрушительно очевидное, и оно не было делом моих рук, в этом я мог поклясться! Мой приятель Джинн каким-то образом услышал меня и ответил - я был в этом совершено уверен.  Я понял, что по моей щеке ползет горячая мокрая дрянь - дань сентиментальности и явно несамурайскому воспитанию, полученному в детстве - но через короткое мгновение мои глаза были абсолютно сухими, тело - легким, как один из этих чертовых персиковых лепестков, а сердце - пустым и веселым, как никогда прежде. Синдбад сам подошел ко мне и опустился на песок, чтобы мне было легче забраться на его горбатую спину.

- Поехали, ребята. - Тихо сказал я. Мой дромадер зашагал вперед размеренным шагом. Я не оборачивался, поскольку и так знал, что мои люди уже проснулись и последуют за мной, как миленькие - а куда они денутся?!

Мы так долго шли к морю - кто бы мог подумать, что оно умудрится открыться нашим взорам так внезапно, словно до сих пор мы вообще не подозревали о его существовании! Когда до меня дошло, что линия горизонта уже сливается не с золотисто-серым песком, а с водой, я вдруг вспомнил дурацкий старый анекдот: “ничего себе пляжик отгрохали”, и криво улыбнулся правым уголком рта. Создавалось такое впечатление, что чувство юмора сохранилось только у моей правой половины - боюсь, рассмешить левую сейчас не удалось бы даже мистеру Бину!

- Как мы будем переправляться через море, Али? - Озабоченно спросил Мухаммед.

- Как-нибудь, по воле Аллаха. - Ехидно усмехнулся я.

- Ты собираешься строить корабли? - Не унимался он.

- Никаких кораблей! - Твердо сказал я. - Любой корабль станет Нагльфаром, или тенью Нагльфара, или воспоминанием о нем... Поэтому кораблей не будет.

- Думаешь, воды позволят нам пройти по ним, как по суше? - Понимающе спросил Мухаммед.

- “По воде аки по суху”? Это мне тоже не подходит: слишком похоже на одну знакомую легенду. - Решительно сказал я. - Ну их к дьяволу, эти легенды! Без них мне как-то спокойнее.

- Но как же тогда? - Не отставал Мухаммед.

- Поживем - увидим!  - Улыбнулся я. - Еще полчаса можно не утруждать себя размышлениями. Целых тридцать минут, каждая из которых состоит из шестидесяти секунд - ты можешь сосчитать, сколько счастливых мгновений безмятежности уготовила нам наша щедрая судьба? Будь мужественным, друг мой, и прими этот бесценный дар!

Магомет изумленно посмотрел на меня - в другое время и в другом месте я бы непременно подумал, что он вспоминает номер телефона, по которому можно вызвать дежурную бригаду Скорой Помощи. После долгой паузы он покорно кивнул, развернулся и уехал - наверное, отправился транслировать мой незамысловатый ответ своим коллегам.

Что касается меня самого - я честно воспользовался собственным советом и еще полчаса наслаждался возможностью не предпринимать никаких умственных усилий.

- Такая мокрая вода! - Весело сообщил я небу над своей головой, когда ленивая волна прибоя с любопытством лизнула мозолистые ноги своего дромадера. Синдбад недовольно помотал головой и отступил на шаг назад.

- Эта мокрая вода еще не знает, что она вполне может стать твердой и сухой. - Снисходительно сообщил я Синдбаду. - Куда уж ей: в этих местах никогда не было зимы. Теперь будет. - Это решение пришло ко мне совершенно самостоятельно: я вдруг вспомнил, что в природе существует такая замечательная штука как мороз, который превращает зыбкую и ненадежную стихию в скучную, скользкую, но вполне надежную твердь. Стоило только подумать: мне в лицо ударил первый порыв ледяного ветра. Он дул с севера и, судя по всему, намеревался в кратчайшие сроки заморозить все, что встретится на его пути. Несколько секунд я зябко ежился, а потом просто утратил представления о “холодном” и “теплом”: температура воздуха, соприкасавшегося с моей кожей, больше не имела для меня никакого значения. Ничего удивительного, если разобраться: не страдал же я до сих пор от жары - путешествуя по Сахаре в самый разгар лета, между прочим!... Да и никто в моем войске от нее не страдал - в некоторых случаях не так уж плохо быть мертвым!

- О’кей, делаем привал. - Сказал я. - Если все так пойдет, через час можно будет ехать дальше...

- Макс, а куда подевался Джинн? - Робко спросила Доротея. - И у кого теперь можно попросить чашечку кофе?

- Джинна больше нет. Его контракт кончился. Подозреваю, что он счастлив и свободен, чего и нам желает... А что касается чашечки кофе, просить ее теперь не у кого. - Печально улыбнулся я. - Пикник закончился, дорогая, начались суровые походные будни... Впрочем, я совершенно уверен, что если ты здорово захочешь, ты получишь свою чашечку кофе и вообще все, что тебе понадобится - не знаю уж, каким способом!

- Смотри-ка, она уже у меня в руках! - Растерянно сообщила Доротея. - Горячая какая... Это ты сделал?

- Не думаю. - Честно сказал я. - Скорее всего, ты сама.

- Но как?

- Тебе виднее. - Улыбнулся я. - У меня есть хорошая новость, Дороти: мы в стране чудес, и каждый из нас может все... У меня есть еще одна новость: мне кажется, так было с самого начала, еще до того, как началась эта дурацкая катавасия с “концом света”, просто мы никогда толком не пробовали “смочь” это самое “все” - руки не доходили. Ежедневные хлопоты, размеренный ритм жизни, скучная утренняя газета, скучный вечерний трах - какие уж там чудеса!

Доротея нерешительно кивнула и тут же отпрянула в сторону: на нее обрушился целый ворох газет. Они появлялись из ниоткуда и медленно кружась в воздухе, опускались под ноги доротеиной верблюдицы.

- Боже! Стоило только на мгновение загрустить, что я уже никогда не прочитаю утреннюю газету - и вот... - Растерянно прошептала она.

- Хорошо, что ты соскучилась именно за газетами - в противном случае, на тебя могла бы свалиться толпа голых мужчин. - Рассмеялся я. А потом сочувственно добавил: - Теперь тебе прийдется быть очень осторожной с маленькими мимолетным желаниями: такова расплата за могущество!

- Что ты со мной делаешь? - Дрожащим голосом спросила она. - Что ты делаешь со всеми нами?

- Я ни с кем ничего не делаю. Оно само с вами происходит. Вернее, с нами. Можешь считать, что я - первый подопытный кролик... или крыса: говорят, они на редкость живучие твари... Учти: первый - отнюдь не значит “самый лучший”, а посему воздержись от восторженного преклонения - вон даже Мухаммед воздержался!

- “Я только прелюдия для лучших игроков, о братья мои! Делайте по моему примеру! И кого вы не научите летать, того научите быстрее падать!”  - Произнес за моей спиной голос Анатоля.

- Что? - Изумленно переспросил я. Анатоль с видимым удовольствием продемонстрировал нам великолепную работу своего дантиста: его роскошная улыбка обнажала штук семьдесят зубов, никак не меньше!

- Так говорил Заратустра. - Невозмутимо объяснил он. - Когда-то в юности у меня была слабость к Ницше, и я до сих пор помню несколько отрывков. Все ждал случая блеснуть интеллектом, а тут такая оказия!

- Хорошо сказано. Наверное, когда он это говорил, над ним отверзся Космос... а из Космоса на него тут же посыпались утренние газеты - в точности как на меня. - Невозмутимо сказала Доротея.

- На кого - на Ницше? - Обрадовался Анатоль

- Да нет, на Заратустру! - С самым серьезным видом возразила она. Мы с Анатолем переглянулись и расхохотались от неожиданности.

- Да нет, вряд ли! - Сквозь смех пробормотал я. - Ну откуда было твоему Заратустре знать о такой сакральной тайне человеческого бытия, как утренняя газета?!

- А у меня получится какое-нибудь чудо? - Заинтересованно спросил Анатоль.

- Сначала тебе прийдется закурить! - Фыркнула Доротея. - Некурящие очень медленно обучаются творить чудеса... да и “быстро падать” вашему брату трудновато!

Анатоль попытался изобразить возмущение на своей физиономии, но махнул рукой и снова рассмеялся. Мы стояли на берегу замерзающего Средиземного моря и ржали как школьники, впервые попробовавшие марихуану, а северный ветер делал свое дело: начиналась зима - но даже про себя я не называл ее “последней зимой человечества” - и не только потому, что терпеть не могу пафосных формулировок, просто уже тогда я совершенно точно знал, что на смену этой зиме может прийти новая весна - стоит только захотеть...

Наш путь через ледяную пустыню, в которую превратилось одно из самых теплых морей, был долгим, но мои воспоминания о нем вполне могут уместиться в нескольких строчках: дни сменялись ночами, а мы шли вперед сквозь сияющее ослепительной белизной пространство, не оглядываясь и не останавливаясь. Оглядываться было некуда, останавливаться - незачем: никто из нас не нуждался ни в отдыхе, ни в еде, ни в тепле. Ничего удивительного: армия мертвецов - самая подходящая команда для штурма Северного Полюса, который, впрочем, нам пока был без надобности...

- Теперь зима вполне может закончиться. - Сказал я, когда натруженные ноги моего дромадера ступили на усыпанный снегом песок. Звуки собственного голоса вывели меня из дремотного оцепенения, в котором не оставалось места ни для того Макса, которым я был когда-то, ни для того странного существа, которым я стал. Я оглянулся назад с искренним интересом человека, проснувшегося в незнакомой обстановке. То, что я увидел, не потрясло меня до глубины души - но только потому, что я давно утратил счастливую способность испытывать потрясение. Вообще-то, зрелище, представшее перед моими глазами вполне заслуживало того, чтобы распахнуть рот, аккуратно уложить на грудь нижнюю челюсть, и пребывать в таком состоянии несколько часов кряду... Однородной пешей толпы, которая долго и нудно топала за мной по пустыне, больше не было. Мои ребята совершенно самостоятельно обзавелись самыми разными транспортными средствами, облегчающими передвижение по льду - это только я, как последний идиот по-прежнему восседал на верблюде! Здесь были снегоходы и северные олени, автомобили с обмотанным цепями колесами и собачьи упряжки. Некоторые просто встали на лыжи, или надели коньки. Кошмарная эклектика, но я был в восторге!

- Молодцы, ребята. - Нежно сказал я. - Можете ведь, если захотите!

Подняв голову, я обнаружил, что у нас по-прежнему есть авиация - более того, к нашему заслуженному авиаполку, отличившемуся в бою с Олимпийцами, присоединились и другие любители: среди одинаковых реактивных мессершмидтов я увидел и музейные экспонаты начала века, и парочку дельтапланов, и один здоровенный пассажирский Боинг-747 с эмблемой компании Delta, и совсем уж странные экспериментальные конструкции, футуристические очертания которых могли бы украсить любой авиасалон. Сейчас все они неподвижно зависли в воздухе - вообще-то, это совершенно невозможно: так могут вести себя только вертолеты, которых было не слишком много в моем безумном военно-воздушном флоте - однако факт оставался фактом, все эти летательные аппараты замерли, словно кто-то нажал соответствующую кнопку и на время остановил изображение на киноэкране. Я сразу понял, в чем дело: никто из моих людей не мог опередить меня ни на шаг, они были вынуждены следовать по моим следам, и отменить этот закон природы было так же невозможно, как совсем недавно было невозможно отменить закон всемирного тяготения... Мне тут же пришло в голову, что когда-нибудь им непременно прийдется научиться и этому - перспектива явиться к месту Последней Битвы в хвосте собственной армии казалась мне более чем соблазнительной! “А почему, собственно говоря, “когда-нибудь”?! - Тут же подумал я. - Вот прямо сейчас пусть и попробуют!” Через несколько секунд один из самолетов - трехэтажная фанерная “этажерка”, выкрашенная в вызывающе яркий красный цвет, с пафосными черными крестами на крыльях медленно полетел вперед. Я вспомнил, что видел это трогательное сооружение в одном из каталогов и понимающе рассмеялся, поскольку в свое время где-то вычитал, что знаменитый фон Рихтхоффен имел милую привычку возить в кабине своего “фокера” коробку с сигарами и ящик с шампанским - я ни на секунду не сомневался, что этот ценный груз и сейчас имеется на его борту.

- Молодец, Красный барон! Так и надо! - Весело сказал я, задрав голову к небу и с удовольствием отмечая, что некоторые авиаторы уже последовали его примеру.

Снег под моими ногами тем временем стремительно таял. Зима, которая, по идее, должна была стать эффектной декорацией к “закату человечества”, благополучно заканчивалась. Я спешился и опустился на влажный песок. Откуда-то тут же появился Мухаммед и уселся рядом. У него было счастливое лицо, беззаботное, мечтательное и немного усталое, как у школьника в первый день летних каникул. Вот уж никогда бы не подумал, что лицевые мускулы сурового пророка способны так радикально расслабиться! Подтянулись и остальные, моя великолепная четверка “всадников Апокалипсиса” в полном составе бухнулась на песок рядом со мной. Я заметил, что Анатоль обнял за плечи Доротею - так непринужденно, словно вот уже много лет только этим и занимался, да и она, судя по всему, приняла его нежный жест как должное. “Так и надо, - подумал я, - не знаю уж, почему, но так и надо!...” Князь Влад, судя по всему, окончательно впал в детство: я заметил, что он достал из-под плаща крошечного дракончика - сувенир на память о моем приятеле Локи - и осторожно погладил его по голове. Рептилия воспользовалась случаем и цапнула за палец своего благодетеля, Дракула поспешно сунул травмированную конечность в рот - в точности, как пятилетний мальчишка!

Мои невольные волонтеры, тем временем, бросали на берегу свои транспортные средства и неторопливо шли дальше. Как я и хотел, они спокойно проходили мимо меня - некоторые отвешивали мне вежливый поклон, некоторые - о, небо! - просто проходили мимо, спокойные и глубоко равнодушные к моей персоне. Оно и правильно: ребята явились ко мне не откуда-нибудь, а прямехонько из своих могилок, а мертвым не должно быть никакого дела до того, кто ведет их к неведомой (и на фиг им самим не нужной) цели!...

- Теперь мы будем следовать позади всех. - Ответил я на немой вопрос в глазах Доротеи. - Так надо.

Она молча кивнула. Мы остались сидеть на песке, а мимо нас проходили люди. Только теперь я понял, что в моем войске было далеко не все человечество: насколько я мог судить по их лицам и одежде, подавляющее большинство составляли наши современники - среди них были представители всех рас и социальных слоев - и обитатели средневековья - в основном, европейцы, арабы и иудеи. Встречались, конечно, и совсем экзотические ребята: то какой-нибудь обремененный грузом драгоценностей и парадным костюмом восточный правитель, то обнаженный эллин - но погоды они не делали.

- Хотел бы я знать, где все остальные? - Кажется, Анатоль сделал те же выводы, что и я. - Где индийцы? Где, черт побери, китайцы? Их же должно быть не знаю уж сколько миллиардов! Где самураи, викинги и африканские вожди?

- Викинги, скорее всего в Вальгалле. - Улыбнулся я. - Что касается остальных - получается, что они тоже в каких-нибудь своих “вальгаллах”... играют там в карты с Анной, Лиз и Кейт!

- Что?! - Опешил Анатоль.

- Не обращай внимание, дружище.- Вздохнул я. - Эта шутка предназначалась не тебе, а Локи. А поскольку его тут нет, будем считать, что я просто бормочу себе под нос всякую чушь - с кем не бывает...

- Они не “мертвые духом”. - Сумрачно сказала Доротея. Эти ваши китайцы, индийцы и африканские вожди. Они лучше нас.

- Не лучше, а просто другие. Другие люди. с другой судьбой. - Неожиданно сказал князь Влад. Мы все подскочили как ужаленные и изумленно уставились на него.

- Мне надоело быть самым безумным... и самым глупым из вас. - Спокойно сказал Дракула. - Мне с самого начала хотелось участвовать в ваших мудрых беседах на равных, но ваши речи казались мне смутными, да и все остальное было как в тумане. Я очень хотел стать таким же как вы... или даже умнее вас. Кажется, у меня получилось... но теперь ваши разговоры больше не кажутся мне такими уж мудрыми, да и я сам не излечился, просто сменил одно безумие на другое. Никогда еще я не чувствовал себя столь растерянным, господа!

- О, если уж ты чувствуешь себя растерянным, значит ты действительно стал мудрецом, князь. Уверенность - привилегия дураков. Им можно позавидовать. - Вздохнул Мухаммед.

- Сожаления - тоже привилегия дураков. Только по этой причине я не сожалею о том, что стал таким же, как вы. - Спокойно кивнул Влад.

“А почему бы и нет? - Подумал я. - Дороти захотела получить утренние газеты - и получила. Другие захотели пересечь замерзшее море на снегоходах, или пролететь над ним на “Боинге” - и пожалуйста! А князь захотел стать “таким же умным”, как мы - и получил, чего хотел, почему бы и нет?!”

- Если верить одной дурацкой, не помню уж, из какого текста выдернутой цитате, то мы в аду, ребята. - Неожиданно рассмеялся Анатоль. - Какой-то умник однажды ляпнул, что ад - это исполнения самых заветных желаний. Но если так оно и есть... По-моему, все не так уж страшно!

- Не так уж страшно, да. - Согласился Дракула. - Но и не сахар...

Потом мы дружно умолкли и принялись ждать, когда вся наша армия пройдет мимо. Это продолжалось почти целую вечность, но мы не так уж и торопились, если честно...

- А это еще что такое? - Изумленно спросила Доротея, указывая в сторону моря.

- Ничего особенного, - снисходительно ответил Анатоль, - просто очень много соленой воды... ой!

- Вот именно, что “ой”! - Насмешливо сказала она. - Это подводная лодка, я ничего не перепутала?

- Ты ничего не перепутала. Самая настоящая субмарина, немного старомодная - времен Второй Мировой войны, если я не ошибаюсь. - Удивленно согласился Анатоль. Он с надеждой покосился на меня: - Макс, ты что-нибудь понимаешь?

- Нет. - Гордо заявил я. - Я никогда ничего не понимаю. Причем от рождения!... Впрочем, в данном случае я все-таки догадываюсь, кто сидит в брюшке у этой селедочки. Сейчас оттуда вылезет дядюшка моей подружки Афины - Нептун, он же Посейдон, собственной персоной. Если верить Гомеру, у него скверный характер... Впрочем, не думаю, что он опаснее, чем его сумасшедшие родственнички! Скорее уж, наоборот.

- Хорошо, когда есть Макс! - Улыбнулась Доротея. - Ты все разъяснил, и сразу стало смешно: бог Нептун на субмарине - это надо же! Бред какой-то!

- Конечно, бред! - Фыркнул я. - А как ты хотела?!

Я неохотно оторвал свою задницу от песка, выпрямился и с удовольствием потянулся. А потом сделал несколько шагов к воде, навстречу нашему новому оппоненту. Честно говоря, я собирался просто сказать ему, чтобы убирался на фиг - не до него, дескать, сейчас. Но в последний момент я передумал: решил насмешить своих ребят.

- Десять, девять... - я старался говорить бесстрастным металлическим голосом оператора из Центра Управления Полетами, - пять, четыре, три, два, один - старт!

Субмарина послушно взмыла вертикально вверх, вода вокруг нее кипела и булькала - вернее, грохотала!

- Что ты с ним сделал, Али? - Изумленно спросил Мухаммед.

- Отправил его в космос. Извини, дружище: эта шутка не для тебя и, боюсь, не для князя. Вы-то никогда не смотрели по телевизору, как стартуют космические корабли, и вообще не знаете, что это такое...

- Он улетел вверх, к облакам? А он не потревожит Аллаха? - Осторожно поинтересовался Мухаммед.

- Не знаю. - Честно сказал я. - Надеюсь, что нет... Впрочем, если даже и потревожит  - так им обоим и надо!

Я вернулся на свое место и задумался. “Надо бы все-таки разобраться с Олимпийцами. Чтобы больше не было никаких недоразумений. Не хочу я с ними воевать - а значит, не буду! А уж с Одином тем более... Нечего идти на поводу у дурацких предсказаний! - Решил я. - Сегодня же к ним и отправлюсь - чего тянуть?! Да и времени у нас почти не осталось. Не знаю уж, когда наступит этот чертов зимний солнцеворот, но подозреваю, что очень скоро...”

- О чем ты молчишь? - Робко спросила Доротея. - О чем-то важном, или о пустяках?

- Хороший вопрос! - Обрадовался я. - Разумеется, я молчу о сущих пустяках: ничего “важного” у нас уже не осталось...

- Может быть, нам пора идти? - Неуверенно предложила она.

- Может быть. - Легко согласился я. - Пошли, если хочешь... Кстати, у меня хорошая новость: сегодня у нас намечается привал на всю ночь - как в старые добрые времена. Только Джинна не будет... впрочем, у нас уже давно каждый сам себе джинн!

Через несколько часов солнце устало взирать на творящиеся под ним безобразия и решительно поползло к северному горизонту - я уже давно заметил, что оно больше не считает своим гражданским долгом покидать небо непременно через традиционный западный выход. Мы остановились на ночлег: на эту ночь у меня были большие планы. Я увидел, что впереди один за другим загораются костры - не думаю, что кто-то из наших действительно нуждался в тепле, но возможно, они просто полюбили часами смотреть на огонь?...

На сей раз я не стал укладываться спать, чтобы увидеть во сне амбу Афины и своих не то врагов, не то старых приятелей. Я просто дождался, когда луна разбавит своим молочным светом густую темноту ночи, и долго смотрел на эту небесную колдунью из-под полуопущенных век, пока все остальное - задумчивые лица моих “генералов”, светлые силуэты наших дромадеров, которых мы, сентиментальные олухи, так и не потрудились превратить во что-то иное, яркие точки далеких костров и холодные бусинки еще более далеких звезд - не исчезло в белесом тумане. А потом туман рассеялся, я опустил глаза и увидел под своими ногами знакомую узкую тропинку, взбирающуюся наверх, к жилищу прекрасной сероглазой богини... Я был вынужден признаться себе, что выбрал довольно замысловатый способ преодолевать пространство - вообще-то, мне было бы вполне достаточно просто высказать вслух свое пожелание, и все совершилось бы само собой, без продолжительной медитации, лунного света, медленной замены одной реальности на другую и прочей книжной чепухи... Но я всегда был любителем чесать левое ухо левой же рукой, предварительно перекрутив ее вокруг шеи, как самый идиотский из шарфов!

Я торопливо пошел по тропинке, с удовольствием отмечая. что мое сердце больше не бьется о ребра, как перепуганный крольчонок о прутья клетки, и дыхание не учащается на крутом подъеме - это было приятное открытие. Честно говоря, до сих пор моя спортивная форма всегда заставляла желать лучшего...

- Сегодня у нас будет гость, Нике. - Сказал я, пряча за пазуху мешочек с рунами. Афина ничего не ответила, только удивленно посмотрела на меня - дескать, “с чего ты взял?”

- Вот увидишь. - Пообещал я. - Мои руны еще никогда мне не лгали - еще чего не хватало!

- А что за гость? - Неохотно спросила она. - Это они хоть знают, твои хваленые руны?

Я не обратил внимания на ее непочтительный тон: на моей памяти нрав Афины всегда был тяжелым, а уж в последнее время он испортился окончательно, но я давно перестал на нее сердиться. Исчезновение ее любимчика Улисса оказалось последней каплей, после этого Афина окончательно перестала улыбаться и целыми днями просиживала на пороге своего жилища, безучастно уставившись на бледное осеннее небо. “Если уж даже Улисс оставил меня, значит дела мои не просто плохи, а безнадежны. - Как-то сказала она мне, и прибавила: - Улисс - великий хитрец, если уж он бежит с корабля, значит, на этом корабле не следует оставаться... и не потому даже, что корабль идет ко дну, просто он стал прибежищем потерявших удачу... У Улисса хватило бы мужества и благородства до конца оставаться на тонущем судне - но только вместе с настоящей Афиной. А настоящей Афины больше нет - от меня за версту смердит человечиной!”

В тот день я не смог найти для нее убедительный возражений. Крыть нечем, Афина была совершенно права: ее сила почти иссякла, она даже перестала являться мне в облике Марлона Брандо, да и дела ее родичей были не лучше. Уже давно никто из них не показывался у нас в гостях, и я догадывался, почему: в последние дни Афина перестала подходить к своей летающей машине - у нее попросту недоставало могущества, чтобы заставить аэроплан оторваться от земли без топлива, которого у Олимпийцев отродясь не водилось.

- Так что за гость к нам прийдет? - Снова спросила она.

- Не притворяйся, что не понимаешь. Сейчас к нам может прийти только один гость - тот, кого мы с тобой ждем. - Сказал я. - Не знаю, что ему вдруг понадобилось, но он будет здесь этой ночью.

- Он давно не заглядывал, хоть и обещал.  Думаю, он уже далеко - да и что ему до нас?...

- Далеко, близко - какая разница! - Усмехнулся я. - Руны обещают, что он прольется на нас благодатным дождем - значит, так тому и быть.

- Именно “благодатным дождем”? - Недоверчиво переспросила Афина. - С какой это стати ты говоришь так о нашем враге, Один? Какой такой “благодати” можем мы от него ожидать? И вообще, что хорошего может еще случиться на нашем веку?!

- Так говорю не я, а руны. И прекрати причитать, как вздорная баба! - Сурово отрезал я. - Даже если у тебя не осталось ни капли могущества, разум-то должен быть при тебе до последнего мгновения!

- Доброй ночи, господа боги! Грустим понемножку - так, что ли? - Пока я пытался убедить Афину, что мои руны всегда говорят правду, обещанный гость уже явился и теперь стоял на пороге, скрестив руки на груди, и криво улыбался одной половиной рта. Другая половина его лица оставалась неподвижной. Я сразу увидел, как он переменился - куда подевался тот несмышленый мальчишка, которого нам пришлось вызволять из цепких рук Охотников?! Теперь перед нами был кто-то совсем иной, бесконечно могущественный и безмерно равнодушный к собственному могуществу - и даже моей мудрости не хватало, чтобы понять, что сулят нам такие перемены.

- Доброй ночи и тебе, гость. - Ответил я. - С чем ты пришел на этот раз?

- Сам еще не знаю. - Он уселся прямо на пороге - где стоял, там и сел. - Для начала, я должен извиниться перед Афиной: сегодня я отправил в космос ее дядюшку... Надеюсь, ты была не слишком к нему привязана, Паллада?

- Какого еще дядюшку? - Удивленно спросила она.

- Посейдона, кого же еще? - Из его перекошенного рта вырвался короткий смешок. - Вообще-то, я не собирался его обижать. Сам не заметил, как это случилось... Впрочем, черт с ним! Не каяться же я к вам пришел, в самом деле! Я даже не чувствую себя виноватым, поскольку никогда в жизни не был лично знаком с сэром Посейдоном, а если верить нашему общему знакомому Одиссею, у него был вздорный характер...

- Это правда. - Кивнула Афина. - А почему ты так долго не приходил к нам? Ты обещал...

- Я был занят. - Усмехнулся он. - У меня, знаешь ли, довольно беспокойная работа: она отнимает все мое время... И потом, я как-то почти забыл, что вы есть на свете - только не сочтите, что я хочу вас обидеть, ребята! Я просто стараюсь быть честным - надо же когда-то и этому учиться... Я и о себе-то забыл, не только о вас! А сегодня вспомнил - спасибо Посейдону и его дурацкой субмарине!

- Ты пришел не просто так. - Я решительно пресек нескончаемый поток его слов. Кем бы он не стал, этот наш таинственный гость, но его рот все еще был болтлив непомерно - в этом он ни капли не переменился! - Знаешь ли ты, что мне сказали руны перед твоим приходом?

- Что я заявлюсь к вам с самым заманчивым предложением, от которого вы просто не сможете отказаться! - Весело кивнул он. - Знаешь что, Один? Я решил сыграть в твою игру! Помнишь, что ты предложил мне когда-то? Делать все так, чтобы наша Последняя Битва не была похожа на предсказание твоей подружки Вельвы, и все в таком роде... Так вот, я согласен. Более того, если ты передумал, я буду тебя уговаривать!

- С чего это такая честь? - Настороженно спросил я. - Что-то ты больно мягко стелешь... В прошлый раз стоило мне только заикнуться, чтобы ты нам подыграл - помнишь, как ты взбеленился?

- Взбеленился, было дело. - Спокойно согласился он. - И знаешь почему, Отец Битв? Тогда я был очень слабый, очень гордый - как все слабые! - и очень глупый - как все гордецы. Ты говорил дельные вещи, Один, но я слушал не тебя, а свое капризное сердечко, которое требовало, чтобы я ни за что не играл в чужую игру - только в свою собственную!... Но с тех пор у меня было достаточно времени, чтобы узнать себя получше. Я понял, что просто рожден для того, чтобы играть в чужие игры - хотя бы потому, что своей собственной “игры” у меня отродясь не было, и никогда не будет - так уж все забавно устроено! Скажу тебе больше: с того дня, как мы расстались я только и делаю, что играю по твоим правилам - правда, я сам не сразу это заметил... Одним словом, ты забил мне хороший гол, Один. И это правильно, так мне и надо!

- Что я сделал?

- Забил мне гол. Не знаешь, что такое футбол? Спроси у Афины: насколько я понял, их, Олимпийцев, в свое время от телевизоров за уши оторвать было невозможно!

- Это почти правда. - Вот это новость: Афина снова начала улыбаться, совсем как прежде! - Футбол - это такая игра, Игг... Одним словом, Макс хотел сказать, что ты одержал над ним своего рода победу!

- Макс? Это твое имя, гость? - Удивленно спросил я. Хороша же Афина: знала его имя, а мне не сказала!

- Одно из. Совершенно бесполезное, в смысле - не настоящее... да и нет у меня настоящего имени, и не было никогда! Но оно до сих пор нравится больше прочих. - Охотно объяснил он.

- Ладно, ты хорошо говоришь. А теперь скажи сразу: чего ты хочешь от нас? - Спросил я. - Ни за что не поверю, что тебе от нас ничего не надо!

- Мне? От вас? - Он всерьез задумался, потом развел руками. - Сам не пойму: и что мне от вас может быть надо? Скорее всего, все-таки ничего... кроме вашего участия в игре, разумеется. Вообще-то, вы можете спокойно сидеть на своей амбе и раскладывать пасьянсы, я и без вас отлично справлюсь, но... Знаете что? Вы мне нравитесь, ребята. И мне будет приятно прожить свои последние дни на этой прекрасной земле в вашем обществе. А там - черт его знает: вполне может оказаться, что никакие они были не последние... Вот, собственно, и все!

- Ты-то чего себя хоронишь? - Усмехнулся я. - Насколько я понимаю, тебе ничего не грозит.

- Я тоже так думал сначала. Враки все это! В Последней Битве не может быть победителя... Знаешь, что твоя подружка Вёльва рассказала твоему же приятелю Локи? В финале намечается великое “ням-ням”!

- Ты можешь выражаться не столь витиевато? - Спросил я. - Я и сам люблю говорить иносказаниями, да чего уж там, я - первый, кто завел такой обычай! Но я не понимаю тебя, гость.

- А тут и понимать нечего! - Отрезал он. - Локи сказал мне, что в конце битвы Мировой Змей должен сожрать победителей. Понимаешь теперь, почему он не стал драться со мной за честь предводительствовать армией мертвецов? Он был счастлив, как именинник! И понимаешь ли ты теперь, почему я решил играть в твою игру? Мы все в одной лодке, Один. А раз так - почему бы нам не объединиться с самого начала? У нас есть общий враг - это самое великое “ням-ням”. Кто бы нас не пережевывал - все плохо... Я решил, что этому не бывать. А если уж я решил - значит, так и будет. Вышло так, что я здесь самый главный - вот и воспользуюсь служебным положением в личных целях!

У меня голова кругом шла от скороговорки этого безумца, но я уже смирился с тем, что его невозможно заставить говорить так, как это принято между разумными мужами.

- А теперь позволь и мне спросить вслед за Одином: чего ты хочешь от нас, гость?- Судя по всему, Афина тоже пыталась выпутаться из паутины его болтовни. - Все, что ты говоришь, хорошо, но невнятно. “Объединиться” - что ты имеешь в виду, когда произносишь это слово?

- Чего тут непонятного? “Объединиться” - это и значит: объединиться. Прибыть к месту Последней Битвы не с разных сторон, а приехать всем вместе, а там - по обстоятельствам... Кстати, было бы неплохо объяснить вашим коллегам: и твоим Олимпийцам, Паллада, и твоим Асам, Один, что сражаться мы будем не друг с другом, а с этой тварью, которая собирается проглотить нас - всех, без разбора, богов и людей, живых и мертвых... Может быть, нам предстоит сражаться даже не со змеем, а с самой судьбой - но что еще нам остается?

- Положим, ничего. - Согласился я. - А знаешь ли ты, что кроме нас есть еще и другие? Валькирии  в своем время сообщили мне, что воины Христа уже давно приготовились к битве “со злом” - по их собственному выражению - и они предлагали мне союз, а кроме них есть еще кто-то... Даже если я уговорю своих несговорчивых родичей не бряцать мечами прежде, чем их об этом попросят -  впрочем, в случае чего, их можно и заставить! - что ты будешь делать с остальными?

- Разберемся! - Он махнул рукой, словно речь шла о сущих пустяках. - Я ведь сказал тебе, Один, что могу справиться и один - сейчас я все могу, и даже не удивляюсь этому! Я пришел к вам только потому, что смутно верю: рядом со мной вам будет лучше. Что касается остальных - до них мне нет дела!

- Но почему тебе все-таки есть дело до нас? - Тихо спросила Афина. - Ну я еще понимаю, зачем тебе понадобился Один: он все еще полон сил и может быть хорошим помощником. Но зачем тебе я и мои родичи? Может быть, ты еще не знаешь, но могущества у нас осталось не больше, чем у тех, кто следует за тобой...

- Ну, положим, у тех, кто следует за мной, могущества сейчас столько, что мне самому не верится... Да нет, при чем тут какое-то могущество! - Задумчиво сказал он. - Я до сих пор помню, как читал о вас в книжках - по крайней мере, среди моих путаных и противоречивых воспоминаний есть и такие... О тебе, Паллада, я узнал еще в раннем детстве, а о тебе, Отец Битв, гораздо позже, но это ничего не меняет: истории о вас были моими любимым сказками... Замечу, что эти балбесы, смертные, рисовали вас на картинках хуже чем просто погано, поэтому при встрече вы понравились мне еще больше! Наверное, дело в том, что я вас люблю...

- Что это значит? - Хмуро спросила Афина. - Уж не собираешься ли ты?...

 Он посмотрел на ее насупленные брови и звонко расхохотался.

- Не тревожься, Паллада, это не означает, что я собираюсь использовать ваши тела, чтобы доставить себе физическое удовольствие! - Наконец вымолвил он. - Это надо же до такого додуматься! Вот что значит опыт общения с Зевсом! Это за твоим папенькой водилась милая привычка трахать все, что попадалось на его долгом жизненном пути, если мифы не врут... А я как-нибудь перетопчусь. Ты действительно  кажешься мне самой прекрасной из женщин, Афина, но я вполне могу обойтись без твоих поцелуев: в конце концов, любой поцелуй - это всего лишь прикосновение мокрых губ к другим мокрым губам, было бы из-за чего спорить! Моя любовь - очень простая штука. Мне ничего от вас не нужно. Вполне достаточно знать, что вы есть, и дышать с вами одним воздухом... впрочем, даже это не обязательно! Я рад, что вы оба действительно существуете, и мне хочется, чтобы так было и дальше... Да, кстати! Я не могу обещать тебе, Один, что нам действительно удастся выкрутиться, но что касается Фенрира, гарантирую: Видару не прийдется с ним возиться, эту проблему я беру на себя. И скажи Тору, чтобы не вздумал приставать к Ёрмуганду, а потом умирать от его яда - кто угодно, но только не Тор! И вот еще что: имей в виду, я не собираюсь сжигать этот прекрасный мир, и другим не дам - просто, чтобы прищемить подол старой мегере Вёльве и доставить тебе удовольствие!

“А ведь он не врет! - Удивленно подумал я. - Он действительно хочет только одного: чтобы с нами все было в порядке, и хотел этого с самого начала. Поэтому и явился, чтобы сообщить нам имена Охотников - просто решил помочь, и еще он хотел с нами познакомиться, и понравиться нам он тогда хотел неимоверно, а больше - ничего... Странными путями ходит твоя судьба, Один!”

- Ну как, Отец Мудрости, я пролился на вас “благодатным дождем”? - Неожиданно спросил он, поднимаясь на ноги и с видимым удовольствием потягиваясь, как огромный несуразный кот. - Я жду вас, ребята. Бросайте свои дурацкие амбы, берите в охапку своих приятелей - или бросайте их на произвол судьбы, как получится! - и присоединяйтесь ко мне. Не понравится - всегда сможете уйти: мы не будем подписывать долгосрочные контракты - ни чернилами, ни кровью!

- Присоединяться? - Эхом переспросила Афина. Но его уже не было - он исчез, и даже я не успел заметить, как это случилось...

- Что ты об этом думаешь, Один? - Растерянно спросила она.

- Думаю, что я уже выиграл свою битву! - Торжественно сказал я. - Чем бы там не кончилось дело, но все уже вышло по-моему. Может быть, наш гость - это и есть легендарный Сурт, и он действительно идет с юга на север, но он на нашей стороне! Не будет сражения Лодура с Хеймдаллем, не будет Хрюма на палубе Нагльфара, не будет Видар мстить Фенриру за мою смерть... Предсказание не сбудется - а я-то всегда думал, что даже мне не под силу изменить ход вещей!

- Ты считаешь, нам действительно следует к нему присоединиться? - Неуверенно вымолвила Афина. - Ехать рядом с ним, плечом к плечу к месту Последней Битвы и ждать, чем все закончится?

- А почему бы и нет? - Весело спросил я. - Что касается меня, я собираюсь повидаться со своими родичами. Думаю, беседа будет долгой и трудной. Они, знаешь ли, уже приготовились оплакивать мою смерть в пасти Фенрира, даже похоронные драпы наверняка написали заранее... им нелегко будет смириться с тем, что я ухватил за хвост совсем другую судьбу - не знаю уж, какую, но иную!

- Но ведь многим из них тоже суждено пасть в этой битве. - Рассудительно заметила Афина. - Неужели они не ухватятся за возможность что-то изменить?

- Посмотрим. - Усмехнулся я. - Знаешь, иногда я думаю, что они так долго жили, совершенно точно зная, как и когда умрут, что успели привыкнуть к мысли о смерти... да что там “привыкнуть” - полюбить ее! И теперь они предпочтут эту предсказанную смерть неизвестности - вот чего я боюсь... Впрочем, я знаю, как заставить их переменить решение!

- И как же?

- Очень просто. Я предложу им выбор: или они идут со мной, или я убью их, не дожидаясь, пока это сделают другие чудовища! - Расхохотался я.

- Разумное решение. - Спокойно согласилась Афина. - А скажи-ка мне, Один: ты не мог бы предоставить в мое распоряжение нескольких крылатых дев из тех, что так славно охраняли нашего Ареса?

- Могу. Но зачем?

- Ты и сам знаешь ответ. А если не знаешь, спроси свои руны! - Сердито прошептала она. И закончила, чуть не плача: - Без их помощи я буду неделями добираться даже до ближайшей амбы! А уж догнать Макса и вовсе не успею, даже если эта ваша хваленая битва случится на год позже! Или ты думаешь, кто-то из моих родичей сумеет мне помочь?

- Вот оно что... Ладно, я дам тебе четверых валькирий и прикажу им помогать тебе во всем. - Согласился я. - Не думал, что ты решишься...

- Значит, ты меня плохо знаешь, Вотан! - На мгновение я увидел перед собой прежнюю Афину, прекрасную, заносчивую и опасную, как орава берсеркеров. - Неужели ты думал, что я стану сидеть дома и ждать, чем все закончится - “раскладывая пасьянсы”, как изволил выразиться наш непомерно великодушный гость?! Неужели ты думал, что я, как эта дура Геката, попрошу своих родичей закопать меня в землю и часами плясать вокруг меня, прихлопывая в ладоши - в надежде, что это вернет мне утраченную силу? Я - Бог войны, Один, как и ты, а это значит что я буду сражаться, даже когда смерть станет единственным противником, которого видят мои глаза... Ты ругал меня - перед тем, как заявился наш гость - и ты был совершенно прав: можно утратить могущество, можно утратить бессмертие и разум - так тоже бывает, но это еще не конец... Я слишком рано сдалась, и мои родичи тоже, но у нас есть шанс изменить свою жалкую участь, и мы будем последними дураками, если им не воспользуемся! Я собираюсь повидаться с ними, а потом догоню Макса - и будь что будет!

- Что ж, я рад такой перемене. - Кивнул я. - Делай, что задумала. Надеюсь, мы еще увидимся.

- Увидимся. - Твердо сказала она.

- Знаете, ребятки, Один сказал мне, что с нами собираются сражаться некие “воины Христа”. - Весело сообщил я своим “генералам”. - Хорошо бы с ними познакомиться... Лично я погибаю от любопытства: кто они такие, откуда взялись, почему не в моем войске? Продвинутые, видать, ребята, если их с нами нет!

- Если их с нами нет, значит, они неверные! - Пожал плечами Мухаммед. Ему можно было позавидовать: мир в его представлении по-прежнему оставался не слишком уютной, но очень простой и понятной штуковиной!

- Или святые. - Тихо добавил Дракула. С тех пор, как сбылось его заветное желание “быть таким же умным, как мы”, этот парень стал нашим штатным гением: истине вдруг понравилось говорить исключительно его устами - наверное, она просто обожает разнообразие!

- Конечно, святые - и как я сам не подумал?! Молодец, князь! - Обрадовался я. - Теперь только осталось понять, где они засели...

- А зачем тебе это понимать? - Удивилась Доротея. - Просто пожелай, чтобы они нанесли нам визит... так мило с твоей стороны постоянно забывать о собственном могуществе!

- Умница! - Прочувствованно сказал я. - Это хорошая идея. Пусть пошевелят своими вдохновенными задницами - заодно и нимбы проветрят!

- Они не могут быть святыми. - Упрямо сказал Мухаммед.

- Могут, могут, уж ты мне поверь! - Вздохнул я. - Впрочем, это ничего не меняет...

Я приосанился, задрал голову к небу и во всеуслышание заявил:

- Господа святые, просьба явиться в мой кабинет на закате. Форма одежды парадная.

- У тебя же нет кабинета! - Спокойно возразило небо - по крайней мере, голос звучал именно сверху.

- Вот это да! - Расхохотался я. Судя по всему, эти самые “господа святые” - те еще штучки!

- Так куда явиться-то? - Невозмутимо спросило небо. - Нам и самим любопытно...

- Держите курс на моего дромадера, не ошибетесь! - Фыркнул я. - Я здесь один такой дурак на верблюде. Нормальные люди все больше на роликах катаются... - Это было чистой правдой: в последнее время в моем войске началось повальное увлечение роликовыми коньками - благо наш путь теперь проходил по удобным асфальтовым шоссе старушки Европы.

- Ладно, договорились, на закате мы прийдем. - Пообещало небо. Потом оно умолкло, хотя я был не прочь еще потрепаться...

- Предлагаю считать сей поучительный диалог выдающимся успехом нашей дипломатии. - Весело сказал я своим притихшим “генералам”. - Ну, чего вы приуныли? Сегодня мы ждем в гости святых - такое светское мероприятие! Надо было воспользоваться случаем, когда Один с Афиной выпытывали, что мне от них нужно, честно сказать, что я жажду всяческих материальных благ, и наложить лапу на запасы нектара и амброзии - а то чем теперь гостей потчевать?!

- В последнее время ты стал такой веселый, что страшно делается... - Тихо сказала Доротея.

- Страшно будет, когда я стану печальным занудой. - Улыбнулся я. - Ты еще не знаешь, как это выглядит, дорогая! Во-первых, в такие моменты у меня делается несчастное лицо, так что меня все жалеют - даже мой шеф не выдерживал и бежал покупать мне пирожные... а во-вторых, со мной становится смертельно скучно. Представляете?

- Нет. - Хором ответили они. Кажется, я вполне мог считать, что моя жизнь уже удалась: такие комплименты дорогого стоят!

Остаток дня ушел у меня на то, чтобы выслушать многочисленные советы и рекомендации по обращению со “святыми”: у каждого из моих ребят были свои представления о правилах техники безопасности, и они трогательно пытались наставить меня на путь истинный. Кажется, я их здорово распустил: вообще-то считается, что не положено приставать к боссу накануне важного совещания! Мухаммед  никак не мог решить: следует ли нам сразу же порубить “этих неверных” ятаганами, или все-таки поначалу попробовать их вразумить. Князь Влад многозначительно посоветовал мне быть осторожным: “С этими святыми никогда не знаешь, как может обернуться...” - Задумчиво прибавил он. Анатоль предлагал раздобыть компакт-диск с органными мессами, чтобы произвести на святых хорошее впечатление. Я ехидно поинтересовался, не следует ли нам переодеть свою армию в белые туники с крылышками - чтобы максимально усилить положительный эффект от первого знакомства. К моему величайшему изумлению, он не стал смеяться, а задумчиво пробормотал, что, дескать, “звучит неплохо”... Доротея от советов воздержалась. Она нервно покусывала губы и вообще выглядела порядком ошарашенной: кажется, мои переговоры с небом произвели на нее неизгладимое впечатление - а ведь нам всем давным-давно следовало привыкнуть еще и не к таким чудесам!

Они пришли на закате, как и обещали. Их было всего трое - все, как один мужчины средних лет, бородатые, загорелые и мускулистые. Нервы у моих “генералов” оказались ни к черту: они как-то незаметно рассосались, разбрелись кто куда, так что мне пришлось встречать наших дорогих гостей в гордом одиночестве.

- Маловато вас что-то! - Удивленно сказал я. - Я-то думал...

- А если бы мы пригласили тебя прийти к нам, ты бы потащил за собой всю свою армию? - Усмехнулся один из них.

- Вряд ли. - Согласился я.

- Ну вот и мы решили, что всем идти не обязательно. - Кивнул он и вдруг протянул мне руку - я, признаться, никак не ожидал, что он захочет поздороваться со мной столь традиционным способом. Рукопожатие оказалось жестким и энергичным, а ладонь - сухой и горячей.

- Я - Иоанн. Тот самый, у которого были видения, в свое время напугавшие чуть ли не все человечество. - Будничным тоном сообщил он. - И я рад, что ты совсем не похож на Антихриста... впрочем, Иисус с самого начала говорил, что я позволил своему больному воображению вмешаться в интерпретацию видений...

- А он... он тоже с вами? - Осторожно спросил я.

- Ага, как же! - Делать ему больше нечего! - Мои гости дружно рассмеялись, словно я нечаянно выдал на-гора их любимую, старую, но все еще актуальную шутку.

- Он обещал, что непременно навестит нас на следующий день после битвы, в костюме Санта-Клауса и с мешком подарков, чтобы как следует отпраздновать очередное Рождество. - Отсмеявшись, сказал Иоанн. - Видишь ли, Иисус не верит в конец мира. И теперь я начинаю понимать, что он и тут оказался прав.

- Отпраздновать Рождество? А, ну да, конечно, день рождения - это святое! - Усмехнулся я. - Располагайтесь поудобнее, ребята. И извините, что мое приглашение было облечено в столь бесцеремонную форму. В последнее время я здорово обнаглел - сам не заметил, как это произошло...

- Он еще и извиняется! - Изумленно сказал один из моих гостей. Он тоже протянул мне руку и уселся рядом. - Только не падай, - добродушно сказал он, - я - тот самый Иуда, которому полагается сидеть в одной из пастей Люцифера.

- А, так вы тоже читали Данте... - Рассеянно отметил я. - Да нет, с какой стати мне падать! Я, знаете ли, был таким начитанным мальчиком, а у наших господ литераторов нашлось столько разнообразных версий на ваш счет... Вы в курсе?

- Ну да, а как же! - Энергично кивнул он. - Странная слава мне досталась! Самый яркий персонаж, апостол и предатель в одном флаконе... Ребята вдоволь надо мной потешились: они таскали мне книги, как друзья носят утренние газеты какому-нибудь актеру, “проснувшемуся знаменитым”...

- А как было на самом деле? - С любопытством спросил я. - Нет, я помню, что у нас есть более актуальные проблемы, которые требуется обсудить, но мне так интересно...

- Верю. - Невозмутимо кивнул Иуда. - Это всем интересно. А ведь на самом деле... - Он закашлялся, махнул рукой и рассмеялся. Его спутники взирали на нас с нескрываемым ехидством. “Ну вот, началось “великое откровение”!” - Было написано на их лицах.

- Это была обыкновенная тренировка, одна из многих. - Наконец сообщил Иуда. - Я тут на досуге просматривал всякие книжки и случайно выяснил, что такого рода практика теперь называется “сталкинг”. Как ни назови, а сильная штука! Очень быстро уничтожает личность - всего за несколько десятилетий...

- “Сталкинг”? - Тупо переспросил я. - Ну-ну...

- Предательство как раз мне легко удалось. - Доверительно сообщил Иуда. - Обыкновенный любительский спектакль, заодно и денег заработали... А вот когда Иисус заставлял меня неделями ходить в женском платье, да еще и вести себя, как настоящая женщина... Вот это было по-настоящему трудно! Помимо всего прочего, мне приходилось бриться три раза в день, да еще и так, чтобы этого никто не видел - представляешь?!

- “Любительский спектакль”, говоришь? - Растерянно протянул я. - Но ведь твоего шефа довольно убедительно распяли в финале...

- Да нет, не его! - Наперебой сообщили мои гости. - Распяли совсем другого парня, в этом-то и была настоящая шутка! Был такой беспокойный юноша, тоже шлялся по Иерусалиму, что-то проповедовал... Правда его больше интересовала так называемая “социальная несправедливость”!

- Слушай, а как вышло, что ты ничего не знаешь? - Отсмеявшись спросил Иоанн. - Ты ведь - не обыкновенный обыватель, если уж оказался во главе этой кошмарной армии...

- Представьте себе, меня допустили к этой работе без экзамена по истории религии! - Буркнул я. - У меня даже таблицу умножения не спрашивали... Так вы говорите, вместо Иисуса распяли совсем другого парня? Действительно неплохая шутка... для всех, кроме пострадавшего. Ничего себе повеселились!

- Да нет, ерунда! - Отмахнулся Иоанн. - Впрочем, тогда мы тоже были шокированы, почище, чем ты сейчас! Иисус ужасно рассердился и чуть было не разогнал нашу компанию: кричал, что мы - тупые сентиментальные идиоты, и все такое... впрочем, потом он благополучно оживил этого беднягу: у него в то время как раз был такой пунктик - оживлять все, что перестало шевелиться... Кстати, эта встряска оказала потрясающее воздействие на нашу случайную жертву: негативный опыт обычно приносит куда больше пользы, чем позитивный! Этот человек потом недолго оставался с нами: он первым обрел настоящую свободу, о которой мы сами до сих пор только смутно догадываемся...

Они неожиданно посерьезнели и испытующе уставились на меня: видно, пытались раз и навсегда уяснить, что я за зверь, и под каким майонезом меня следует подавать к столу...

- Ты - очень могущественное существо, это сразу видно, но ты - не воин духа! - Неожиданно строго сказал Иуда. - Я вижу, что ты - не обещанный Иоанном Зверь: его сердцевина должна быть крепка, как скала, а твоя - нежна, как ладони младенца. Ты бы должен плестись в хвосте своего войска, среди самых бесполезных людишек., а ты управляешь ходом вещей и диктуешь свои условия силам, которые неподвластны никому... Я никогда не встречал подобных тебе. Кто ты?

- Какая разница, кто я? - Усмехнулся я. - Чем дольше я живу, тем меньше у меня охоты искать ответ на этот вопрос, а уж вам-то и подавно должно быть по фигу... Когда вас уносит смерч, вам уже нет дела, как окрестили этот самый смерч метеорологи из далекой лаборатории: Лаурой, или Карменситой, и какие природные явления стали причиной рождения этого смерча - теплый фронт воздуха встретился с холодным, или какая-то иная херня приключилась... Смерч просто есть, и пока он несет вас - этого вполне достаточно, все остальное не имеет значения! Профессор, который знает, как называется смерч и почему он возник, не имеет никаких преимуществ перед самым несмышленым дошкольником: у них равные шансы погибнуть, или уцелеть. Со мной то же самое: я - не кто-то, обещанный пророчествами, великий, ужасный и роковой, я вообще не “кто-то”, я - то, что происходит, событие, порыв ветра, который может разрушить ваш дом, или просто сорвать с головы старую ненужную шляпу - как получится, так и будет...

Они переглянулись и вдруг зааплодировали - словно я только что безупречно исполнил какую-нибудь сложную арию перед собранием истинных меломанов.

- Браво! - Голос Иуды звучал насмешливо и печально. - Ты умеешь говорить, если захочешь... Но что ты собираешься делать, господин “смерч”? Куда ты ведешь свое странное воинство, и чего ты хочешь?

- Да ничего я не хочу. - Честно сказал я. - И я больше никуда не веду свое воинство: вы же видите, я еду за ними - куда приедем, туда и приедем! Я ничего не делаю, что-то само происходит - с моими мертвыми ребятами, со мной, и с вами, заодно...

- Ты лукавишь. - Покачал головой один из них - тот, что так до сих пор и не представился. - У тебя есть какая-то цель, это заметно.

- Цель? - Удивился я. - Что ж, можно сказать и так... У меня есть великая цель: постараться сделать свою работу как можно хуже. Я никогда не дорожил этим прекрасным миром, а теперь он умирает, и я начинаю понимать, что был круглым дураком. Мир наш вполне хорош - мне нравятся его старые и не слишком удачливые боги, мне даже начали нравиться люди: служба в моей армии пошла им на пользу, и они перестали быть тупыми занудами - давно пора! Одним словом, я полностью солидарен с вашим шефом: я хочу, чтобы ему было куда прийти в костюме Санта-Клауса на следующий день после предстоящей битвы, и чтобы он нашел, кому дарить свои красные свертки с дурацкими бантиками... Я понятно выражаюсь?

- Ты понятно выражаешься. - Сдержанно улыбнулся он. - А доказательства? С какой стати мы должны тебе верить?

- Не тяни жилы из человека, Петр! - Усмехнулся Иоанн. - Он - не Антихрист, это видно вооруженным глазом.

- Ну, если тебе нравится так думать - на здоровье. - Упрямо сказал Петр. - Я верю только фактам, а не пустым словам...

- Петр - самый лучший из нас... и самый тупой! - Доверительно сообщил мне Иуда. - Можешь себе представить: шутки шутками, а лет пятьсот после моей знаменитой выходки он требовал, чтобы я выходил из комнаты, если ребята начинали шушукаться о чем-то, что казалось им важным. Говорил, что “как бы там ни было, а предатель - есть предатель”. Иисус сначала смеялся, потом злился, а однажды задумчиво сказал: “сколь разнообразен сей мир!” - и как бы закрыл эту тему...

Петр насупился, его товарищи тактично сдержали ехидные улыбки.

- В конце концов, мне все равно, верит ли мне сэр Петр. - Вздохнул я. - Я вам не враг, ребята. Нападать на вас я не собираюсь. Собственно говоря, я собирался попросить вас, чтобы вы не пытались со мной сражаться: это совершенно бесполезно. Я сейчас слишком сильный - самому противно! Но драться мне не хочется - ни с кем. Невелико удовольствие перешагивать через очередную гору трупов, горделиво думая: “экий я герой!” Лавры Терминатора меня никогда не прельщали, знаете ли...

- Так что, Последняя Битва не состоится? - Весело спросил Иоанн.

- Состоится. - Вздохнул я. - Знаете, кроме меня есть целая куча гадов: Мировой Змей Ёрмуганд, например... Он ядом плюется, скотина такая!

- Да? - Заинтересованно переспросил Иоанн. - Не помню ничего такого... Что ж он мне-то не привиделся?

- Зато он привиделся одной безумной могущественной старухе. - Задумчиво сказал я. - Она тут же нарисовала эту картинку своему приятелю Одину, а он, в свою очередь, нашептал Снорри Стурулсону... Вы никогда не читали “Эдду”? Смешная литература! Впрочем, это неважно... Я вот в последнее время думаю: может быть, все дело в том, что Один здорово испугался слова “Рагнарёк”? Знаете, со мной самим так не раз было: прочитаешь какую-нибудь чушь - да хоть дрянной гороскоп на будущую неделю! - проникнешься, впечатлишься, и совершенно самостоятельно устраиваешь себе все неприятности, обещанные дураком астрологом, который при личной встрече производит впечатление человека, не способного предсказать даже когда засвистит его собственный чайник на плите... А Один - очень могущественный парень... и очень впечатлительный, к несчастью! Так что теперь нам предстоит дружно бороться с его страхами... Поможете?

- Как мы можем тебе помочь? - Заинтересованно спросил Иуда.

- Не мне, а себе... впрочем, всем! Ничего особенного: можете покромсать хвост этого самого Мирового Змея, или еще какое-нибудь чудище замучать - с Гринписом я как-нибудь улажу!

Тут, к моему великому изумлению, расхохотался Петр - до сих пор его лицо сохраняло мрачное и упрямое выражение.

- С Гринписом он, видите ли, уладит! Ой я не могу! - Стонал он. Потом внезапно успокоился и замолчал - кажется, изрядно удивленный собственной выходкой.

- В последнее время мы часто гостим на острове Ирландия... Так часто, что можно сказать, мы там поселились. - Задумчиво сказал Иуда. - Это хорошая земля - одно из немногих мест, где древние чары не мешают, а помогают ищущим... Можешь себе представить: мы очень сдружились с эльфами, которые иногда приходят неведомо откуда, поскольку очень привязаны к умиротворяющим очертаниям тамошних холмов. Ты знаешь, кто такие эльфы?

- Примерно. - Удивленно кивнул я. - Но при чем тут эльфы?

- Думаю, они с удовольствием помогут тебе разобраться с чудовищами. Эльфы любят сражаться с чужими наваждениями... в отличие от нас. Мы тебе вряд ли сможем помочь - хотя бы потому, что мы не слишком-то верим в существование этих чудовищ, порожденных сном совсем чужого разума... Нам, знаешь ли, хватает своих собственных. - Он умолк и мечтательно уставился на звездное небо.

- Ты примешь помощь эльфов? - Заинтересованно спросил Иоанн.

- Я приму чью угодно помощь. - Улыбнулся я. - А не будет помощи - и не надо! Самое главное - не нужно мне мешать, ладно? Мне ужасно не хочется вести свой “отсчет утопленников”. Чем сильнее я становлюсь, тем меньше мне нравится применять свою силу на практике... Все вокруг такое хрупкое, а я со своим глупым могуществом - как слон в посудной лавке...

- Ладно, тогда мы пришлем к тебе эльфов. - Кивнул Иоанн. - И мы не будем тебе мешать. Мы будем просто ждать, чем все закончится. Для нас это тяжкое испытание: не вмешиваться. До сих пор у нас это довольно плохо получалось. Но мы попробуем.

- Спасибо. - Кивнул я. - За обещание... и за твою поучительную историю, Иуда! Я всегда подозревал, что в евангельской версии что-то напутали, но что НАСТОЛЬКО напутали - мне и в голову не приходило!

- Никому не приходило - в этом-то и вся прелесть! - Рассмеялся он.

Перед тем, как уйти, они снова обменялись со мной рукопожатиями, а потом неторопливо зашагали в темноту - никаких тебе внезапных исчезновений с громом и молниями, одним словом - никаких очевидных чудес! “Может быть, это признак настоящего могущества?” - Подумал я.

- Ну что? - Передо мной тут же замаячила физиономия умирающего от любопытства Анатоля.

- Все в порядке. - Улыбнулся я. - Ребята не будут с нами драться. Более того, они обещали прислать подмогу. У них там эльфы от скуки одурели, если я все правильно понял...

- Эльфы?! - Ошеломленно переспросил Анатоль. - Ну и дела! Знаешь, я как-то иначе себе представлял круг общения христианских святых...

- И не только это. - Ухмыльнулся я. - Хочешь узнать истинную историю предательства Иуды? На мой вкус, версия Борхеса все-таки была гораздо тоньше, но жизнь есть жизнь...

Остаток вечера я посвятил изложению этой поучительной истории - по мере того, как я рассказывал, она незаметно обрастала достоверными бытовыми подробностями, которых мне никто никогда не сообщал: что делать, я всю жизнь любил приврать по мелочам!

А ночью меня довольно бесцеремонно разбудила Афина: просто сгребла в охапку, перевела из горизонтального положения в вертикальное и перезнакомила со своими многочисленными родственниками. Они больше не прятались под обаятельными лицами киноактеров: судя по всему, им уже было “не до жиру”... Процедуру знакомства Олимпийцы сопровождали короткими комментариями вроде разочарованного вопроса, обращенного к Афине: “так это он и есть?” Не знаю уж, кого они рассчитывали увидеть...

- Я не ждал вас так скоро. Как вы нас догнали? Верхом на валькириях? - С любопытством спросил я после того, как стряхнул с себя сладкие остатки сна.

- Нет, мы просто приняли решение, и тут же оказалось, что власть над пространством все еще в наших руках. - Весело сообщил Гермес. - Не так все плохо, Макс!

- Не так плохо, как хотелось бы... - Машинально пошутил я. - Что ж, эта фраза могла бы стать замечательным эпиграфом к финалу, вам так не кажется, ребята?

- Что мы теперь будем делать? - Нетерпеливо спросила Афина. - К чему нам следует готовиться?

- Вопрос не ко мне. - Улыбнулся я. -  Максимум, что я могу тебе сказать: поживем - увидим...

- Я думала, что теперь мы союзники, и у тебя нет от нас секретов. - Нахмурилась она.

- Так оно и есть: никаких секретов! Более того, я только что открыл вам свою самую страшную тайну: я понятия не имею, что нам следует делать и куда идти. - Усмехнулся я. - именно поэтому я скромно пристроился в хвосте своей армии - иногда мне кажется, что эти мертвые ребята отлично знают, куда идти... или скажем так: судьба волочет их вперед более бесцеремонно, чем меня, поэтому им неведомы мои сомнения.

- Ты говоришь странные вещи, не слишком похожие на правду. - Афина нашла более чем тактичный способ сказать мне: “не заливай!”

- Да нет, он не обманывает. - Неожиданно вмешался Гермес. - Он врет часто, можно сказать, почти всегда, но только не сейчас!

- Спасибо. - Улыбнулся я. - Будьте как дома, ребята... Раньше у меня был такой полезный Джинн, он всегда вовремя появлялся с едой и напитками, но его больше нет, так что нам прийдется справляться с этой проблемой самостоятельно... Вы случайно не захватили с собой нектара и амброзии?

Они растерянно переглянулись и огорченно покачали головами.

- Так и знал, что не захватили!  - Вздохнул я. - И черт с ним, с этим вашим нектаром... Кто хочет кофе?

Кофе, к моему величайшему удивлению, хотели все, так что мне пришлось вперить свой взор в небо и провозгласить грандиозный заказ. Мне в очередной раз удалось совершить чудо - бытовая магия вообще становилась моим коньком, так что из меня вполне мог бы получиться довольно квалифицированный домовой, в случае чего! - мои гости были довольны, а я... Я-то был доволен больше всех, поскольку как бы не корчил из себя этакого отрешившегося от мирских страстей даоса, серые глаза Афины по-прежнему заставляли мое придурковатое сердце замирать от восхищения и лукавой надежды, вполне укладывающейся в незамысловатую формулировку: “а мало ли что!”

Потом мои гости улеглись спать - судя по всему, кофеин не оказывал никакого возбуждающего действия на их божественные организмы! - а я остался сидеть у костра, то и дело пытаясь согнать с собственной рожи глупую счастливую ухмылку, совершенно неуместную в данных обстоятельствах. Получалось не очень-то - совсем фигово, честно говоря, получалось: улыбка расползалась все шире, пока не заполнила собой всего меня, от макушки до пяток...

Утром к остаткам моего костра подгребла куча народу: смотреть на Олимпийцев. Вообще-то, я мог их понять: сам бы не пропустил такое зрелище, в случае чего! Но сейчас я был на стороне своих гостей, поскольку по собственному опыту отлично знаю, как неприятно просыпаться под любопытными взглядами посторонних.

- Ну и чего вы на них уставились? - Укоризненно спросил я своих “генералов” и добрую сотню других любителей экзотических зрелищ. - Можно подумать, что я веду прямой репортаж из уборной президента! Дайте людям проснуться по-человечески!

- Не людям, а богам. - Педантично поправил меня Анатоль.

- Людям, дружище, людям - можешь мне поверить! - Печально улыбнулся я. - Нет, ну правда, пойдите погуляйте. Я вас потом познакомлю.

Через час я честно выполнил свое обещание: представил Олимпийцам свою великолепную четверку. Все было очень чинно, просто заглядение!

- Один что-то мне говорил про поле, на котором должна разыграться Последняя Битва... - Нерешительно начала Афина, когда мы наконец отправились в путь.  - Не помню, как оно называется... впрочем, это неважно. Мы туда направляемся?

- Надеюсь, что нет. Никаких полей, к черту роковые предначертания! - Я помотал головой. - Надеюсь, мои ребята приведут нас в какое-нибудь место, которое при всем желании невозможно назвать полем. Учинить все это безобразие на улицах Рима, или Лондона... или еще лучше - в Москве! Достойное место!

Судя по всему, Афина была не в курсе политической жизни человечества: моя версия насчет Москвы ее совсем не рассмешила.

- Скорее бы! - Тихо сказала она. - Я скоро свихнусь от ожидания...

- Не торопи судьбу, Паллада. - Улыбнулся я. - Лучше сказать ей спасибо: сегодня она подарила нам еще один день жизни. Можно ехать, куда глаза глядят, колдовать по мелочам, если захочется есть, или укрыться теплым одеялом, можно любоваться закатами и пытаться разглядеть на луне силуэт зайца - чем плохо?

- А что, разве на луне есть заяц? - Изумленно спросила она.

- Китайцы считают, что есть... Если очень захочешь им поверить, ты его увидишь.

- Я попробую. - У Афины было растерянное лицо школьницы, которая впервые в жизни дала себе труд прислушаться к монотонному монологу учителя астрономии.

- Ну вот видишь: незачем торопиться с этой чертовой битвой! - Резюмировал я. - В этом мире есть куча интересных вещей, на которых ты до сих пор не удосужилась задержать свой божественный взор. Думаю, тебе было недосуг...

- Это правда. - Удивленно согласилась Афина.

Остаток дня она провела, старательно крутя головой по сторонам - искала обещанные мною “интересные вещи”, я полагаю. На закате Афина так же усердно изучала переливы багрового света на горизонте, а с наступлением ночи дисциплинированно уставилась на луну.

- Макс, я его вижу! - Неожиданно заявила она.

- Кого?

- Твоего “лунного зайца”!

Я посмотрел на ее счастливое лицо и рассмеялся: сейчас оно стало совсем детским.

- Хочешь мороженого, милая? - Эта дурацкая фраза оказалась первым, что пришло мне в голову.

- Хочу. - Кивнула она. И обернулась к Гермесу, который ехал рядом с нами: - Ты знаешь, что на луне есть заяц?

Он выразительно покрутил пальцем у виска, но Афина уже успела отвернуться, так что дело обошлось без очередной пикировки: я успел заметить, что эти двое просто обожали оттачивать друг на друге свое остроумие.

- Макс, ты был совершенно прав: в этом мире действительно много удивительных вещей, на которые я никогда не обращала внимания. Взять хотя бы твое мороженое! - Доверительно шепнула она. Я был готов зашмыгать носом от умиления: вот тебе и грозная Минерва, кто бы мог подумать...

Ночью мне пришлось снова объявить привал: в отличие от моих людей, Олимпийцы действительно нуждались в отдыхе. Впрочем, я был уверен, что нам некуда торопиться: если мы опоздаем к месту свидания с судьбой, она не поленится выйти нам навстречу!

Один присоединился к нам недели через две. Он приехал один, верхом на своем верном Слейпнире и был мрачен, как туча.

- Твои родичи оказались слишком упрямы? - Сочувственно спросил я.

- Как старые ослы! - Неохотно кивнул он.

- И ты... ты осуществил свое намерение отправить их в Хель, не дожидаясь Дня Судьбы? - Осторожно спросил я.

- Нет. - Неохотно буркнул он. И тут же добавил: - Пока. Пусть еще подумают... Не суйся в мои дела, ладно? Пусть они остаются только моими.

- Ладно, вопрос закрыт. - Согласился я. - В конце концов, это не имеет никакого значения - как они себя поведут. Все уже и так идет кувырком...

- Да, я тоже так подумал. - Хмуро сказал Один. - Поэтому и оставил все как есть.

- Макс, посмотри! Раньше они меня боялись... - Ко мне подошла Афина, на ее раскрытой ладони сидело крошечное крылатое существо изумрудно-зеленого цвета. - Как оно называется?

- Понятия не имею, - улыбнулся я, - просто такая ночная тварюшка...

- Я рада тебя видеть, Игг. - Она наконец соизволила обратить внимание на Одина. - Ты пришел один, или?...

- Один. А ты?

- Мы все здесь. - Сказала она. - Знаешь, это оказалось очень полезно: плестись хвостом за Максом и его армией. Ко мне возвращается моя сила - постепенно, капля по капле, но это лучше, чем ничего... И не только ко мне: Зевс вчера метнул молнию и поджег хворост, собранный для костра - впервые за столько дней ему снова удалось хоть что-то воспламенить!

- Рад за него. - Насмешливо сказал Один. - Что ж, значит твои родичи оказались смекалистее, чем мои дурни!

- Да не то, чтобы смекалистее, просто нам было нечего терять. - Она пожала плечами. - Все к лучшему: хороши бы мы были, если бы до сих пор сидели на своих амбах!

- Кстати, ты еще не проиграла наш спор? - Насмешливо спросил ее Один. - У тебя была куча времени, чтобы его проиграть...

- Нет, не проиграла. - Улыбнулась Афина.

- А что за спор? - Заинтересовался я.

- Да так, ничего особенного. - Ухмыльнулся он.

- Могу и рассказать: это уже не имеет значения, наверное... - Задумчиво протянула она.

- Не вздумай! - Повелительно сказал Один. - Время еще не вышло.

- Не делай из мухи слона, друг мой! - Легкомысленно отмахнулась Афина.

Но мне уже не требовалось продолжение: я вдруг понял, о чем идет речь. Может быть, мне как-то удалось прочитать их мысли, а может быть, это были фокусы моей интуиции - в конце концов, я родился не таким уж тупым парнем... по крайней мере, иногда у меня случаются периоды просветления! Я почувствовал, что вполне могу покраснеть, повернулся и пошел прочь. Отойдя на несколько шагов, я услышал, как Афина сказала Одину: “Ну вот, он и сам догадался!” - и рассмеялась весело и беззаботно, словно они оба были старшеклассниками, обсуждающими свои амурные дела на большой перемене, а не последними богами мира, замершего над пропастью...

“А действительно, почему я даже не попробовал подкатиться к ней со своими нежными чувствами, прекрасными глазами... и всем остальным, заодно? - Подумал я. - Мог хотя бы попытаться... Дурак ты, голубчик, дураком и умрешь, судя по всему...”

Я немного побродил в темноте, еще раз пятьдесят обозвал себя идиотом, после чего довольно быстро понял, что все мои проблемы яйца выеденного не стоят, и вернулся к своим приятелям.

- Не сердись, Макс. Когда мы спорили, мы еще считали тебя своим врагом. - Лучезарно улыбнулась Афина. - У нас головы были забиты всякими стратегическими планами и интригами... Поэтому не сердись, ладно?

- А разве я сержусь? - Удивился я. - Никогда бы не подумал!

Впрочем, я все-таки сердился - на себя самого, разумеется... Потом, когда они улеглись спать, я снова принялся обзывать себя последними словами. К счастью, никто в моем войске не научился читать мои мысли - в противном случае, мне бы не удалось восстановить свой авторитет, и никакие чудеса не помогли бы!

Появление Одина словно подстегнуло время: с этого момента дни стали сменять друг друга так быстро, что я окончательно сбился со счета - если раньше я хотя бы приблизительно представлял себе, что до Последнего дня осталось “около пяти месяцев”, или “месяца два с половиной”, или “недели три”, то теперь я окончательно утратил способность хоть как-то ориентироваться во времени. Я даже не мог понять, началась ли зима: погода теперь зависела исключительно от мимолетных капризов моих спутников. “Научил на свою голову!” - ворчал я, когда полуденная жара внезапно сменялась обильным снегопадом, на смену которому приходил убаюкивающий осенний дождик, а под ногами начинали шуршать неведомо откуда взявшиеся багровые листья клена. Но однажды, подняв глаза к ночному небу и обнаружив там пугающе круглый бледно-желтый диск луны, я словно очнулся от долгого сна и внезапно понял, что наше последнее полнолуние уже почти наступило. Теперь счет отпущенного нам времени велся не на дни, а на часы, и я ощутил ледяной холодок ужаса на собственном затылке - черт, а я-то думал, что навсегда расстался со способностью испытывать страх! Впрочем, я его действительно не испытывал: страх просто стоял за моей спиной, он был где-то рядом, и с его присутствием приходилось считаться...

- Теперь уже скоро, да? - Тихо спросила Доротея.

- Читаем чужие мысли и не краснеем? - Улыбнулся я.

- Нет, просто я тоже посмотрела на небо. Это полнолуние будет последним, да?

- Да. - Коротко ответил я.

- Время - страшная штука. - Жалобно сказала она. - Его нельзя отменить, правда? Даже если очень хочется... Оно идет, и все тут, убаюкивает нас своим ритмичным ходом, и мы начинаем думать, что так будет всегда... но однажды непременно наступает момент, когда выясняется, что его больше не осталось, и все закончилось - именно для меня, а не для кого-то другого, не для безликой статистической единицы, смерть которой не может ни огорчить, ни напугать, на даже насторожить...

- По крайней мере, у нас еще есть целая ночь, и еще день, или даже два - не такая уж она круглая, эта луна! - Мягко сказал я. - В сутках двадцать четыре часа - а сколько это минут, Дороти? Сколько секунд, каждая из которых может стать вечностью?

- Не для нас. - Тихо откликнулась она.

- Что - не для нас?

- Вечность не для нас. - Печально объяснила она. - Мы закончимся, Макс. Я уже почти знаю, как это будет...

- Ничего ты не знаешь! - Сердито сказал я. - И я ничего не знаю, и даже мой работодатель Аллах понятия не имеет... Так что притормози с траурными маршами, ладно?

Все-таки нахально округлившаяся луна и наша грустная беседа выбили меня из колеи, и не только меня. Я загривком чувствовал, как переменилось настроение в моем огромном войске: среди нас поселилась тревога - наверное, что-то в этом роде происходит с домашними животными перед землетрясением: им чертовски хочется убежать, но беззаботные хозяева и не думают открывать клетку... Анатоль совсем перестал улыбаться и куда-то зашвырнул свой плеер - ему вдруг расхотелось слушать музыку. Мухаммед изнурял себя молитвами - какое-никакое, а все-таки лекарство от страха! - а в редкие свободные минуты старался устроиться поблизости от меня: кажется, мое присутствие его здорово успокаивало. Князь Влад вообще не отходил от меня ни на шаг - оставалось радоваться, что мне не хочется в туалет, а то с него бы сталось потащиться за мной и туда... Один часами сидел над своими рунами, и на все мои расспросы отвечал только сумрачным взглядом своего единственного глаза. Зато Олимпийцы пребывали в радужном настроении: в последнее время их дела пошли на лад, а все остальное их совершенно не интересовало, по крайней мере, пока. Впрочем, Афина быстро заметила перемены.

- Что происходит, Макс? - Удивленно спросила она. - Твои люди теряют свой дух. Это плохо.

- Плохо. - Флегматично согласился я.

- Надо что-то делать! - Требовательно сказала она. - Прямо сейчас, пока дурные предчувствия не стали их новой привычкой. Завтра может быть поздно!

- Твоя правда. - Удивленно согласился я. - Спасибо, Паллада... А что делать-то? У тебя есть идеи?

- Тебе нужно напомнить своей армии, что у нее по-прежнему есть полководец. - Улыбнулась она. - Люди есть люди, Макс. Ты очень хотел сделать их свободными и могущественными - настолько, чтобы они могли обойтись без тебя... и у тебя почти получилось, как это не удивительно! Но сейчас им очень трудно. Неизвестность дышит им в затылок, земля уходит из-под ног... Будь великодушен, напомни им, что они не одиноки! Пообещай им защиту и покровительство, а если сам не веришь, что это возможно - наври им с три короба, все лучше, чем ничего...

- Я попробую. - Вздохнул я. - Защитник из меня тот еще, конечно! Ладно, попробую что-нибудь наплести - думаю, они так хотят мне поверить, что поверят любой ерунде, бедняги...

-Ты совсем не знаешь себя, Макс. - Тихо сказала она. - С тех пор, как я здесь, я все время чувствую себя под твоей защитой - никогда прежде мне не доводилось испытывать это чувство, даже стоя за спиной у Зевса, можешь мне поверить!

- Спасибо на добром слове. - Печально улыбнулся я.

- Но это правда. - Упрямо сказала Афина. - Если ты захочешь, все переменится, вот увидишь!

- Сначала надо бы найти того, кто сможет поднять настроение мне самому. - Печально признался я. - Мне ведь тоже тревожно, Паллада. Хочешь узнать секрет? Я не хочу сражаться с чудовищами, не хочу спасать мир от гибели, и уж тем более - умирать... Если уж на то пошло, я хочу сидеть в своем любимом кресле, пить чай с лимоном и смотреть по телевизору очередную серию новой комедии с Роуэном Аткинсоном - это все!

- Минута слабости может случиться у каждого. - Афина осталась совершенно равнодушна к моим откровениям. - Мало ли, чего тебе вдруг захотелось - это не имеет никакого значения... Твоя сила все еще при тебе, ее нельзя выплеснуть, как суп из тарелки, поэтому будь добр, возглавь свое войско!

- Ладно, - вздохнул я, - если ты думаешь, что так надо...

- Я не думаю, я знаю! - Решительно сказала она.

Остаток ночи я угробил на банальное физическое перемещение из тыла в авангард своей армии. Наверное, можно было просто совершить очередное чудо, или просто одолжить у Одина его крылатого коня, но я предпочел классическую инспекционную поездку - хотя бы потому, что я уже довольно давно не имел случая заглянуть в глаза своим волонтерам. Мои люди не спали, поскольку давно утратили эту привычку - они молча сидели у пылающих костров, и я видел, как их лица, осунувшиеся от внезапного предчувствия беды, начинают светиться улыбками облегчения, когда я проезжал мимо. “Смотри и запоминай, дорогуша! - Сурово сказал я себе. - Они больше не пытаются бормотать твое имя вместо молитвы на все случаи жизни, они уже слишком хороши, чтобы напяливать на себя твои изображения, но эти ребята знают, что ты - их единственный шанс удержаться на краю пропасти, или - чем черт не шутит?! - взлететь, вместо того, чтобы катиться под откос... а может быть даже обнаружить, что никакой пропасти нет, и никогда не было! Не забывай об этом... и постарайся что-нибудь придумать, черт бы тебя побрал!”

На рассвете я увидел, что моя поездка закончилась: впереди меня простиралось совершенно пустое шоссе, залитое неправдоподобно розовым утренним светом. Я обернулся и увидел своих спутников. Мои “генералы”, хмурый, как туча Один, весело перешептывающиеся Олимпийцы - я и не заметил, как они последовали за мной, но все к лучшему: они были рядом, и я понял, что ужасно этому рад. Мне предстояло что-то сказать своему войску, немедленно найти для них какие-то ободряющие слова - не успокоительную чепуху, которую обычно говорят обреченным на смерть, а что-то иное, я и сам не знал, что именно... Теперь я мог говорить не с каким-то абстрактным “человечеством”, а со своими друзьями - какой-никакой, а все-таки выход!

- Нам всем было несладко этой ночью. - Тихо сказал я. Впрочем, я не сомневался, что мой голос слышен каждому, кто хочет его услышать. - Я знаю, что вы ощутили, когда увидели восход почти полной луны - возможно, самый последний на нашем веку - потому что и мое сердце сжалось от тоски и тревоги... Мы дураки, ребята: нам следовало обрадоваться. Наше долгое путешествие подошло к концу, и это самая лучшая новость, на какую мы могли рассчитывать! Все становится на свои места. Мы наконец-то знаем, что у нас совсем нет времени - но его у нас не было никогда, с самого начала. Время, которое у нас якобы есть - самое лукавое из наваждений, и хорошо, что оно рассеялось, мы и так слишком долго позволяли ему нас дурачить... Все, что у нас есть - это одно-единственное мгновение, и уж оно-то по-прежнему в наших руках! Это мгновение может стать минутой слабости, или часом силы - все зависит только от нас. Собственно говоря, нам нечего бояться: все будет так, как мы захотим. За последнее время вы научились множеству чудес, которые начинаются с этой нахальной магической фразы: “все будет, как я пожелаю!” - и я бесконечно рад, что так случилось. Теперь нам прийдется научиться самому невероятному чуду: сделать морду тяпкой, нагло посмотреть в глаза судьбе и с максимальной убедительностью повторить эту универсальную формулу... У нас должно получиться, поскольку это единственный выход - и для вас, и для меня!

- И для тебя? Но разве ты - один из нас? - Я так и не понял, кто задал этот вопрос, скорее всего, никто не произносил его вслух, просто мои ребята уже давно ждали случая выяснить, что за дядя ими командует, и все их невысказанные вопросы наконец-то меня настигли.

- Наверное, я все-таки - не один из вас. - Честно признался я. - Но это не имеет никакого значения, ребята... вернее, я сам не имею никакого значения! Я бы мог состряпать отрешенное лицо и с пафосом провозгласить вам какие-нибудь ошеломительные соображения касательно собственной персоны. Но у меня нет времени корчить рожи и строить гипотезы на свой счет, поэтому обойдемся без великих откровений, ладно? Давайте договоримся, что я - маленькое чепуховое чудо, которое с вами почему-то случилось, солнечный зайчик в темной комнате, пятнышко света, суматошное мелькание которого вызывает улыбку и свидетельствует о том, что где-то есть настоящее солнце. Я есть, пока кто-то играет с зеркальцем в темном углу... и наверное я исчезну, когда комната озарится настоящим солнечным светом.

Я почувствовал, что кладезь моей мудрости, и без того не слишком глубокий, окончательно иссяк, развернулся и поехал вперед. Моя армия последовала за мной, и я чувствовал, что каким-то непостижимым образом все-таки умудрился поднять их настроение - странно, я ведь, кажется, так и не сказал им ничего особенно обнадеживающего...

- Ты говорил правду? - Афина уже довольно долго ехала рядом со мной, и наконец решила нарушить молчание.

- Я? Да, наверное... Впрочем, я и сам не знаю. Спроси лучше у Гермеса: у твоего братца, как у всякого профессионального шулера нюх на чужое вранье...

- Ладно, неважно! - Нетерпеливо отмахнулась она. - Скажи: ты что, действительно можешь исчезнуть, как солнечный зайчик?

- Только когда темная комната наполнится настоящим солнечным светом. - Улыбнулся я. - Кто станет тосковать по дурацкому блику, увидев настоящее солнце?

- У каждого свои предпочтения. - Сухо сказала она. - Зачем мне какое-то солнце? Ты меня вполне устраиваешь, от добра добра не ищут!

Я изумленно посмотрел на нее, но Афина уже свернула в сторону и сейчас с преувеличенным интересом расспрашивала о чем-то Одина. Я не стал прислушиваться: мне было не до того.

“У тебя больше нет времени, чтобы мечтать о том, что когда-нибудь она сама бросится тебе на шею! - Сурово сказал я самому себе. - Ты и так слишком долго топтался на месте, как провинциальный интеллигент под дверью пустого туалета - дескать, а вдруг там все-таки кто-то сидит, и я его потревожу...”

Незадолго до полудня мы снова позволили себе остановиться - почему бы и нет? Можно было не сомневаться, что судьба сама найдет нас, даже если мы опоздаем к месту встречи, которое не было отмечено ни на одной из карт - а значит, любое место вполне подходило для предстоящего нам увеселительного мероприятия... Я спешился и посоветовал Синдбаду попробовать пожевать астры, в изобилии растущие за невысоким забором загородного дома, напротив которого мы оказались: они показались мне довольно аппетитным завтраком для моего дромадера.

- Идем, прогуляемся, Паллада. - Решительно сказал я Афине.

- Сейчас, - растерянно отозвалась она, - но вообще-то я собиралась пообедать...

- К чертям собачьим твой обед! - Улыбнулся я. И сочувственно добавил: - Не пытайся затормозить, ладно? А то, не дай бог, получится...

- “Затормозить”? - Смущенно переспросила она. - Я не понимаю, что ты имеешь в виду, но... ладно, не буду! А куда ты собираешься прогуляться?

- Куда-нибудь на край света. - Усмехнулся я. - Ты не против?

- У этого мира нет никаких “краев”, к сожалению. - Вздохнула она. - Он шарообразный - ты знаешь?

- Знаю, мне уже кто-то об этом говорил... Зато безлюдных мест видимо-невидимо, особенно в последнее время. - Я пожал плечами. - Главное, чтобы на нас никто не пялился, правда?

- Ну, если ты так говоришь, значит правда. - Растерянно согласилась Афина. - И все-таки, куда мы пойдем?

- Куда - не знаю, но мы уже там! - Рассмеялся я. - Как всегда, достаточно было захотеть! Здесь темно, а ведь только что был полдень... Посмотри под ноги: нет больше никакого загородного шоссе, только узкая каменистая тропинка во мху. Кажется, я никогда раньше здесь не был, хотя все может быть: иногда темнота изменяет очертания знакомых мест...

- Шишка. - Констатировала Афина, подняв с земли какую-то штуковину. Отбросила ее в сторону, подняла еще что-то и самым серьезным тоном сообщила: - Еще одна шишка. Мы в лесу, да?

- Наверное. В лесу, или в очень большом парке. Думаю, что скорее второе: здесь чувствуется рука человека. Тропинки слишком ровные... ага, я угадал! Видишь, там, среди деревьев фонари, просто сейчас они не горят... Но все равно здесь здорово. Чувствуешь, как пахнет воздух?

- Да, - рассеянно согласилась она, - хвоей, сыростью и еще чем-то...

- Дымом. - Проникновенно сообщил я. - Можно подумать, что местный смотритель дезертировал из моей армии, вернулся на работу и принялся жечь прошлогодние листья... Если так, то я на него не в обиде!

- Макс, а зачем?... - Неуверенно начала Афина и умолкла на полуслове.

- Зачем мы сюда пришли? - Закончил я. - Ты и сама отлично это знаешь, правда? Ты давно меня раскусила, разве не так? Ты ведь знала, что делаешь, когда присылала ко мне Гекату, принявшую твой облик - счастье, что мой Джинн ее вычислил! Ладно, дело прошлое... Одним словом, я очень хочу, чтобы ты проиграла этот ваш с Одином дурацкий спор насчет поцелуев - вот, собственно и все. Если эта идея вызывает у тебя отвращение, скажи сразу. Мы можем тут же вернуться обратно и пообедать, или сходить по нужде - на выбор, впрочем, можно напоследок оттянуться по полной программе, позволить себе и то, и другое... Правда здорово?

- Почему ты говоришь так сердито? - Тихо спросила она.

- Потому что я нервничаю. -  Честно признался я. - Я ужасно боюсь, что ты пошлешь меня подальше, прямо сейчас - и все!

- Прямо сейчас не пошлю. - Спокойно сказала Афина. - Может быть, позже... Сначала я хочу спросить...

- Уже легче! - Улыбнулся я. - Спрашивай.

- Почему ты затеял этот разговор? - Ее голос звучал печально и смущенно. - Все и так было неплохо...

- Плохо. - Я помотал головой. - Ты и сама знаешь, что плохо! Может быть, ты никогда не признаешься себе, что тебе и самой позарез требовалось услышать от меня что-то в таком роде - неважно! Я видел твои глаза сегодня, и мне больше не требуется никаких доказательств. Не знаю, как ты, а я не хочу угробить последние мгновения своей жизни на мучительные сожаления - просто не могу позволить себе такую роскошь! Я и так слишком долго тактично отмалчивался - из уважения к твоей божественной неприкосновенности, и все такое... Все время думал, что когда-нибудь ты сама дашь мне понять, что я напрасно скромничаю... Но сегодня утром я довольно убедительно говорил, что у нас больше нет времени, и вдруг понял, что у меня его тоже нет. Какое уж там “когда-нибудь”!

- Больше нет времени, это правда... - Эхом откликнулась она. - Да, ты умеешь убеждать... Но ничего не выйдет, Макс. Я не могу принадлежать мужчине - ни одному из Бессмертных, ни уж тем более человеку. Такова моя сущность, ничего не попишешь!

- Отлично, - мягко сказал я, - значит тебе чертовски повезло, милая. Мне не нужно “принадлежать” - я и сам-то себе не принадлежу! - кроме того, я не человек и не один из ваших - так, наваждение...

- Солнечный зайчик, да? - Вдруг рассмеялась она.

- Да. - Серьезно согласился я. - Ты всегда знала, что я могу стать единственным исключением из правила. Именно поэтому ты так радовалась моим визитам и никак не могла заставить себя враждовать со мной по-настоящему.

- Ты разбудил что-то в моем сердце, это правда. Но...

- Никаких “но”! - Улыбнулся я. - Ты еще не поняла? Со мной можно все - просто потому, что это не считается. Я - как предрассветный сон, о котором у тебя не останется никаких воспоминаний... а даже если и останутся - какая разница, мало ли, что может присниться?!

Пока я говорил, Афина подходила все ближе - можно подумать, что я притягивал ее, как удав кролика.

- Действительно - мало ли, что может присниться... - Удивленно повторила она. Я почувствовал, что ее теплая ладонь нерешительно прикоснулась к моему запястью - господи, кто бы мог подумать, что обыкновенное прикосновение женской руки может заставить мир завертеться перед моими глазами! В моей голове образовалась дурацкая мальчишеская фраза: “ага, пошло дело!” - увы, у меня не хватило интеллекта сопроводить это замечательное событие более лирическим комментарием...

- Считается, что я попал в совершенно необитаемое место! - Чей-то ворчливый голос заставил нас обоих подскочить на месте. Забавно: мы с Афиной вели себя как школьники, застуканные в подъезде!

- Глазам своим не верю! Что вы здесь делаете, да еще и вместе? - Я с ужасом понял, что к нам приближается не кто иной, как Одиссей. Ну да, он же просил нас с Джинном отправить его в какой-нибудь безлюдный уголок... Бывают же совпадения! Я был в отчаянии. Сейчас он начнет расспрашивать нас, как идут дела, рассказывать о собственном времяпровождении, возможно, захочет отправиться вместе с нами... одним словом, наше единственное и неповторимое свидание можно было считать завершенным. Афина уже отняла свою теплую ручку и поспешно отступила на несколько шагов.

“Пропади ты пропадом! - Горько подумал я. - Только тебя мне здесь не хватало! Одиссей, миленький, будь другом, исчезни куда угодно, а лучше всего - в другую Вселенную, благо их число стремится к бесконечности!”

- Куда он подевался? - Изумленно спросила Афина. - Он же только что шел нам навстречу...

Я растерянно моргнул и уставился в темноту. Одиссея действительно больше нигде не было. Потом до меня начало доходить, и я истерически расхохотался.

- Что ты, Макс? - Почти испуганно спросила Афина. - Что вообще происходит?

- Ты не поверишь, но кажется твой приятель Улисс только что загремел в другую Вселенную! - Сообщил я и снова рассмеялся. - Я все-таки умудрился выполнить свое обещание - нечаянно!

- Какое обещание? - Нахмурилась она.

- Однажды он попросил меня помочь ему покинуть этот мир. - Объяснил я. - Твоему приятелю захотелось прогуляться по иным мирам, пока мы здесь будем разбираться со своим скучным апокалипсисом. Я сказал, что постараюсь что-нибудь придумать - просто, чтобы поднять ему настроение: если бы я знал, как отсюда смыться, сам бы давным-давно сделал ноги! А сейчас он появился так невовремя, и я от всей души пожелал ему оказаться как можно дальше отсюда, желательно - в другой Вселенной. Думаю, именно там он теперь и находится. Все довольны.

Афина еще больше нахмурилась, но вдруг махнула рукой и расхохоталась.

- Счастливчик он, этот Улисс! Если бы ты не зашвырнул его неведомо куда, с меня вполне сталось бы испепелить его взглядом: он действительно невовремя появился!

- Я рад, что ты тоже так думаешь. - Улыбнулся я. - Значит, у меня есть шанс снова подержаться за твою лапку. Давай ее сюда.

- В конце концов, мне просто интересно: как это бывает? - Сказала она, решительно и смущенно одновременно.

- Вот так и бывает. - Нежно шепнул я, сграбастывая ее в объятия. А потом мы умолкли - очень надолго, потому что слова наконец-то стали не нужны, даже те слова, которые постоянно крутятся в голове, когда мы по дурацкой привычке описываем и комментируем все, что с нами происходит - этакий непрерывный отчет для внутреннего пользования...

Слова не понадобились и позже. Мы и так знали, что хотим сказать друг другу: нежную бестолковую чушь о любви, которая всегда длится только одно мгновение - а все остальное время заполнено предчувствиями этого невероятного события, или воспоминаниями о нем, и в сущности, нам очень повезло, что у нас почти не осталось времени на воспоминания...

- Это мгновение было очень большим, но оно так и не стало вечностью. Так всегда бывает? - Афина первой нарушила молчание, и мне пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы стряхнуть с себя дивное оцепенение и снова стать тем, кто способен поддерживать беседу.

- Всегда. - Тихо сказал я. - Мы слишком одинокие существа, чтобы получить в свое распоряжение одну вечность на двоих... Так уж по-дурацки все устроено!

- Это очень больно. - Шепнула она. - Впрочем, я всегда подозревала, что за страсть прийдется дорого платить, и цена не кажется мне чрезмерной... Но скажи, а другие - они тоже платят так дорого?

- Иногда еще дороже. - Печально улыбнулся я. - Годами скуки, раздражения, тупой боли в груди и жалкими попытками повторить прошлое... Иногда они привыкают и даже умудряются считать себя счастливыми... Это гораздо страшнее, поверь мне на слово!

- Ты говоришь о том, как живут смертные, да? Что ж, хорошо, что нас миновала их участь. - Кивнула она.

- Иначе и быть не могло. - Вздохнул я, обнимая ее за плечи. Это последнее нежное прикосновение - все, что у нас осталось, но и оно не могло длиться вечно, поскольку законы мира, в котором мы все еще обитали, гласят, что одно событие непременно должно смениться другим...

- Нам пора возвращаться. - Наконец сказала Афина. - Зачем тянуть? Еще немного, и я узнаю, что чувствуют смертные, когда из их глаз текут слезы, а мне это совсем не интересно... Только не говори Одину, что я проиграла наш с ним спор, ладно?

Я изумленно поднял брови - за кого она меня принимает, хотел бы я знать?!

- Я знаю, что ты не скажешь. Но этого недостаточно. Надо сделать так, чтобы он не догадался. Он ведь довольно проницателен... Мы сможем держать себя так, словно ничего не было?

- Все было так замечательно, что я не слишком-то верю, что это действительно произошло со мной. - Улыбнулся я. - Поэтому мне будет очень легко вести себя так, словно ничего не случилось...

- И мне тоже. - Кивнула она. - Пошли отсюда, ладно?

- Обернись, и ты увидишь огни костров. - Сказал я, неохотно снимая руку с ее плеча - навсегда. - Мы уже вернулись, и я сам не знаю, как это у нас получилось...

- Какая разница, как? Главное, что мы уже там, где нам следует быть. - Афина резко развернулась и пошла туда, где сияли золотистые огоньки. Я смотрел ей вслед и равнодушно думал, что мой личный апокалипсис можно считать состоявшимся - какая, к черту, разница, что будет дальше!

- Где вы пропадали? - Ворчливо спросил Один, когда я уселся неподалеку от него, вытянул ноги и полез в карман за сигаретами - впервые за черт знает сколько времени мне ужасно хотелось закурить.

- Помнишь Одиссея? - Лениво откликнулся я. Один равнодушно помотал головой. - Да помнишь ты его: приятель Афины, которого вы посылали к Локи...

- А, Улисс... Что, у него тоже несколько имен?

- Насколько я знаю, всего два... Парень очень хотел дезертировать - он решил, что сейчас самое время оказаться в каком-нибудь ином мире - а наша Паллада приняла его каприз близко к сердцу. Она неделями ныла, просила меня попробовать ему помочь. Ну, я и попробовал...

- Дался вам этот Улисс! - Проворчал Один. - Столько времени потеряли понапрасну... - И тут же заинтересованно спросил: - И что, у тебя получилось? Ты отправил его в какой-то другой мир? Такое возможно?

- Может быть. - Я пожал плечами. - По крайней мере, отсюда он исчез, это точно! А вот где он оказался... Честно говоря, я сам понятия не имею!

- Ну и пес с ним. - Мне показалось, что Один уже утратил интерес к этому разговору. - Я ждал тебя. Я должен тебе кое-что показать. Пока вы с Палладой маялись дурью, я решил раскинуть руны - напоследок... Теперь гляди.

Он достал откуда-то из-под плаща маленький кисет из черной кожи и одним резким движением высыпал оттуда груду абрикосовых косточек. У меня челюсть легла на грудь: я-то думал, что руны Одина должны быть вырезаны на черепах мертвых берсерков, или, на худой конец на коре Иггдрасиля... в общем, не знаю, на чем, но уж никак не на абрикосовых косточках, это точно!

- Видишь? - Требовательно спросил он. - Они гладкие, как в тот день, когда их извлекли из плодов.

- Вижу. - Растерянно согласился я. - И что здесь удивительного?

- Иногда ты кажешься мне сущим дурнем! - Сердито сказал он. - Я сам вырезал на них знаки - на всех, кроме одной: руна Вейрд, символ великой пустоты должна оставаться чистой... Теперь мои знаки исчезли - ты понимаешь, что это означает? Все мои руны стали одной-единственной руной Вейрд.

- И что означает твоя руна Вейрд? - Помертвевшими губами спросил я. - Пустоту? Небытие?

- Не все так просто! - Торжественно заявил Один. - Вейрд - это знак непознаваемого. Остальные руны рассказывают нам о жизни и смерти, и лишь руна Вейрд говорит о том, что остается по другую сторону... Она требует полного доверия к непостижимому и обещает немедленную встречу с судьбой. Это добрый знак, Макс! Лучшее, на что мы могли рассчитывать... вернее, то, на что мы рассчитывать никак не могли!

- Если ты так говоришь, значит, так оно и есть. - Кивнул я, поднимаясь с земли.

- Куда это ты опять собрался? - Ворчливо спросил он.

- Я больше не могу сидеть на месте. Не могу ждать. Что-то тянет меня вперед - наверное, твое хваленое “непознаваемое”...

- Как скажешь. - Усмехнулся он. - Это твоя битва, тебе и решать!

На рассвете я огляделся, и с изумлением понял, что еду по окраине Берлина - по той самой улице, по которой я плутал ранним утром пятого мая. Ну да, конечно: я вернулся туда, где все началось - по крайней мере, для меня. В этом была какая-то дебильная логика, пугающая и озадачивающая - как когда-то в детстве меня испугал и озадачил нехитрый фокус с лентой Мёбиуса.

“Вот оно, место Последней Битвы! - Ошеломленно подумал я. Внезапно мне стало весело. - Что ж, оно ничем не хуже и не лучше других! По крайней мере, Берлин не упоминается ни в одном из известных мне предсказаний, и это уже неплохо...”

- Знаешь, где мы? - Спросил я оказавшегося поблизости Анатоля. - Это Карлсхорст - восточная окраина Берлина. Вернее, юго-восточная... Ты здесь никогда не был?

Он равнодушно помотал головой, огляделся по сторонам и вдруг оживился.

- Надо прочитать какую-нибудь воодушевляющую лекцию Герингу и его коллегам. Насколько я понимаю, у них есть дурная привычка проигрывать битву за Берлин. Раньше это было их личное дело, но предстоящую битву за Берлин им прийдется выиграть - не знаю уж, у кого, но выиграть непременно!

- Мне нравится твое настроение. - Одобрительно сказал я. - Где ты им разжился?

- Там, где нас нет, Макс, - улыбнулся он, - где же еще?

- Макс, - позвала меня Афина, - ты тут?

- Во всяком случае, мои ощущения не противоречат этому утверждению. - Хмыкнул я и внимательно посмотрел на нее. Она показалась мне спокойной, немного надменной и равнодушно-веселой - как всегда, словно ничего не случилось с нами сегодня ночью неведомо где... и словно нам не предстояло заглянуть в самую глубокую бездну в ближайшие часы. Что ж, это было правильно... Мне оставалось только порадоваться силе ее неукротимого духа и постараться хоть немного походить на эту удивительную сероглазую - то ли богиню, то ли все-таки женщину!

- Хорошо, если так! - Рассмеялась она. - Тут ко мне привязался какой-то странный человек: он говорит, что мы все делаем не так... А он, дескать, знает, как правильно!

- Ну да, - вздохнул я, - мне всю жизнь везло на таких специальных ребят, которые приходят черт знает откуда, делают умное лицо и говорят, что “знают, как правильно”... Впрочем, ничего удивительного: этим грешит большая часть человечества!

- Это другой случай. - Перебила меня Афина. - Этот человек говорит, что он своими руками записал все речи нашего доброго друга Одина, и все такое... Мне показалось, что тебе будет интересно его выслушать.

- Скорее уж это будет интересно Одину. - Равнодушно откликнулся я.

- Я тоже так сначала подумала. Но к нему сейчас не подступиться. Не знаю уж, на что он уставился своим внутренним взором, но отвлечь от этого зрелища его совершенно невозможно.

Я тем временем переварил информацию и с удивлением понял, что мое любопытство все еще при мне.

- А как его зовут, этого дядю? Если он действительно “записал” речи Одина, его должны звать Снорри...

- У него и спросишь! Вот он. - Афина бесцеремонно ткнула пальцем себе за спину. Там обнаружился невысокий крепыш средних лет, угрюмый и бородатый.

- Я Снорри Стурулсон. - С достоинством сообщил он. - Но откуда тебе известно мое имя?

- Господи, вот уж не думал, что нам доведется познакомиться! - Рассмеялся я. - Можете себе представить, в свое время я прочитал все, что вы написали, правда, в переводах... Был в моей жизни такой странный период.

- О, да ты знаешь грамоту! - Одобрительно отметил он.

- А по мне не заметно? - Я уже веселился вовсю - вот уж не подумал бы, что такое возможно!

- Ты знаешь, что все идет не так, как было предсказано? - Требовательно спросил Снорри.

- Догадываюсь. - Легкомысленно фыркнул я.

- Еще можно попробовать исправить положение. - Оптимистически сообщил он. - У меня с собой свиток, где записано “Прорицание Вёльвы”. Там ясно сказано, как все должно быть... Многое уже невозможно изменить, но если Один все-таки схватится с Фенриром, и Тор подоспеет вовремя, чтобы вступить в битву с Ёрмугандом, все пойдет как надо. Тебе же следует подумать о том, как погасить солнце. И может быть, тебе следует оседлать Мирового Змея? В пророчестве ни о чем таком не говорилось, но такой поступок придаст тебе величия... Если хочешь, мы можем вместе перечитать речи Вёльвы и подумать, что еще можно исправить.

- Спасибо, не надо. - Улыбнулся я. - Я приблизительно помню, что там было. И изо всех сил стараюсь сделать все наоборот. Рад, что ты это заметил: значит, мои труды не пропали даром!

- Ты стараешься сделать наоборот? - Изумленно спросил Снорри. - Но почему?

- Потому что мне не нравится пророчество вашей Вёльвы. - Честно сказал я. - Чего только баба сдуру не наболтает! И не только мне. Одину оно тоже не нравится. Собственно говоря, это была его идея - сделать все наоборот. Возможно, я для вас - не бог весть какой авторитет, но ему-то вы доверяете?

- Как можно доверять Одину? - Удивился он. - Его лукавство всем ведомо... Так он решил восстать против судьбы? Что ж, это на него похоже!

- Похоже. - Согласился я.

- Нас ждет хаос. - Печально пообещал Снорри. - Пророчество сулило хоть какую-то надежду на то, что все уладится - потом, после битвы...

- Да, с надеждой вам прийдется расстаться. - Меланхолично кивнул я. - Ничего не уладится - ни после битвы, ни до нее, ни во время... Нас ждет полная неизвестность, друг мой Снорри. Вы должны оценить наши усилия - вы же скальд! Все настоящие поэты во все времена в глубине души предпочитали неизвестность... и оставались поэтами только до тех пор, пока не начинали мечтать о том, что все “когда-нибудь уладится”!... Надо отдать вам должное: ваша идея насчет того, чтобы оседлать Мирового змея, чудо как хороша - от нее пахнет настоящим безумием. Я непременно попытаюсь воплотить ее в жизнь! Но это - единственное ваше предложение, которое мне понравилось!

- Ладно, как скажешь. - Задумчиво согласился он. - Я должен был догадаться, что такому как ты не понравятся чужие советы... Что ж, по крайней мере, я попытался!

- Подумайте, какие возможности перед вами открываются! - Улыбнулся я. - Вы можете начать писать о том, как все было на самом деле, Снорри! Разве это не лучше, чем без конца переписывать чужие речи?

- Написать? Зачем? - Изумился он. - Для кого? Мир пришел к концу, и даже самому Отцу поэтов суждена гибель - кто будет читать мои письмена?

- Скорее всего, никто. - Согласился я. - Но разве это имеет значение? Грош цена поэту, который пишет в расчете на то, что его каракули когда-нибудь будут прочитаны! Поэт пишет не для людей, и не для богов, и даже не для вечности, которая вряд ли умеет читать, а лишь потому, что обжигающие слова приходят неведомо откуда и безжалостно раздирают грудь, или потому, что у настоящего поэта нет ничего кроме слов, и он боится исчезнуть, если замолчит... О господи, неужели дилетант вроде меня, какой-то сопливый мальчишка, за всю свою жизнь с горем пополам зарифмовавший несколько сотен строчек, должен объяснять это такому великому скальду как вы?

- Я тебя не понимаю. - Хмуро сказал Снорри. - Я всегда писал для других людей. Для тех, кто был рядом со мной, и для тех, кто прийдет потом... Но я никогда не писал оттого, что боялся исчезнуть! Как такое может быть?

- Значит ты еще никогда не был поэтом. - Сердито сказал я, и сам сперва не заметил, что все-таки перешел с ним на “ты” - вообще-то, это следовало сделать с самого начала, но почему-то этот процесс у меня всегда происходит до смешного медленно... - Что ж, у тебя еще есть шанс, используй его!

Умница Синдбад почувствовал мое настроение и зашагал быстрее, так что озадаченный моим романтическим бредом Снорри Стурулсон вскоре остался далеко позади.

- Макс, а куда мы сейчас, собственно говоря, направляемся? Надеюсь, не к Рейхстагу? - Насмешливо спросил Анатоль.

- Да, это было бы совсем уж неуместной пародией! - Весело согласился я. - У меня есть идея получше. Что скажешь насчет зоопарка?

- Абсолютное безумие! - Одобрительно сказал он. - Именно то, что тебе требуется, да?

- Ага. Кроме того, я надеюсь, что еще успею покормить медведей. - Мечтательно протянул я.

- Что? - Ошарашенно переспросил он.

- Покормить медведей. - Спокойно повторил я. - Сколько раз был в Берлинском зоопарке, мне все время обламывали это удовольствие! То мама с папой, то служители зоопарка...

- А что, у тебя были мама с папой? - Недоверчиво уточнил Анатоль.

- Может быть и были. - Усмехнулся я. - По крайней мере, среди многочисленных воспоминаний, не вызывающих у меня особого доверия, есть и такие... Да какая разница! А куда подевалась наша Дороти? Думаю, она тоже захочет покормить медведей. По-моему, она просто создана для этого занятия!

- Я тут. - Тихо сказала Доротея откуда-то из-за моего плеча. - Ты почти угадал: когда-то я очень любила кормить зверей в зоопарке...

- А почему твой замечательный носик опущен к земле? Не грусти, Дороти! Ты так хорошо держалась все это время. Не надо портить эту историю печальным финалом! Улыбнись, душа моя. Ты еще помнишь, как это делается?

- Я попробую. - Беспомощно сказала она. - Мне здорово не по себе, Макс. Я ведь довольно долго жила в Берлине, правда, в западной части, но этот район я тоже хорошо знаю: тут неподалеку сейчас снимает квартиру мой сын... вернее, снимал - мне следует употреблять прошедшее время, верно? В этом городе прошла моя юность. И сейчас я вспомнила, что это было не так уж плохо...

- Что - “это”? Твоя юность? Вот и славно: значит среди твоих воспоминаний есть не только паршивые - редкостная удача!. - Невесело усмехнулся я.

- Моя юность... и вообще жизнь. - Почти неслышно прошептала она. - Рождественские свечи и запах хвои на Рождество, первые листочки и цветущие крокусы весной, пицца с пеперроне и дешевое красное вино в итальянском ресторанчике возле Оперы, и наша развеселая компания... Конечно, дело кончилось тем, что некоторые из наших постарели и стали занудами, обыкновенными скучными бюргерами, считающими дни до государственной пенсии, а некоторые успели вовремя умереть... но когда-то мы вместе встречали каждый Новый год, напивались, как поросята, веселились, как сумасшедшие, думали, что любим друг друга больше жизни, и это было почти правдой! Я хочу, чтобы это повторилось, Макс... Знаю, меня посетило самое худшее настроение, совсем не то, с которым следует смотреть в глаза неизвестности, но я ничего не могу с собой поделать!

- Веселые друзья, которые превратились в занудных бюргеров? - Ядовито усмехнулся я. - Да уж, есть о чем пожалеть! Зеленые листочки и прочие чудеса природы, на которые мы не обращаем никакого внимания, пока у нас не начинаются какие-нибудь очередные неполадки в личной жизни, и тогда мы растерянно оглядываемся по сторонам в поисках хоть какого-нибудь жалкого намека на утешение... И новогодние праздники - эти дивные дни, когда люди натужно веселятся, чтобы по традиции отметить наступление еще одного года их короткой и бессмысленной жизни, торопливо поедая что-нибудь не настолько омерзительное, как в будние дни... звонят друзьям и родственникам и собираются в кучки, чтобы получить наглядные доказательства, что они нужны хоть кому-то! Ты уверена, что действительно хочешь, чтобы это все повторилось?

- Почему ты такой злой, Макс? - Ошеломленно спросила она.

- А я злой? Ну, наконец-то! - Я одарил ее самой ослепительной из своих улыбок. - А в каком еще настроении должен пребывать предводитель армии накануне битвы? Собирать ромашки в палисаднике? Я бы с радостью сорвал для тебя пару ромашек, но что на это скажут Зеленые? Я ужасно боюсь с ними поссориться... Впрочем, если мне удастся замочить Мирового змея, они меня все равно из-под земли достанут! Он же - редкое животное, он вообще существует в единственном экземпляре, если я не ошибаюсь... Идемте в зоопарк, мои дорогие, там я непременно куплю вам мороженое напоследок., и не смотрите на меня так испуганно: я действительно вполне обезумел, но я люблю вас, и требую, чтобы вы немедленно развеселились... А как вы думаете: может быть, нам удастся обойтись малой кровью и просто посадить Ёрмуганда в террариум? Дирекция зоопарка будет счастлива получить такой редкий экспонат, к тому же это поможет мне не рассориться с Гринписом!

- А кто этот Гринпис? - Осторожно спросил меня Дракула. Оказывается, он уже давно прислушивался к нашему разговору. - Он могущественный повелитель, вроде тебя? Но почему мы до сих пор с ним не повстречались? Что, он пребывает в ином мире?

- Да нет, куда ему! - Фыркнул я. - Не обращай внимания, князь Влад! Тебе ужасно не повезло с полководцем: в критических обстоятельствах я всегда выдаю на-гора рекордное количество чепухи. а обстоятельства у нас теперь самые что ни на есть критические... Пойди, настругай своих колышков, душа моя - может, еще пригодятся! - Я и сам не знал, почему мне так захотелось сказать ему что-нибудь обидное...

Они отступили на несколько шагов и изумленно смотрели на меня.

- Что вы так на меня уставились, ребята? Может быть, у меня неправильно повязан галстук? Или ширинка расстегнута? - Эти нелепые предположения стали последней каплей - я расхохотался весело и неудержимо, с удивившей меня самого яростью - жуткая безвкусица, так смеются законченные злодеи в голивудских фильмах, а не нормальные живые люди вроде старого доброго Макса!

- Ты горишь. - Тихо сообщил Анатоль. - Горишь, как полено в камине, но каким-то жутким зеленым огнем...

- Разве? - Удивился я. - Ну и черт со мной, горю - так горю! - Я не ощущал никакого жара, но заметил, что окружающий меня мир стал дрожащим и расплывчатым, все предметы приобрели какой-то странный зеленоватый оттенок, но мне было наплевать, если честно!

- Ты пылаешь, как гнев Аллаха, Али. - Уважительно высказался подоспевший к очередной раздаче чудес Мухаммед.

- Довольно плоская метафора. Это мой собственный гнев - при чем тут твой драгоценный Аллах?! - Холодно заметил я, устремляясь вперед.

Может быть, моим спутникам я действительно казался столбом пламени, но звери в зоопарке совершенно меня не боялись. Тигры норовили лизнуть мне руку, когда я выпускал их из клеток, хищные птицы и тучные лебеди дружно кружили над моей головой, а павлины, ламы и медведи преданно брели за мной по пятам. Прежний душка Макс непременно умилился бы, случись с ним такое трогательное приключение, но я едва замечал происходящее. Часовой механизм, все это время ритмично тикавший в глубине моего существа, наконец-то сработал, как бомба террориста, так что от этого самого Макса не осталось ничего - в том числе и фотографии на память! Меня несло неведомо куда - даже не навстречу судьбе, потому что теперь я сам был судьбой - судьбой богов, людей и восхитительного мира, который когда-то дал им жизнь, и от чудес которого и те, и другие так долго и старательно отворачивались... Час пробил, и теперь я молил небо об одном: чтобы все случилось как можно скорее, пока не угасло пламя моей восхитительной, невероятной и такой сладкой ярости. И когда на горизонте появился неправдоподобно гигантский силуэт обещанного пророчеством Волка - его чудовищные размеры превосходили даже возможности моего пылкого воображения! - я был готов расцеловать его хищную морду: за то, что он наконец-то пришел, и теперь я могу убить его и положить конец изматывающей неопределенности последних месяцев.

- Держись от него подальше, Один! - Крикнул я. - Ты помнишь? Тебе нельзя приближаться к этому зверю! И придержи своих ребят, чтобы не подвернулись под горячую руку - если уж Фенрир здесь, значит и они сейчас пожалуют. Не хочу их обижать: они всегда казались мне такими забавными персонажами!

Один ничего не ответил, но я знал, что он слышал мои слова и принял их к сведению - иначе и быть не могло! А потом я забыл о нем, и вообще обо всем на свете, потому что передо мной уже маячила распахнутая пасть Волка. Фенрир вполне мог позволить себе роскошь не поперхнувшись проглотить меня вместе с моим дромадером, ятаганом, щитом и прочими волшебными причиндалами - которые, как выяснилось, были нужны мне не больше, чем детские погремушки: я так ни разу толком и не воспользовался чудесными дарами Сфинкса... Но он не спешил пообедать - то ли не успел нагулять аппетит, то ли все еще считал меня своим хозяином и повелителем... Ну да, по сценарию-то нам полагалось играть в одной команде!

- Извини, милый, но тебе прийдется исчезнуть! - Ласково сказал я, возлагая свои пылающие руки на его огромные лапы - выше я бы просто не дотянулся! Лапы тут же вспыхнули тем самым зеленым пламенем, которым, если верить моим “генералам”, полыхало мое собственное тело.

Фенрир замер, а потом дико взвыл, и одна из его чудовищных лап обрушилась на меня. На этот раз я не позволил тьме небытия поглотить меня даже на мгновение - оказывается, я как-то успел научиться умирать, не теряя сознания! “Ничего страшного, еще одной жизнью меньше - всего-то!” - равнодушно подумал я, лежа на спине и наблюдая, как это потрясающее чудовище горит подобно самому невероятному фейерверку.

- Лихо ты с ним разделался! - Одобрительно сказал Анатоль. Он каким-то образом оказался рядом со мной и протянул руку, помогая мне подняться. - Смотри-ка, а твое пламя погасло! Оно и к лучшему: слишком уж жутко это выглядело...

- Погасло, так погасло. Надо будет - снова разгорится! - Равнодушно откликнулся я, оглядываясь в поисках своего дромадера. Синдбад тут же обнаружился: он переминался с ноги на ногу в нескольких шагах от меня и выглядел вполне невозмутимым.

- Это было здорово! - Афина положила свою тяжелую руку на мое плечо. - Видел бы ты себя со стороны! Маленькая шаровая молния, испепеляющая гиганта. Зевс, бедняга, от зависти чуть последнего ума не лишился!

- Рад, что тебе понравилось. - Улыбнулся я. - А где Один?

- Как это - “где”?! Вот он, идет сюда.

- Все, Отец Битв, свершилось! Кто-кто, а уж ты-то теперь свободен от своей судьбы, что бы не случилось! - Весело сообщил я Одину.

- Спасибо, Макс. Ты сделал мне воистину великий дар. - Торжественно сказал он. - Теперь я твой должник - пока жив.

- Согласен. - Кивнул я. - А где твои родственнички? Уже появились?

- Сам не знаю. - Задумчиво признался он. - Наверное, я просто забыл, какими были их лица... Мне кажется, они пришли, но я почему-то не могу отличить их от прочих.

- Значит, они больше ничем не отличаются от прочих! - Усмехнулся я. - Это элементарно, дорогой Ватсон!

- Что? Как ты меня назвал? Это не мое имя! - Возразил Один.

- Одним именем больше, одним меньше - какая тебе разница: все равно их у тебя целая тысяча... А это кто такие? Не твоя родня, часом? - Только сейчас я заметил, что к нам приближаются какие-то удивительные существа - на первый взгляд, в них не было ничего особенного, разве что пол этих ребят не поддавался мгновенному определению, но невероятная легкость походки и непроницаемая темнота взоров выдавала их нечеловеческое происхождение.

- Нет. - Покачал головой Один. - Но я их знаю. Это эльфы.

- Ого, так наши апостолы сдержали свое слово! - Обрадовался я. - Они ведь обещали прислать эльфов нам на подмогу...

- “Прислали”? Ну уж нет! Иоанн действительно рассказывал нам о тебе, и его речи показались нам заслуживающими внимания... Но, в любом случае, мы пришли сюда по собственной воле. - Спокойно сказал один из них. Голос эльфа оказался настолько прекрасным, что у меня дыхание перехватило. - Мы сочли благом присоединиться к тебе, ибо нам нравится, как ты все устроил: в этом хаосе есть привкус веселья, грех было бы не принять участие... Но жаль, что ты так поспешно сжег Волка! Мы рассчитывали полакомиться его волшебным мясом, а ты оставил от него только пепел.

- Сами виноваты: не надо было опаздывать к обеду! - Усмехнулся я. - Все равно, я вам рад. Самые настоящие эльфы, кто бы мог подумать!... А как насчет “волшебного мяса” Мирового Змея - не желаете? Думаю, он появится с минуты на минуту...

- Ты сам не знаешь, о чем говоришь. - Возразил предводитель этой очаровательной компании. Его изумительный голос звучал насмешливо и печально. - Если бы все было так просто! Но Мировой Змей - это не обыкновенное чудовище, которое можно убить и съесть: у него столько жизней, сколько сердец бьется под этим небом.

- Значит, гораздо больше, чем у меня. - Вздохнул я. - Ладно, что-нибудь придумаем!

- Не надо ничего “придумывать”. - Мягко сказал эльф. - Пасть Змея - это врата, ведущие в небытие, но в то же время это врата в бессмертие. Главное - выбрать правильный путь...

- Откуда ты знаешь? - Изумленно спросил я.

- Есть только один способ получить знание - опыт. - Улыбнулся он. - В свое время мы прошли через эти врата, поэтому я знаю, о чем говорю... А пока - посмотри-ка на небо! Это - редкое зрелище, не пропусти его.

Я послушно задрал голову, остальные повторили мое движение, как безупречные зеркала. Зрелище, открывшееся нам, не поддается никакому описанию: в быстро темнеющем небе мельтешили светящиеся силуэты диковинных существ. От них не исходило никакой угрозы, но их хаотическое движение причиняло мне какое-то мучительное неудобство.

- Кто они? - Ошеломленно спросил я.

- Это созвездия. - Мечтательно вздохнул эльф. - Когда мир рушится, созвездия покидают его небо. Видишь: перед тем, как уйти, они приняли тот облик, который на протяжении тысячелетий приписывали им люди...

- “Перед тем как уйти”? - Возмутился я. - Ну нет, еще не время! Я им не позволю!

- Почему? - С равнодушным любопытством спросил кто-то из эльфов.

- Потому что я не хочу, чтобы этот мир “рушился”! - Твердо сказал я. - Может быть, это самое глупое из моих идиотских желаний, но я так решил... - Я снова поднял голову к небу и требовательно сказал: - Не вздумайте разбегаться, голубчики! Оставайтесь здесь.

Диковинные существа послушно прекратили свое мельтешение. Разумеется, даже сейчас небо не было похоже на то, что я привык видеть над своей головой по ночам, но теперь я мог разглядеть очертания созвездий - изумительно красивые и обезоруживающе конкретные: гибкое тело Льва, застывшие чаши Весов, Водолея с традиционным кувшином, Медведицу, совершенно не похожую на знакомый мне с детства неуклюжий ковш, Волопаса с длинным пастушьим посохом... Созвездий было слишком много для небольшого, в сущности, лоскутка неба, открывающегося нашему взору, но они каким-то удивительным образом умудрялись там помещаться, не заслоняя друг друга и снисходительно открываясь нашим восхищенным взорам - все одновременно.

- Змей уже близко. - Озабоченно сказал один из эльфов. - Чувствуешь, как похолодало?

- Нет. Климатические изменения мне уже давным-давно до одного места. - Вздохнул я. - Но я чувствую, как дрожит земля под моими ногами, и воздух стал таким густым, что его надо пить, а не вдыхать... Это он?

- Это он. - Мягко согласился эльф. - Постарайся смотреть на Змея без страха и враждебности - в сущности, он не слишком отличается от тебя самого. Ты - одна рука судьбы, он - другая...

- А кроме нас у этой стервы имеется еще добрая тысяча рук, так что никто не уйдет без рождественских подарков! - Зло усмехнулся я.

-Так оно и есть. - Спокойно подтвердил эльф.

А потом мне стало не до разговоров: я увидел Змея, и удивился собственному равнодушию, граничащему с безумием. Может быть, дело в том, что он не был похож на настоящую гигантскую змею. Он вообще не был похож ни на что - не живое существо, не чудовище, которое можно считать своим врагом, или опасным противником, а просто бесконечно длинный толстый луч абсолютной темноты, живой, сверкающей и осязаемой. В том месте, где эта темнота казалась особенно густой и непроницаемой, находилась пасть Змея - я знал это наверняка, подобно тому, как глядя на дерево, мы сразу понимаем, где его ствол, где ветви, а где корни... Из этой, почти невидимой, пасти извергались сгустки тьмы иного рода - они были почти живыми, алчными и озабоченными поиском пищи, так что они поглощали все, с чем соприкасались: приземистые строения служебных помещений, красные киоски с кока-колой, опустевшие клетки, скамьи и цветочные клумбы исчезали у меня на глазах, как акварельные мазки, небрежно залитые черной тушью. “Вот это и есть хваленый яд Змея, - с флегматичным удовлетворением опытного исследователя подумал я, - хорош был бы Тор, если бы сунулся к нему со своим дурацким молотом!” Птицы, все это время кружившие над моей головой, испуганно взмыли ввысь: присутствие Змея их явно нервировало, а небо его вроде бы не интересовало, по крайней мере, пока...

- Макс, вот теперь мне страшно! - Я обернулся и увидел отчаянные глаза Афины. Она нервно кусала губы - те самые, которые мне посчастливилось целовать несколько часов - целую вечность! - назад, но мое помертвевшее сердце осталось совершенно равнодушным к ее паническому страху...

- Я не справлюсь с этим, Макс! - Настойчиво сказала она.

- Ну что ж, не справишься - и не надо. - Я пожал плечами. - Тебе вовсе не обязательно оставаться здесь, Паллада. Ты можешь улететь, как эти птицы, почему бы и нет - ты всегда была одной из них, нужно только вспомнить об этом... Ты можешь стать чем угодно и уйти вместе с ветром - помнишь, я обещал тебе, что такое возможно? Он уже начал дуть, твой ветер, позволь ему унести тебя! - Я вдруг осекся, словно захлебнулся собственным монологом, а затем с моих губ сорвались какие-то чужие, непонятные мне самому слова - не то заклинания, не то последние нежные признания на неизвестном мне языке...

Круглые от ужаса серые глаза Афины куда-то исчезли. Несколько мгновений на меня внимательно смотрели желтые совиные глаза, а потом крупная хищная птица с восхитительным яростным криком впилась кривым клювом в мое плечо - она укусила меня всерьез, до крови, и мне оставалось только радоваться, что ей не взбрело в голову выклевать мне глаза - у нее вполне могло получиться! Потом ее крик слился с другими птичьими криками и растаял где-то на недосягаемой высоте...

- Ничего себе, поцелуй на прощание! - Ошеломленно сказал я. - Могла бы сказать спасибо: я ведь только что помог ей вырваться на свободу...

- Иногда свобода - это самый страшный дар. - Тихо сказал кто-то рядом. Я обернулся и увидел Гермеса. Он показался мне серьезным и печальным - а ведь до сих пор этот веселый бог не грешил подобным выражением лица даже в самые тяжелые для Олимпийцев дни.

- Мне кажется, Афина любила тебя. - Добавил он. - Нужна ей была эта свобода! Она очень испугалась, это правда, но думаю, она бы все-таки предпочла сунуться в пасть Змея, рука об руку с тобой... Она просила тебя не о свободе, ей требовалось нечто попроще: несколько утешительных слов, ласковый взгляд...

- Утешительные слова и ласковые взгляды еще никогда никого не спасали от смерти. - Усмехнулся я. - Не такой уж я великий злодей, дружище! Мне кажется, я ее тоже любил - так сильно, что теперь, когда ее больше нет рядом, все остальное уже не имеет никакого значения... Поэтому ей достался мой самый лучший дар - тот, который я так и не смог сделать себе самому! А нужен он ей, или нет - откуда нам с тобой знать... Думаю, со временем она сама разберется! В отличие от нас с тобой, у нее теперь есть время - даже на такие пустяки... А у нас нет: видишь, он уже совсем рядом!

- Что будем делать, Владыка? Есть идеи? - Голос Анатоля не дрогнул, он звучал насмешливо и вызывающе. “По крайней мере, он-то уже выиграл свою битву! - С внезапной радостью подумал я. - Хоть один из нас, и то хлеб!”

- Никаких идей! - Я бесшабашно рассмеялся. А потом набрал в легкие побольше воздуху и заорал во всю глотку: - Кто любит меня, за мной!

Вообще-то, я вовсе не собирался орать - ни эти слова, ни другие, сам не знаю, как меня угораздило... Но сейчас я понял, почему маленькая одержимая Жанна выбрала именно эту дурацкую фразу, чтобы повести за собой свою армию. По большому счету, это - единственное по-настоящему честное предложение, которое может сделать полководец своим солдатам... А потом я повернулся лицом к Змею и устремился вперед, а когда первая капля ядовитой тьмы соприкоснулась с моей кожей, нахально расхохотался: “ну ладно, еще одной жизнью меньше, тоже мне несчастье!” Признаться, мне немного не хватало Джинна и его насмешливого глухого голоса, он непременно сказал бы мне сейчас: “Зачем так много эмоций, Владыка?” - или что-то в таком духе, а потом не поленился бы нажать на кнопку и врубить мое любимое “Innuendo”, чтобы я, дурак, вспомнил, что могу быть “всем, чем захочу”, и не пер на это непостижимое чудовище, как контуженный герой Мировой войны на вражеский танк, но поскольку мой мудрец был где-то далеко, я продолжал корчить из себя последнего солдата всех времен и народов, с идиотской ухмылкой блаженного отвоевывая у Вечности метр за метром безнадежно мертвой земли...

А потом я - невменяемый, оплеванный тьмой, но все еще живой, несмотря ни на что - оказался совсем рядом с пятном тьмы, которое было пастью Змея. Она больше не пугала и не завораживала меня - наверное, просто потому, что я слишком устал, и к тому же успел привыкнуть к факту ее существования, принять ее как малоприятный, но вполне обыденный фрагмент реальности. Я не раздумывая шагнул вперед - это не было осознанным решением, просто я даже не успел подумать о том, что можно притормозить - и только сейчас с изумлением понял, что за моей спиной полным-полно желающих повторить мой нечаянный подвиг: мои спутники, мои невезучие ландскнехты, которым я с самого начала не сулил никакого жалования и даже не обещал отдать им Вечность на разграбление, мои  “мертвые духом”, ненадолго восставшие из своих могил, мои бессмертные герои и перепуганные дети - черт бы их побрал! - слишком серьезно отнеслись к нелепому приказу своего непутевого полководца, безвкусному лирическому восклицанию, неуместной цитате: “кто любит меня, за мной!” Их можно понять: вообще-то, в этой фразе действительно есть что-то неотразимое!...

Нас было так много, что глотка Змея оказалась слишком тесной для нас, я явственно услышал тихий царапающий звук, что-то вроде покашливания - “ага, подавился, гад!” - злорадно подумал я, пробираясь все глубже, а потом обступившая нас темнота вдруг рассыпалась, превратилась в мириады невесомых хлопьев, которые медленно оседали на землю и исчезали, соприкасаясь с ее теплой поверхностью - таяли, как непутевый майский снег под лучами полуденного весеннего солнца. Случилось то, о чем я смутно знал с самого начала: наваждение рассеялось, никакого Мирового Змея больше не было, а я еще был, и мои люди оставались рядом со мной, ошеломленные собственной дерзостью и сказочной фальшью счастливого финала.

- Воля Аллаха свершилась, Али! - Воскликнул Мухаммед. - Ты одолел все зло этого мира, и теперь...

- “Все зло этого мира?” Да ну тебя, куда уж мне! И боюсь, что как раз Аллах будет не слишком мною доволен. - Тихо сказал я. - Вообще-то, мы с ним договаривались совсем о другом... ну да ладно, плевать! Ты здесь еще, Отец Битв?

- Да, здесь. - Судя по его тону, Один был весьма удивлен тем, что он до сих пор никуда не подевался.

- Вот тебе и твой хваленый Рагнарёк! Какое-то дурацкое наваждение, не более того... Ты рад? - Спросил я.

- Я мог бы сказать, что рад - дабы доставить тебе удовольствие - но я больше не знаю, что такое радость. - Обстоятельно объяснил он.

- Я тоже. - Понимающе кивнул я. - Того парня, который это знал, больше нет... А я - так, незваный гость в его подержанном теле...

- Кем бы ты ни был, но тебе удалось победить судьбу. - Я услышал мелодичный голос эльфа и лениво удивился: неужели и эти загадочные ребята поперли следом за мной в пасть Змея?! Уж им-то это точно на фиг не было нужно...

- Вопрос в том, стоило ли ее побеждать? - Печально добавил эльф. Вместо того, чтобы пройти через Врата, ты разнес их в клочья - и что теперь?

- Теперь? Теперь ничего, наверное. - Флегматично ответил я. - Знаешь, у меня в свое время был один приятель... Когда он напивался, ему повсюду мерещился Махатма Ганди - вместо зеленых чертиков! - и он начинал истошно вопить: “все что мог, я для индийского народа сделал!” Так вот, я тоже сделал все, что мог... и чего не мог, заодно!

- А солнце все-таки погасло, да? - Жалобно спросила Доротея. - Я думала, что теперь оно снова появится на небе, станет светло, и все вернется...

- Напрасно ты так думала. - Сухо сказал я. - Мы все были молодцами и действовали так хорошо, как могли, но никаких наград нам не светит. Это было ясно с самого начала - разве не так?

- Ты слишком жесток. - Мягко сказал эльф. - Твои люди переступили через себя, чтобы последовать за тобой - можешь мне поверить, им было куда труднее, чем тебе!

- Я не жесток. - Вяло возразил я. - Просто мне нечего им предложить, дружище...

- Есть. - Твердо сказал эльф. - Ты ведь обещал Афине, что все смогут “уйти вместе с ветром”, но когда дошло до дела, ты почему-то отпустил только ее... Неудивительно, что она тебя укусила!

- Стерва. - Нежно сказал я. - Маленькая кусачая сероглазая стерва! Злая, но справедливая... Если бы этот чертов ветер принес ее обратно... Но он не принесет, правда?

- Не принесет. - Согласился мой сладкоголосый собеседник. - Тебе ничего не светит, Владыка! Ничего, кроме вечного одиночества - ибо такова плата за могущество, ты и сам знаешь! А теперь призови ветер, полководец. Посмотри на своих солдат: они легки и свободны, и их глаза блестят, как глаза бессмертных - отпусти их с миром!

- Да, конечно. - Устало сказал я. - Странно, я только сейчас понял, что сознательно удерживаю их при себе - потому, что смертельно боюсь остаться один, на краю умирающего мира, под этим переменчивым небом, не похожим на то, под которым я привык бродить... Спасибо тебе, дружище! Хорошо, что вы были рядом со мной - хотя я-то думал, что мне понадобится помощь совсем другого рода: мочиться с драконами, и прочая романтическая чушь...

- Я понимаю. - Сочувственно сказал кто-то из эльфов. - Действительность всегда проще... и гораздо страшнее, правда? Вокруг полным-полно драконов, которые то и дело пожирают нас заживо - день за днем, так что мы перестаем обращать на них внимание и считаем, что это и есть нормальная человеческая жизнь...

- Это правда. - Кивнул я. - Ты говоришь так, словно знаешь, что это такое - быть человеком. Впрочем, наверное, ты действительно знаешь...

А потом я лег на спину, закрыл глаза и расслабился - я откуда-то знал, что мне не прийдется призывать ветер, на этот раз от меня требовалось только одно: НЕ МЕШАТЬ его прохладным потокам пронестись над моей головой, стирая остатки реальности, как пыль с подоконника...

- Ты еще здесь, Али, или с нами осталось только твое бренное тело? - Голос Мухаммеда вернул меня к жизни - не могу сказать, что я был готов к ней вернуться! Это самое “бренное тело” мучительно ныло, словно меня в течение долгого времени подвергали жестоким пыткам, или пытались на старости лет обучить основам акробатики, голова весила несколько тонн, а на душе дружно скребли все представители кошачьего племени, включая Настасью Кински и Малколма Макдауэлла из одноименного кинофильма...

- Я еще здесь. - Наконец признал я, закончив малоутешительную ревизию собственных потрохов. - И ты еще здесь? Почему ты не ушел?

- Как я мог уйти? Я жду, пока нас с тобой призовет Аллах. - Невозмутимо объяснил Мухаммед. Я вспомнил о его талантах и поморщился: уж если этот дядя вбил в свою упрямую голову, что нам срочно надо к Аллаху, значит, так оно и будет, и не отвертишься!

- Это было самое восхитительное зрелище. Жаль, что ты его не видел... - Я обернулся на этот голос и даже не сразу узнал Одина: он показался мне помолодевшим - глубокие морщины на его лице разгладились, на губах блуждала мечтательная улыбка.

- Чего я не видел? - Я невольно улыбнулся ему в ответ.

- Ты не видел, как уходили твои люди... и не только они, конечно! И мои родичи, и Олимпийцы, и эльфы, и еще какие-то твари - я и не заметил, когда и откуда они появились! Но ушли они все вместе, словно между ними никогда не было никаких различий... С юга дул удивительный ветер - его потоки были окрашены в дивные цвета, названия которых я не знаю. Он унес всех, и по их лицам можно было понять, что они весьма довольны своей участью...

- А почему ты не ушел вместе со всеми - если уж тебе так понравился ветер? - Осторожно спросил я. В глубине души я подозревал, что этот гордец просто побрезговал разделить общую судьбу - ребята вроде Одина всегда предпочтут попасть в ад для избранных, если им скажут, что рай - для всех...

- Я хотел уйти с ними. - К моему удивлению, мечтательная улыбка Одина на мгновение стала по-настоящему печальной. - Но знаешь... я ведь подслушал, о чем ты там шептался с эльфами!

- Да? Ну и что? - Искренне удивился я, пытаясь припомнить, о чем шла речь.

- Ты признался им, что боишься остаться в одиночестве. - Объяснил Один. - А ведь я - твой должник! Мне было неведомо, что твой соратник тоже пожелает остаться, впрочем, это ничего не меняет... Мы с тобой неплохо ладили, даже когда были врагами, и я подумал, что могу тебе пригодиться - .что бы не случилось!

- И ты решил составить мне компанию? Спасибо, дружище! - Я не знал: плакать мне, или смеяться. Вот уж не ожидал, что грозный скандинавский бог возьмется опекать меня, как своего любимого племянника!

- Видите, что происходит? Небо опускается. - В голосе Мухаммеда не было никакой тревоги, он просто сообщал нам новость, которую лучше знать, так говорят: “дождь пошел” - тому, кто собирается выйти из дома.

- Как это - “опускается”? - Изумленно спросил я. Задрал голову вверх, и подавился собственным вопросом: небо действительно приближалось к земле, оно уже было неправдоподобно, чудовищно близко. Я растерянно подумал, что еще немного - и можно будет дотянуться рукой до сияющих созвездий, которые по-прежнему толпились на его темной поверхности.

- Приехали. - Упавшим голосом сказал я. - Напрасно вы остались со мной, ребята!

- Куда подевался прежний веселый Владыка, который храбро лез в пасть Ёрмуганда? - Один заговорщически ткнул меня локтем в бок, его голос был насмешливым и добродушным, а единственный глаз лучился лукавством. Мы что-нибудь придумаем, Макс! Неужели ты считаешь, что я ни на что не гожусь?!

- Ты-то годишься! - Я выдавил из себя кривую улыбку. - Но я уже ни на что не гожусь, Один. Мое пламя погасло - знаешь, как это бывает?

- Знаю. Когда мы встретились, я тоже мог сказать, что мое пламя угасло... или почти угасло, но теперь оно вспыхнуло с новой силой. Что ж, значит я быстро верну тебе долг - тем лучше! Ненавижу ходить в должниках! - Бодро сказал он, протягивая руку к неправдоподобно близкому небу. Огромное огненное существо, снабженное угрожающими клешнями и не менее угрожающим жалом на хвосте, скользнуло нам навстречу - мгновение, и Один уже сидел на нем верхом, еще миг, и он помог мне занять место впереди себя.

- Если уж я столько лет ездил на этом упрямце Слейпнире - значит, могу прокатиться и на этом чудовище! - Он расхохотался, словно эта фраза была наилучшей шуткой всех времен и народов.

- Ты знаешь, кого мы оседлали? - Растерянно спросил я. - Это созвездие Скорпиона! Наверное, он может ужалить...

- Я тоже могу, если рассержусь! - Грозно пообещал Один.

- Теперь нам следует предстать перед Аллахом, Али! Он не приветствует неторопливых! - Неугомонный Мухаммед упорно гнул свою линию. Я обернулся на его голос и увидел, что он несется вслед за нами верхом на огромной голой женщине - судя по всему, этот сладострастный пророк оседлал созвездие Девы - кому что, а голому в баню...

Поездка была та еще: злодей Скорпион то и дело порывался цапнуть меня своими клешнями - мой друг Один умеет выбирать транспортные средства, нечего сказать! Счастье, что мой щит все еще был при мне - думаю, только его проворство спасло мою физиономию от героических шрамов. Впрочем, самому Одину тоже приходилось туго: кажется, ему здорово доставалось от скорпионьего жала, по крайней мере, наше фантастическое путешествие по небесам протекало под его непрестанные проклятия, шум борьбы и жалобный хруст скорпионьих суставов. Да уж, Мухаммед устроился гораздо комфортнее - что правда, то правда! Он удобно восседал на пухлых плечах Девы и деловито оглядывался по сторонам: искал врата в свой несуществующий Эдем, я полагаю!

Самое удивительное, что мы все-таки действительно угодили в этот самый Эдем, все трое! Аллах был прав, когда говорил, что все безумные желания Мухаммеда исполняются с озадачивающей скоростью. Честно говоря, я так увлекся вынужденной самообороной, что не заметил перемену пейзажа - вернее, заметил, когда уже было поздно поворачивать назад... Один тоже отвлекся от битвы со Скорпионом и неодобрительно оглядывался по сторонам. Очевидно, многочисленные прохладные фонтаны, цветущие розовые кусты и заливистое пение соловьев не отвечали его эстетическим запросам. Моим, впрочем, тоже, но сейчас я был совершенно счастлив оказаться в столь умиротворяющей обстановке!

- Где это мы? - Наконец спросил он. - Ты знаешь?

- Догадываюсь. - Усмехнулся я. - Думаю, это и есть Эдем - райский сад, как его представляет себе наш друг Мухаммед. Очередное наваждение... впрочем, я не уверен, что оно рассеется! По моим сведениям, наваждения Мухаммеда обладают завидной живучестью! Но все к лучшему: по крайней мере, нам больше не обязательно оставаться на спине этой вредной твари!

Один с энтузиазмом закивал и поспешно спрыгнул на землю. Я последовал за ним, а внезапно присмиревший Скорпион поспешно пополз куда-то в розовые заросли.

- Мне здесь не очень нравится. - Пренебрежительно сказал Один. - Слишком все сладко! Словно мы попали в послеполуденный сон ополоумевшей бабы...

- Скорее уж - ополоумевшего мужика! - Доверительно шепнул я. - Сейчас непременно появятся какие-нибудь полуголые красотки: я этого типа насквозь вижу!

Я как в воду глядел: из розовых зарослей тут же выпорхнула стайка смуглых красавиц, не обремененных деловыми костюмами.

- Рыхлые какие! - Неодобрительно сказал Один. - И ноги у них загорелые, как у простолюдинок... То ли дело мои валькирии!

- Твоя правда. - Рассеянно согласился я, вспомнив, в какой ужас пришел в свое время бедняга Мухаммед от грозного облика валькирий. “Зачем Аллах сотворил таких женщин, Али? Какой от них прок?” - растерянно спрашивал он меня, впервые в жизни усомнившись в мудрости Творца...

Гурии тем временем попытались всучить нам кальяны. Мухаммед, разумеется, с восхищением принял подношение. Я покачал головой: честно говоря, у меня сейчас не хватило бы сил, чтобы получить удовольствие от самого обыкновенного перекура, какой уж там кальян! Один повертел подношение в руках, решительно откусил мундштук и вопросительно посмотрел на меня - дескать, что дальше? Я неудержимо расхохотался, Один тут же вспомнил, какой он великий герой, и скорчил зверскую рожу.

- Выплюнь эту штуку, Отец Мудрости! - Сквозь смех простонал я. - Ее не едят, это прибор для курения, впрочем, теперь его можно выбросить на свалку! Ничего, если захочешь, тебе принесут новый - это же рай!

- Для курения? - Надменно переспросил Один. И решительно отрезал: - Не хочу!

Эта идиллия была прервана появлением Аллаха. За то время, пока мы не виделись, этот красавчик успел обзавестись новым зеленым плащом - точной копией того, который он отдал мне. Мухаммед тут же забыл о кальяне и гуриях и бросился ему навстречу: могу его понять - в конце концов, дядя ждал этого момента всю жизнь... и после смерти тоже! Аллах протянул к нему руки, Мухаммед восхищенно улыбнулся, прибавил скорости, но не добежав нескольких шагов повалился на землю, закрыв голову руками - кажется, он просто больше не мог переносить великолепие открывшегося ему зрелища. Аллах неторопливо опустился рядом с ним на корточки, положил руку на затылок своего пророка и что-то ему сказал. Через мгновение Мухаммед исчез, оставив на память о себе только примятую траву. Мы с Одином встревоженно переглянулись.

- Он хотел, чтобы так случилось. - Мягко сказал мне Аллах. Устало вздохнул и подошел поближе. Лицо у него при этом было самое недовольное. - Насколько я понимаю, вы оба забрели сюда случайно: за компанию с моим бедным пророком, и сейчас отправитесь обратно. Эдем - не то место, где вам следует пребывать... Не премину воспользоваться случаем и сказать, что все было просто ужасно! Не ожидал от тебя таких безумств!

- Вам не понравилось? - Нахально удивился я.

- А как ты думаешь? - Сердито усмехнулся он. - Ты все испортил, Макс. Вы добились своего - ты и твой одноглазый приятель! Вы разрушили все мыслимые и немыслимые пророчества, в довершение ко всему тебе как-то удалось уничтожить Мирового Змея, который пришел, чтобы открыть для вас врата в Вечность - и это весьма прискорбно! Можете радоваться: ваш драгоценный мир цел и невредим, а я вынужден сидеть здесь, как пес на цепи и ждать следующего шанса...

- Как это? - Вот теперь у меня задрожали колени, потому что нет ничего сокрушительнее внезапно обрушивающейся на вас надежды - так и убить можно...

- А вот так! - Сварливо сказал Аллах. - Можете считать, что ничего не было! Целы ваши драгоценные человечки, и их убогие строеньица - целехоньки! - и их никчемные жизни продолжатся так, словно и не прерывались! Радуйтесь, пока можете, потому что вас ждет худшее из наказаний: вам прийдется вернуться в этот мир и жить там - обоим, ибо виноваты вы оба!

- А что в этом плохого? - Невозмутимо спросил Один. - Ну, поживем там еще немного - делов-то! И почему ты так гневаешься, незнакомец?

- Я действительно гневаюсь, поскольку давно мечтал обрести покой. - Устало сказал Аллах. - Твой приятель Макс знает, почему: в свое время я был с ним не в меру откровенен... А теперь мне прийдется остаться здесь. Впрочем, ваша участь еще менее завидна...

- А что, мне даже нравится! - Весело сказал я Одину. - Доротея была в чем-то права, когда мела свою милую чушь про крокусы и зеленые листочки, зря я на нее так рассердился! Правда, рождественские вечеринки это все равно ужас что такое, но можно организовать свою жизнь так, чтобы их было поменьше... Думаю, на это нашего с тобой могущества хватит!

- Хватит. - Спокойно согласился Один.

- Ладно, вам пора просыпаться. - Ворчливо сказал Аллах. - Тяжело мне с вами!

Мы с Одином переглянулись и дружно расхохотались, не знаю уж, почему...

Я внезапно понял, что тихо смеюсь каким-то своим путаным мыслям, уставившись на пустую банку из-под тоника. Я смущенно огляделся: мое поведение попахивало некоторым милым сумасшествием. К счастью, в мексиканском ресторанчике было почти пусто, только за дальним столиком сидела какая-то парочка. Ребята не обращали на меня никакого внимания, и это радовало.

- Ваш кофе. - Улыбчивый мексиканец возник откуда-то из-за моей спины и аккуратно поставил поднос на столик.

- Спасибо. - Кивнул я. - И принесите счет, пожалуйста.

- Угощение за счет заведения. - Невозмутимо сказал официант. - Конечно, вы с треском провалили порученное вам дело, но это не снимает с меня некоторых обязательств...

Земля ушла из-под моих ног. Невероятные события последних месяцев за один миг пронеслись передо мной, и у меня не было ни малейшего шанса сказать себе, что я просто задремал после долгой утренней прогулки и сытного обеда.

- На самом деле все не так уж плохо. - Доверительно сказал официант, присаживаясь на соседний стул. - Я никогда не был уверен, что конец света действительно так уж необходим... Вам удалось положить конец моим сомнениям. Эти люди, - он небрежно махнул в сторону окна, - не так уж безнадежны. В конце концов, в последний день они вели себя почти безупречно, да и вам это удавалось время от времени... К сожалению, у вас короткое дыхание. Вы - типичный спринтер!

Я судорожно хватал ртом воздух, не в сила справиться с собственным взбеленившимся сердцем.

- Не надо так волноваться, все уже позади. - Сочувственно сказал официант. - Вам вообще следует научиться контролировать свои эмоции - при ваших возможностях они грозят настоящей бедой!

- Так все действительно было? - Наконец спросил я.

- А вы сомневаетесь? Странно... - Насмешливо заметил он.

- Но это было только со мной, или со всеми? - Требовательно спросил я.

- Это как поглядеть... - Задумчиво протянул он. - Конечно, со всеми! Но если вы попытаетесь обсудить это событие со своими приятелями, они непременно посоветуют вам обратиться к доктору... Видите ли, каждый из них думает, что просто видел довольно странный сон... да и не все помнят, что именно им снилось.

- А кто вы? - Наконец-то до меня дошло, что этот парень не может быть простым официантом.

- Я тот, с кем вы сейчас говорите. - Уклончиво ответил он. - Какая разница, кто я? Я здесь работаю... Да, кстати, видите эту парочку у окна? - Я растерянно кивнул. - Сделайте одолжение: не пытайтесь с ними поздороваться. Они будут вам рады, но... Одним словом, если вы не хотите, чтобы этот прекрасный мир все-таки рухнул, вы выйдете отсюда, как ни в чем не бывало.

- А кто они? - Тихо спросил я. - Я отсюда не могу разглядеть...

- И не надо! - Решительно отрезал он. - Могу сказать только, что эта милая дама с вашей помощью проиграла один забавный спор... Кажется, сейчас она собирается расплатиться.

Я увидел, как  женщина, сидящая у окна, дотянулась через стол до своего спутника и звонко чмокнула его в щеку.

- Символическая расплата. - Прокомментировал официант. - Старик Один куда великодушнее, чем может показаться при первом знакомстве. Так вы выполните мою просьбу?

- Да, конечно. - Кивнул я. - Я бы и сам не стал к ним приставать... Когда-нибудь, в другое время, в другой жизни... Но не сейчас!

- Это правильно. - Одобрительно сказал официант.

Я поднялся со стула и с трудом передвигая ватные ноги направился к выходу. Он критически оглядел меня с ног до головы и придержал за локоть.

- Вы замерзнете. Подождите, я дам вам свое пальто.

- Замерзну? - Изумился я. - Май месяц, и у меня довольно теплый свитер...

- Не май а декабрь. - Официант сочувственно покачал головой. - Двадцать пятое декабря - а вы как думали?

Я грузно опустился на стул и молча сидел, с тупым любопытством прислушиваясь к звону в собственной голове, пока он не принес мне старенькое черное пальто. Оно оказалось немного широко и коротковато, но жить было можно.

- Счастливого Рождества, герр Макс! - Весело сказал официант, почти силком выставляя меня за дверь. - Как вам мой подарочек?

Косточки сладких плодов в моем кисете по-прежнему остаются гладкими, как чело дурака: у меня больше нет моих рун, кроме одной - непостижимой пустой руны Вейрд, страшную и сладкую силу которой мне довелось изведать в полной мере... Теперь мне ведомо, что она означает. Я понимаю, что имел в виду Макс, когда говорил, что от него прежнего ничего не осталось: это были не пустые слова. От меня прежнего тоже не осталось ничего - разве что мои воспоминания об Одине, которым я был когда-то, смутные и размытые, словно моя бесконечно долгая жизнь и невероятные события, положившие ей конец - всего лишь старая сага, в которой реальные события причудливо переплелись с необузданной фантазией рассказчика.

Теперь мне приходится иметь дело с людьми куда чаще, чем прежде, и я постепенно начинаю понимать, почему странный незнакомец в зеленом плаще называл предстоящую нам жизнь в этом мире наказанием - впрочем, я все равно ни о чем не жалею! Впервые на моем веку мне приходится зарабатывать на жизнь, и поначалу это показалось мне захватывающим приключением - впрочем, я довольно быстро привык к такому положению вещей. Забавно: сейчас я как раз перевожу “Эдду” со староисландского на немецкий и заодно стараюсь внести некоторые поправки в писания бедняги Снорри. Надо отдать ему должное: он приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не слишком переврать мои речи, но ведь он - всего лишь человек, так что без ошибок не обошлось...

Я несколько раз видел Афину - наша старая дружба все еще дорога нам обоим, но судьба упорно разводит нас в разные стороны, и это, наверное, правильно: прошлое должно оставаться прошлым, особенно наше прошлое, которое лучше не будить - по крайней мере, до поры, до времени! Иногда по ночам меня будит ее совиный крик: эта сероглазая все не может решить, кем ей следует оставаться - женщиной, или птицей, поэтому то и дело меняет свои обличья, совсем как в те дни, когда ей нравилось казаться загорелым двойником Марлона Брандо. (Из любопытства я пересмотрел все фильмы с участием этого актера, но так и не понял, почему Паллада так дорожила возможностью быть его точной копией...)

Когда я хожу по улицам, я внимательно вглядываюсь в лица прохожих. Где-то под этим небом бродит мой бывший враг, мой верный друг и спаситель - тот, кого Вёльва называла Суртом, кто должен был погасить солнце и положить конец моим (и не только моим) дням на этой прекрасной земле... Я совершенно точно знаю, что однажды он вынырнет мне навстречу из вагона подземки, или усядется рядом со мной в пивном баре, положит руку мне на плечо, снисходительно одарит меня легкомысленной улыбкой - вроде тех, что порой чертовски действовали мне на нервы - и как ни в чем не бывало спросит: “ну и куда ты тогда подевался, Один? У меня были такие хорошие планы! Ну да ничего, еще не поздно - вот послушай...”